Просто сказка...
Шрифт:
Несмело подойдя, Владимир, вместо того, чтобы исполнить изящный поклон как в фильмах о мушкетерах, неловко согнулся в три погибели (прежде чем осуждать человека, попробуйте представить себя самих, оказавшихся в подобной ситуации) и робко брякнул: "Здрасьте..." После чего замер в согнутой позе, придя в ужас от содеянного. Он почти физически ощущал, как рядом краснеет за него Конек.
Потом слегка сотряслась земля - у Ильи, не смотря на всю его кажущуюся безучастность, от удивления выпала богатырская палица.
Затем раздался густой шаляпинский бас.
– Это еще что за диво дивное,
– Свои мы, свои. Да только не серчайте, сильномогучие богатыри, с переполоху мы, погоня за нами, от полону злого спасаемся. Гонится за нами Баба Яга, служить себе приневолить хочет...
– Чтой-то не видать за вами никакой погони, а, Добрыня? Может, помстилось? Сколь глаз видит - чисто в степи...
– В степи?
– Конек, судя по всему, был страшно удивлен (Владимир мог судить только по его голосу, поскольку оставался в прежнем положении - словно бумеранг проглотил).
– Как так в степи? А где же лес?
– Какой такой лес? Тут до леса ого-го сколько! Днем не доедешь... Сдается мне, помстилось вам что-то. С утра, небось, не емши, вот как мы с Добрыней. Ну, мы на службе, нам положено, а вот вам не пристало.
– Вестимо, с голоду и не такое примерещиться, - встрял в разговор Добрыня.
– Вот, помнится...
– И он уже было собирался поведать какую-то поучительную историю, но оборвал сам себя.
– Потом, потом... Вон, Алешка знак подает, ужин готов. Как мыслишь, Илья Иванович, не можно ли нам на сегодня пост наш оставить да гостей дорогих приветить?
– А то что ж?
– откликнулся Илья.
– Супостаты, они, чай, не без ума. Они обычно по утру, после завтрака, наезжают. Да только побили всех, поразогнали. Давненько никто на рать не наезживал... А ты, молодец, коли согнулся в три погибели, так хоть палицу подай, что ли, вишь, выпала как-то невзначай.
– А может, он выронил чего?
– заступился за Владимира Добрыня.
– Что с воза упало... Не век же нам здесь вековать. Алешка, поди, уже заждался. Осерчает - разогревать не будет. Так давай, палицу-то.
Легко сказать - подай палицу богатырскую! Тут бы и случиться для Владимира конфузу великому, но пришла помощь, причем с совершенно неожиданной стороны.
– Да ты погодь, Илья Иванович, - степенно произнес Добрыня и неожиданно легко спешился.
– Нешто ему совладать? Он, вишь, телом как-то не удался, хлипок. Должно быть, летописцем при князе или боярине каком служит. Сразу же видать - не приучен.
Он легко поднял солидно ушедшую в землю палицу, подал Илье, поправил подпругу, закинул, без лишних слов, Конька позади Ильи, а Владимира - на круп своего коня, сел в седло, принял поводья и сказал:
– Ну, вот, теперь можно и подаваться...
За то время, пока они добрались до вершины холма, на котором располагалось богатырское становище, Владимир не увидел ничего примечательного. Да и трудно было это сделать - сидя за широкой спиной Добрыни, он, повернув голову в одну сторону, мог наблюдать Конька позади Ильи, а в другую - широкую,
– Ну, вот мы и дома, - пробасил Илья, спешился и снял Конька, ровно пушинку. То же самое сделал и Добрыня, только снял он не Конька, а Владимира.
– Принимай-привечай гостей, Алешка!
– Милости прошу к нашему шалашу, - отозвался приветливый мягкий голос.
Владимир огляделся.
Во-первых, Алеша вовсе не выглядел таким, каким изобразил его Васнецов. Тот, на картине, если можно так выразиться, скорее "себе на уме", чем богатырь русский. А наш - сразу видать... Та же косая сажень в плечах, что и у прочих, прямой взгляд, да и вообще, ему бы лет с десяток скинуть - и был бы он копия Добрыни. А кроме того, судите сами, мог ли изображенный художником персонаж хоть как-то соотноситься с тем, которого запечатлела память народная (а кроме нее, исследование Николая Дашкевича, "Былины об Алеше Поповиче и о том, как не осталось на Руси богатырей", Киев, 1883), которое мы избранно и процитируем ).
"Алеша - единое чадо соборного попа Ростовского. Испросив у отца благословение, он едет с Екимом Ивановичем во стольный Киев град ко князю Владимиру. По дороге он убивает змея Тугарина и еще раз сражается с ним на пиру у Владимира. Он вступил в братство названное с Ильей и Добрыней, но не всегда ладит с ними; особенно он обидел Добрыню, попытавшись жениться на жене брата, которого постарался услать в богатырскую поездку. Он же был виновником и того, что витязи Владимира, отразивши встреченную ими силу несметную басурманскую, после гордого вызова Алешей силы нездешней, не справились с нею, и с той поры перевелось богатырство на Руси.
Историческое существование Алеши Поповича (так был переименован потом летописный Александр Попович) в высшей степени вероятно, хотя не может быть подтверждено современными ему известиями:
Известия летописей об Александре Поповиче не совсем сходны, иногда они даже прямо противоречат друг другу, а один вариант занимает как бы срединное положение.
Первое упоминание об Александре находим в так называемом Академическом списке Суздальской летописи, рукопись которой относится к XV-му столетию. Там читаем в повествовании о Калкском побоище: "и Александр Попович ту убиен бысть с инеем 70 храбрых". Следовательно, по сказанию этой летописи, Александр Попович жил в XIII столетии и принадлежал к "храбрым", которые выделялись из ряда остальных ополчений, составляли как бы особую дружину и погибли на Калке:
Существует, далее, в летописях и позднейших сводах отрывочное упоминание о том, что Александр Попович, предварительно гибели на Калке, служил вместе с Добрынею князю Константину Всеволодовичу Ростовскому и помог ему в бое с братом его Юрием, и, таким образом, об Александре передается биографическая подробность. Упоминание о Добрыне: как бы указывает на былины: в былинах Алеша ставится в тесную связь с Добрынею, но, с другой стороны, могла быть отрывочная летописная запись, в которую потом было вставлено имя Добрыни: Быть может, эта запись относилась относилась к участию Александра в битве на Авдовой горе (1216 г.).