Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
Шрифт:
Дуров продержался на посту генерал-губернатора до начала ноября 1918 г., когда он и Самарин подали в отставку, не справившись с беспорядками в формируемом Архангелогородском полку [357] . Впрочем, Временное правительство Северной области уже по крайней мере с октября занималось поисками более авторитетного кандидата на руководящий военный пост. На замене Дурова и Самарина настаивал также новый командующий союзными войсками на Севере британский генерал Э. Айронсайд, сменивший в середине октября 1918 г. генерала Пуля [358] . Поэтому уже в день отставки Дурова и Самарина Временное правительство направило за границу два приглашения. Одно из них адресовалось русскому послу в Риме для передачи представителю российской Ставки при итальянском главном командовании генералу Е.К. Миллеру, которого кабинет прочил на пост генерал-губернатора. Второе было направлено в Стокгольм генералу В.В. Марушевскому, которому предлагалась должность заместителя Миллера [359] . На приглашения оба генерала ответили согласием. Приезд Миллера был намечен на начало января. А тем временем в середине ноября в Архангельск прибыл Владимир Владимирович Марушевский, хорошо известный в союзных военных кругах как командир 3-й особой русской бригады во Франции. До приезда старшего по чину Миллера он был назначен временным генерал-губернатором и командующим войсками и вошел в состав кабинета [360] .
357
ГАРФ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 50. Л. 7–7 об. (заявление Дурова об отставке, 2 ноября 1918 г.). ВПСО приняло отставку
358
Ironside E.W. Archangel. Р. 41.
359
ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 5. Л. 165 (очерк Городецкого); Марушевский В.В. Год на Севере // Белое дело. Летопись белой борьбы. Берлин, 1926. Т. 1. С. 22; Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 24; Голдин В.И. Испытания длиною в жизнь: судьба генерала Евгения Миллера // Белая армия. Белое дело. Исторический научно-популярный альманах. Екатеринбург, 1996. № 1. С. 50–51. Вероятно, в выборе Миллера и Марушевского в качестве военных руководителей Северной области могли сыграть значимую роль союзные представители в Архангельске. В любом случае приглашения прибыть в Северную область одновременно были направлены генералам и от главы союзного дипломатического корпуса на Севере посла Франции Ж. Нуланса. По другой версии, Миллера Чайковскому рекомендовал побывавший в Архангельске осенью 1918 г. бывший министр Временного правительства 1917 г. М.И. Терещенко. См.: Мельгунов С.П. Н.В. Чайковский в годы гражданской войны. С. 94.
360
О Марушевском см.: Незабытые могилы. Т. 4. С. 418; Голдин В.И. Контрреволюция на Севере России и ее крушение. С. 72–78.
Марушевский деятельно взялся за реорганизацию штаба, установил в войсках строгую дисциплину и вернул погоны, чем привлек к себе симпатии белых офицеров, прежде уклонявшихся от службы в русских войсках на Севере и предпочитавших поступать в союзные легионы. Несмотря на то что Марушевский считал себя монархистом, его служба последним начальником Генерального штаба при Временном правительстве в 1917 г. снискала ему доверие в либеральных и даже социалистических кругах. И его приездом первоначально оказались довольны и правительство, и левые политики, и союзные послы [361] . Американский консул в Архангельске телеграфировал в Вашингтон о приглашенных генералах: «Миллер имеет репутацию способного военачальника с либеральными идеями… Марушевский, видимо, пользуется всеобщим уважением. Имеет репутацию либерала и хорошего организатора» [362] . Если приезд Марушевского обеспечил генерал-губернатору поддержку офицеров и положил начало быстрому формированию северной армии, то появление Миллера во многом определило дальнейшую политическую эволюцию белой власти на Севере. Высадившийся 13 января 1919 г. на архангельской пристани Миллер вскоре стал ключевой фигурой в управлении белым Севером, поэтому его взгляды и предшествующая карьера заслуживают более пристального внимания.
361
Добровольский С. Борьба за возрождение России в Северной области. С. 24; Марушевский В.В. Год на Севере // Белое дело. Т. 1. С. 40; Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 35. В Северной области существовали добровольческие славяно-британский и французский легионы, которые к апрелю 1919 г. насчитывали соответственно три и одну тысячи бойцов.
362
Charg'e in Russia Poole to the Secretary of State, 18 November 1918 // FRUS. 1918. Russia. Vol. 2. P. 568.
