Протопоп Аввакум и начало Раскола

Паскаль Пьер

Но уже вид жертв внушал участие к их судьбе: прежде чем отправиться в Сибирь, Аввакум встретил сочувствующую душу: то был Третьяк Васильев, прозываемый Башмак [838] . Этот старый, живший в Сибири приказный человек, хорошо образованный, был так тронут, что спустя несколько месяцев он ушел в Чудов монастырь и позднее также пострадал за старую веру.

Глава VII

В Тобольске (конец 1652 – 29 июня 1655)

838

Житие. Л. 207 об.

I

Симеон, архиепископ Тобольский

Путь изгнанников проходил, как обычно, через Переславль Залесский, Ярославль и Вологду. Переезд совершался в повозках. В этих трех городах у Аввакума были собратья, более или менее открыто ему симпатизировавшие: архимандрит Тихон, протопоп Ермил – если он только к тому времени вернулся на свою прежнюю должность, а также архиепископ Маркел. Аввакум был под стражей, и более того, по приказу, ссыльных было предписано везти возможно быстрее и им было запрещено задерживаться где бы то ни было [839] . Однако смена стрельцов в Ярославле позволяла заменить всю строгость приказа некоторыми послаблениями; В Вологде сухопутная дорога кончалась и начинался водный путь; вставал вопрос, было ли там наготове судно, чтобы плыть вниз по Сухоне? Само время года торопило их. Конечно, можно было достичь Сольвычегодска [840] до окончания

навигации, плывя через Тотьму и Великий Устюг, но там надо было нанимать сани: Великий сибирский путь вел через Кайгородок и Соликамск в Верхотурье, пролегая по восточному склону Урала. Верхотурье было городом, где проходила граница между собственно Русью и ее колониальными владениями. Там были таможня, провиантские склады, гарнизон. То был конец земли русской и христианской, первая крепость в башкирской и татарской землях: за ними начинался громадный материк, поприще недавних побед, где русские деревни представляли собой только островки, где церкви встречались редко, а священники еще реже. Но после военных постов в Туринске и Тюмени Тобольск был уже и недалеко [841] . С самым малым обозом и в наилучшее время года, то есть зимой, путешествие могло совершиться из Москвы в Тобольск в течение месяца [842] ; для Аввакума же и его семьи, поскольку способы передвижения менялись, это путешествие продолжалось тринадцать недель. Можно представить себе все тяготы этого переезда в три тысячи верст для женщины, которая только что разрешилась от бремени; для новорожденного, которому было всего несколько дней, для трех маленьких детей и их отца, еще раз изгнанного, униженного, побежденного [843] .

839

Приказ Cибирского приказа воеводам городов, расположенных на пути, от 16 сентября 1653 года (РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Cтб. 465. Л. 56–58).

840

Двина, даже в Архангельске, а равно и Вычегда не замерзают ранее 1 ноября (Справочник-путеводитель по рекам, озерам, каналам СССР. С. 78, 81).

841

Путь указан приказом Сибирского приказа (РГАДА. Сибирский приказ. Стб. 465. Л. 49). По этому пути, называемому путем Бабинова (который открыл его в 1597 году), единственному в то время (1598–1763) официальному, и следовал Аввакум (см.: Бахрушин. Очерки по истории колонизации Сибири. С. 102–107).

842

Приказ, посланный из Москвы 19 января 1653 года архиепископу Тобольскому, был доставлен к нему 22 декабря (РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Cтб. 400. Л. 236, 259). Курьер, отбывший из Москвы самое раннее 30 января 1676 г., чтобы объявить о смерти царя Алексея, прибыл в Тобольск 13 февраля (Берх. Царствование царя Феодора Алексеевича. I. С. 8). Архиепископ Симеон совершил путешествие в Москву в один месяц.

843

Житие. Л. 208.

Около 20 декабря, или во всяком случае можно с уверенностью сказать – до Рождества, высланные прибыли к месту своего назначения. Сначала они были, как полагается, препровождены к воеводе, который затем отослал их к архиепископу. Там, наконец, они нашли покой и утешение. Симеон не только вообще был иерархом, стремящимся дать своей пастве хороших духовных пастырей, но в данном случае он был особенно счастлив тем, что получил не какого-то рядового священника, а самого Аввакума. Симеон был настоящим братом во Христе во всех отношениях. Он также сохранил самое нежное воспоминание о св. Макарии Желтоводском; он был учеником доброго царского духовника Стефана, и ему покровительствовала царица Мария [844] ; он любил хорошие книги, торжественность в исполнении богослужения и строгие нравы; он поддерживал строжайшим образом свободу церкви против покушений на нее гражданских властей. Покинув Москву до прихода Никона, он ничего не знал ни о происшедших распрях, ни о внесенных новшествах. Для Аввакума в Тобольске продолжался в общем счастливый период его московской жизни.

844

Столбец архива Сибирского приказа № 400 изобилует документами о Симеоне, о его сношениях с Москвой, о его деятельности в Тобольске, о его путешествиях. Царица прислала ему 16 января 1652 года целый набор дорогих церковных украшений (РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 400. Л. 17–22).