Генерал Е.К. Миллер
Генерал-лейтенанту Генерального штаба Евгению Карловичу Миллеру к началу Гражданской войны едва перевалило за пятьдесят лет. Современники описывали его как человека чуть выше среднего роста с пышными светлыми усами и твердым взглядом голубых глаз [363] . Он сделал блестящую военную карьеру, был хорошо образован и свободно владел французским и немецким языками. Выпускник Николаевского кавалерийского училища и Академии Генштаба, Миллер быстро поднялся по служебной лестнице и уже в 34 года был произведен в полковники. Значительную часть своей службы он провел за границей, являясь с 1898 г. на протяжении почти десяти лет последовательно русским военным агентом в Бельгии, Голландии и Италии. Вернувшись затем в Россию, он командовал гусарским полком, кавалерийской дивизией, был обер-квартирмейстером управления Генерального штаба и возглавлял Николаевское кавалерийское училище. Начавшаяся мировая война застала его на посту начальника штаба Московского военного округа. В годы войны Миллер, получив производство в генерал-лейтенанты, служил начальником штаба 5-й и 12-й армий, а накануне революции 1917 г. командовал 26-м армейским корпусом на Румынском фронте, ожидая скорого перевода на должность начальника штаба фронта [364] .
363
Strakhovsky L. Intervention at Archangel. P. 132; Ironside E.W. Archangel. Р. 107.
364
Hoover Institution Archives (далее – HIA). E. Miller Collection. Box 1. Folder 1. Р. 50 (показания ген. – лейтенанта Е.К. Миллера следственной комиссии, назначенной главнокомандующим Петроградским военным округом, 20–28 апреля 1917 г.). См. также: Пятницкий Н.В. Генерал Е.К. Миллер. К 25-летию со дня его трагической гибели // Возрождение. 1962. № 131. С. 96–97; Strakhovsky L. Intervention at Archangel. P. 132; Голдин В.И. Испытания длиною в жизнь. С. 49–50.
Революция в армии не только положила конец многообещающей карьере генерала, но едва не стоила Миллеру жизни. Он не был принципиальным противником революционных преобразований, но и в период революции считал необходимым поддерживать строгую дисциплину и субординацию в войсках. Исполняя приказ командования фронтом, 7 апреля 1917 г. он попытался убедить присланные из тыла пополнения снять с одежды красные банты и вынести из строя красный флаг. В ответ последовал бунт прибывших маршевых рот. Миллера, без шашки и погон, в изорванном пальто и с кровоточащей от ударов головой, солдаты с пинками и бранью гоняли по улицам заштатного румынского городка. Один раз, поскользнувшись и упав в весеннюю грязь, генерал ожидал неминуемой гибели, чувствуя над собой грязные солдатские сапоги. Поднятый чьими-то руками и оказавшись в итоге запертым на гауптвахте этапного коменданта, он четверо суток сидел под арестом, осыпаемый руганью и угрозами со стороны солдат. Позже Миллер был конвоирован в Петроград, после произведенного расследования, не обнаружившего состава преступления, отчислен в запас, а в августе 1917 г. выехал за границу как представитель русской Ставки при итальянском главном командовании [365] . Осенью 1918 г. он по-прежнему находился в Европе, где его и застало приглашение Чайковского прибыть в Северную область.
365
HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 1. Р. 25–41 (показания Миллера); Рапорт командующего 9-й армией П.А. Лечицкого военному министру А.И. Гучкову, 8 апреля 1917 г. // Революционное движение в русской армии в 1917 г. (27 февраля – 24 октября): Сборник документов / Ред. Л.С. Гапоненко, Е.П. Воронин. М., 1968. Док. 36. См. также: Wildman A. The End of the Russian Imperial Army: The Old Army and the Soldiers’ Revolt (March – April 1917). Princeton, 1980. P. 287–289.
Арест Миллера революционными солдатами дал дополнительную почву рассказам о том, что генерал был противником революции, реакционером и «приятелем Николки». Даже член правительства Северной области народный социалист В.И. Игнатьев видел в нем «реакционера чистой марки» и отмечал, что это «типичный, лояльнейший, способный, придворный генерал» [366] . Действительно, Миллер был некогда близок к царской семье, и прежде всего к Николаю II, с которым они были почти ровесники. Император
366
Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 35, 37–38.
367
HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 1. Р. 62 (показания Миллера).
368
Ironside E.W. Archangel. P. 108; HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 1. Р. 62 (показания Миллера).
369
См., например: HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 3. P. 1–2 (m'emoire 'ecrit par le g'en'eral de Miller en f'evrier 1918. Il fut confi'e aux bons soins du Secr'etaire d’Ambassase Baron T'eodore de Beickheim pour ^etre communiqu'e au Ministre des Affaires Etrang`eres (France)).
Хотя Миллер был связан со двором и лично лоялен императору, в центре его убеждений стоял вовсе не монархизм, а имперский патриотизм. Поэтому в годы революции, как и большинство высших российских военачальников, он стремился прежде всего защитить страну от внешнего врага и сохранить армию от развала. Он не был замешан в заговорах или выступлениях против Временного правительства и позже утверждал, что если бы «хотел заниматься контрреволюционной пропагандой», то у него «хватило бы мужества не принимать присяги» [370] . Если это верно применительно к первым месяцам 1917 г., то с созданием коалиционного кабинета во главе с А.Ф. Керенским его отношение к правительству стало более критическим. Позже генерал будет возлагать на радикализм политики Керенского и умеренных социалистов существенную долю вины за развал армии и страны [371] . Видимо, если бы не отъезд в Европу, Миллер мог оказаться на стороне Корнилова в его выступлении против правительства в конце августа 1917 г.
370
HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 1. Р. 25, 48 (показания Миллера).
371
HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 3. P. 12 (m'emoire).
Несмотря на настороженное отношение к умеренным социалистам, после Октября 1917 г. главными врагами страны, в глазах Миллера, стали большевики. Генерал использовал все свои связи и влияние в европейских военных и политических кругах, чтобы убедить руководство Антанты, что большевики узурпировали власть при посредничестве Германии, что правили они, опираясь на преступников и деморализованную солдатскую толпу, что их власть была не только гибельна для России, но и угрожала Европе, и поэтому необходимо было оказать всяческую поддержку белым силам, выступившим против большевиков [372] .
372
Ibid. Р. 16–18, 20, 23–24 (m'emoire).
Горячий антибольшевизм Миллера сближал его с политиками из Союза возрождения России и северными региональными кругами. Однако в целом его политические взгляды были довольно противоречивы. Как почти все военные лидеры Белого движения, Миллер сочувствовал идее конституционной монархии. Но, не являясь догматиком, он полагал, что белые армии не должны выступать под монархическим флагом, и отмечал, что будущее страны должен определить сам русский народ [373] . В то же время он глубоко не доверял способности народа самостоятельно решить свою судьбу. С одной стороны, он верил в глубинный крестьянский патриотизм и именно с «пробуждением» крестьянства связывал надежды на победу над большевиками [374] . С другой же стороны, опыт революции и то, что он сам едва избежал гибели от рук собственных солдат, обусловили его снисходительное и даже презрительное отношение к представителям этого народа. В отношении взбунтовавшихся солдат он впоследствии писал: «…у меня нет к ним ни чувства злобы, ни чувства мести; жалкий серый люд, который можно подбить на что угодно» [375] . Представление о том, что солдаты и крестьяне серы и неразумны и что их легко увлечь несбыточными идеями, оттолкнуло его от попыток бороться против большевиков политическими мерами. Рецепт Миллера был прост – при содействии армии распространить как можно быстрее белую власть на обширную территорию, чтобы силой пресечь влияние большевизма на население [376] .
373
Ibid. P. 22 (m'emoire); Ironside E.W. Archangel. P. 108.
374
Maynard C. The Murmansk Venture. P. 161.
375
HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 1. Р. 45 (показания Миллера).
376
Maynard C. The Murmansk Venture. P. 161.
Настолько же непоследовательным было и отношение Миллера к возможным союзникам в борьбе против большевиков. С одной стороны, он стремился обеспечить белым армиям как можно более широкое содействие извне и обращался к странам Антанты с призывом о помощи. С другой стороны, обостренное чувство национальной гордости заставляло Миллера с подозрением относиться к присутствию союзных войск на русской территории. А его имперский патриотизм не позволял ему заручиться поддержкой со стороны бывших национальных окраин в обмен на признание независимости и территориальные уступки [377] .
377
Ironside E.W. Archangel. P. 108; HIA. E. Miller Collection. Box 1. Folder 3. P. 19 (m'emoire).
Хотя Миллер не являлся гибким политиком, его опыт боевого командования, хорошие связи в союзных военных и дипломатических кругах и административные способности, которые признавали даже его недоброжелатели [378] , выдвинули генерала на первый план в архангельской политике. Возвышению генерала в немалой мере способствовала и сама политическая среда внутри Северной области, где не имелось влиятельных политиков всероссийского масштаба и даже, за исключением Чайковского, вообще широко известных политических деятелей. Миллеру помогло и то, что не только архангельские военные, но и местные либералы и даже многие умеренные социалисты сочувствовали идее сильной власти, в особенности в период Гражданской войны. В результате уже с весны 1919 г. Миллер стал самой заметной политической фигурой в Северной области, а с лета получил почти неограниченную власть, сосредоточив в своих руках командование фронтом и управление тылом. Миллер играл ключевую роль в преодолении политических кризисов, действуя при помощи уговоров, а нередко также угроз и репрессий. Через него происходили контакты белых властей с союзным командованием и дипломатами. Именно Миллер гораздо более, чем Чайковский, являлся для современников и историков олицетворением антибольшевистского режима на Севере. То, как и почему военно-административная должность генерал-губернатора превратилась с приездом Миллера в важнейший механизм управления областью, составляет предмет последующего изложения.
378
Об административных талантах Миллера см.: Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги четырех лет гражданской войны. С. 35; Report on the Work of the British Mission to North Russia from June 1918 to 31 March 1919 (By F.O. Lindley) // British Documents on Foreign Affairs. Part II. Series A. Vol. 1. Doc. 24. Р. 146.