Симеон испросил и сейчас же получил для своей необъятной епархии, простиравшейся от Урала до Тихого океана [845] , назначение трех протоиереев: в старый кафедральный Вознесенский собор в Тобольске, в Верхотурье и в Томск. Он мог послать Аввакума в провинцию, но предпочел оставить его у себя [846] . Нам неизвестно, сделал ли он его благочинным окружающих приходов. Но и в самом Тобольске работы хватало. Со времен Киприана, первого архиепископа Тобольского, колонизация Сибири все расширялась. Город разросся, это была столица всей Сибири. Вокруг крепость, в остроге проживали двое воевод, из которых первый, «старший» воевода, был почти всегда очень видным сановником, временно удаленным от Двора. При них было два главных дьяка с их приказами, писцами, толмачами и гарнизоном: там находилось около тысячи казаков, как конных, так и пеших, стрельцы, пушкари и тюремная охрана, несколько сотен иноземных наемников – поляки, литовцы, немцы – и несколько сот некрещеных татар. Таким образом, «царские люди» в городе преобладали. В слободах же было около трехсот-четырехсот дворов, принадлежавших торговцам, ремесленникам и разного рода мастерам [847] . Наконец, в Тобольске был и целый городок, заселенный туземцами.

845

РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214) Стб. 400. Л. 47, 49.

846

В то время, как протопоп собора св. Софии получал от казны ежегодно вспомоществование в 15 рублей, 30 четей ржи, 30 четей овса и 1 пуд соли, настоятель Вознесенского собора получал 12 рублей, 15 четей ржи, 15 четей овса и 7 пудов соли (Там же. Л. 46, 49).

847

С. А. Белокуров собрал относительно населения Тобольска цифровые данные за 1624, 1633, 1672 и 1678 годы, которые дают представление о состоянии города в 1654 году (Белокуров. Юрий Крижанич. С. 192–194).

Экономически город жил кипучей жизнью: через Тобольск проходили обозы с рожью, посланной из глубины русской страны: с Вятки и Камы; отсюда они двигались на восток, где земли были еще плохо возделаны [848] . Из Тобольска сейчас же после вскрытия рек целые караваны направлялись к озеру Ямыш за солью и чтобы вести обменный торг с бухарцами и калмыками [849] ; другие направлялись к Енисею и Байкалу; третьи плыли вниз по Оби к Березову. В декабре 1654 года на реку было спущено 89 исправленных дощаников; кроме того, было 25 дощаников, требовавших ремонта [850] . Из этого видно, сколько такого рода торговая деятельность требовала плотников, кузнецов, конопатчиков, судовщиков, грузчиков.

848

РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 651 (1656–1660 гг.).

849

Титов. Сибирь в XVII в. С. 76–77. В 1663 году караван к озеру Ямыш из 21 дощаника и 659 человек 26 сентября привез 12954 пуда соли. К официальной экспедиции присоединились и суда вольных купцов: они привезли в этом же самом году около 15000 пудов соли, из которых они внесли десятину в царские соляные амбары (РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 663. Л. 120–122).

850

РГАДА.

Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 496. Л. 189.

Добрая часть этой рабочей силы была, совершенно естественно, составлена из туземцев: татар, калмыков, остяков, башкир. В городе не было недостатка и в бухарских и хивинских купцах, также как и в китайских купцах, бывших в Тобольске проездом или осевших там на постоянное жительство. Даже и сами русские, жившие в Тобольске, происходили из разных областей, хотя главным образом из городов Поморья; много было в городе и ссыльных [851] . Все они были отважными молодцами, пустившимися в опасную жизнь из любви к наживе или из стремления к приключениям; а больше всего из-за отвращения к разным социальным и нравственным принуждениям. Смесь рас далеко не способствовала укреплению старых московских обычаев. Поэтому жалобы первых церковных пастырей были вполне закономерными [852] .

851

П. Н. Буцинский (Буцинский. Заселение Сибири. С. 184, 197–199, 208) приблизительно исчисляет число лиц, высланных в Сибирь в период 1593–1645 гг., в 1500 человек. В Енисейске, несравненно менее населенном, чем Тобольск, среди свидетелей, упомянутых в одном деле, оказались выходцы из 22 русских городов, занимавшиеся пятнадцатью видами ремесел (РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 79. Л. 35 и след.).

852

См. выше, глава I.

Христианская вера здесь более, чем где-либо, была засорена суеверием, ибо язычество кругом было реальным и действенным фактором, с которым сталкивались ежедневно: какой, в самом деле, соблазн посоветоваться с шаманом о будущем, позвать к больному колдуна! Архиепископ Симеон пишет в связи с какими-то листьями, обладающими магической силой и найденными у воеводы отдаленного поста, что даже в самом Тобольске умножились случаи колдовства. «Прежде чем заключить брак бросают жребий, а чтобы себя от него избавить, призывают колдуна. Здесь нет ни одного брака без этого обычая» [853] .

853

РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 400. Л. 410–411 (сообщение, полученное в Москве 10 февраля 1652 года; это первое сообщение, посланное Симеоном).

Все предосудительные развлечения, запрещенные на Руси, были перенесены в новую страну, где они из-за порочной среды практиковались с еще большим неистовством. В жалобах Симеона мы находим и скоморохов с их дьявольскими играми, и кулачный бой, и качели; упоминаются и еще более характерные греховные вольности. Относительно пьянства Симеон пишет: «Много и притонов и потайных кабаков, где люди напиваются чуть не до смерти, умирают без покаяния и убивают друг друга» [854] . Какой-то конный казак открыл кабак с брагой. «Это настоящий разбойничий вертеп: чтобы пить и играть, они оставляют в кабаке последнюю рубашку, валяются там голые, босые; ругаются отвратительно, избивают друг друга до крови; совершают всякого рода непотребства» [855] . Китайский табак и бухарский бадьян, смешанный с водкой, также были причиной сильнейшего опьянения и, порой, смерти [856] .

854

Там же. Л. 410–411 (сообщение, полученное в Москве 10 февраля 1652 года; это первое сообщение, посланное Симеоном).

855

РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 400. Л. 414 (донесение, полученное в Москве 4 января 1654 года).

856

Титов. Сибирь в XVII в. С. 137.

Но в половом отношении обычаи завоеванной страны давали себя чувствовать совершенно исключительным образом. В Сибири чувствовалось отсутствие женщин; ведь царские люди или ремесленный люд обычно приезжали туда без семьи. Другие же, уезжая по поручениям, или отправляясь на дальнюю охоту, или пускаясь в путь по торговым делам, оставляли своих жен в Тобольске; отсутствие же их бывало часто весьма продолжительным. Когда читаешь донесения злосчастного архиепископа, то чувствуешь, что страна была объята буквально всеобщей вакханалией; «женщины, покинутые в продолжение десяти лет и даже более, забывают свои обязанности, живут с иностранцами, у них рождаются от них дети; из-за стыда они от этих детей избавляются либо убивают их» [857] . «Во всей Сибири вдовы, девушки, замужние женщины имеют детей от невесть кого, и никто им этого не ставит в преступление» [858] . Служилые люди покупали туземных женщин и за деньги переуступали их друг другу, меняли их при каждом своем перемещении из города в город, а возвращаясь на Русь, бросали их. Другие же привозили из Руси под именем «вольных вдов» девок, которыми они и торговали [859] . Со времени большого пожара 1643 года множество русских вынуждены были устроиться в юртах туземного городка; они были виновны не только в том, что ели и пили с нехристями, «но и в том, что они еще и предавались блуду с татарами и у них были от них незаконные дети» [860] .

857

РГАДА. Сибирский приказ. Стб. 400. Л. 143 (получено в Москве 11 марта 1652 года).

858

Там же. Л. 410 (донесение получено 10 февраля 1652 года).

859

Там же. Л. 158 (март 1653 г.) См.: Оглоблин Н. Н. Женский вопрос // Исторический вестник. 1890. № 7. С. 201–206; Он же. Архиепископы и воеводы // Русская старина. 1893. № 10. С. 177.

860

РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214). Стб. 400. Л. 130.

Симеон закончил одно из своих писем царю следующим образом: «Забыли они свое звание христианское; нет у них духовного пастыря, и в церковь они не ходят» [861] .

Чтобы напоминать своей пастве о ее христианском звании, у Симеона не было достаточного количества священников. Даже в обоих соборах в Тобольске, писал он в начале 1653 года, имеется только по одному священнику, а во многих церквах священников нет вовсе. Однажды надо было заменять старого и больного якутского священника и не нашлось никого, кого можно было бы послать! Итак, есть приходы, которые отстоят на пятьсот верст и более от церкви; дети рождаются, их не крестят, люди умирают без исповеди. «Некого рукополагать, ибо в Сибири есть только сосланные, и мало людей, желающих быть священнослужителями. Те же, которые просят их рукоположить, после своего исповедания признаются недостойными». Ныне служащие священники, находящиеся в городах, удаленных порой на расстояние целого года пешего пути и даже более, «живут распущенно и выполняют свое служение небрежно и подчас вопреки уставу, (…) служат они по своему усмотрению, как им заблагорассудится, (…) а призвать их к порядку невозможно из-за расстояния». То же самое положение наблюдалось и в отношении монастырей: «Не будем и говорить об игуменах и архимандритах; нет даже испытанных иеромонахов, ни даже простых монахов, которые были бы грамотны. (…) Из-за дальнего расстояния некому пресечь все их непорядки». Поэтому-то Симеон с самого своего приезда потребовал из Руси испытанных и верных, притом грамотных «священников белого и черного духовенства, а равно и монахов, не пьяниц и не плутов». Вместе с тем с Руси никого не присылали. Тогда он опять еще более настоятельно затребовал их: он хотел, чтобы в каждом приходе было хоть два священника. И все же «этого было бы очень мало» [862] .

861

Там же. Л. 414.

862

РГАДА. Сибирский приказ (ф. 214) Стб. 400. Л. 415–416 (1652 г.); Л. 404 и 212 (получено в Москве 16 февраля 1653 года).