Провинциальные душегубы
Шрифт:
В белоснежном греческом общественном здании на площади имени Ленина очень живо, но тревожно, обсуждались события прошедших выходных:
– Это бедлам какой-то! Еще один такой денек и Гонсалесу не выжить! А вообще, все это очень странно как-то и непонятно!
– А кто были эти парни с ножницами? Ну, напрягись, Виктор, подумай!
– Да я уже думал, Аркадий Николаевич! Но их лиц я не видел, а голоса они не подавали. И потом, как не напрягайся – не поймешь, чем связаны убийство Шурыгина и волосы этой престарелой красавицы!
– Да связаны, точно связаны!
– Я много слышал про эти чтения, но саму пьесу не видел. Дадите почитать?
– У меня ее нет, да и не было; просто Степан мне читал сначала отрывки, а потом ее всю целиком, вот, кое-что и запомнил.
– Уже десять, скоро гости явятся. Где общаться будем?
– В актовом, конечно! Чем больше ушей, тем лучше. Ты всех вызвал?
– Да – из образования и здравоохранения, из коммунального тоже, еще полицию и МЧС.
– Ну и ладненько, на виду, сам знаешь, и смерть красна! Давай, проследи за всем.
Сергей Галушкин с удивлением рассматривал наполовину заполненный зал лучановской администрации – десятки любопытных глаз вовсю шарили по важным гостям, и не один осведомленный зритель старательно прятал улыбку, натыкаясь взглядом на Наиля Равильевича Гонсалеса, одетого в шикарный серый костюм явно не отечественного производства и солнцезащитные очки из того же места; ну, чисто агент КГБ на пенсии – ведь всем известно, кто жирует на национальном богатстве России!
А великан-мэр уже объявил выступление Галушкина, и Сергей Васильевич, откашлявшись, бодро начал: « Товарищи! В этот трудное для Лучан время я обращаюсь к вам от имени губернатора – крепитесь, он с вами – в смысле, мы все с вами…».
Обалдев от сказанного и немного помолчав, Галушкин решил начать сначала: « Лучановцы и лучановки! Товарищи! К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное убийство Степана Фомича Шурыгина объединило нас всех в одну команду, и мы все как один…» – тут мысли Сергея Васильевича побежали как зайцы по полям – быстро и извилисто: «Господи помоги! Что это я несу?!». Посланец губернатора украдкой провел рукой по верхней губе и щекам – ему показалось, что у него полезли жесткие рыжеватые усы, и кожа зарябилась крапинками; а язык продолжал нести что-то странное, но такое знакомое: « Мы все преодолеем! Наша доблестная полиция найдет убийц и покарает! Мы победим…».
В зале стало очень тихо – лучановские чиновницы как-то сразу из современных, деловых женщин превратились в обычных русских баб, сотни лет твердящих как молитву: «Только бы не было войны!», а чиновники мужеского пола резко выпрямили спины, так явственно почувствовав за ними ремни трехлинеек. Бедный Наиль Равильевич опять хлебал по полной ложке всю безнадежную тоску европейских прогрессоров отформатировать несовершенный земной мир – эта страна-неваляшка как пушки королей была и будет последним доводом Божьей Воли.
Сергей Васильевич умоляюще посмотрел
Но почему-то всем присутствующим почудилось какое-то мерзкое хихиканье, идущее широким фронтом прямо от стен, потолка и пола, и какая-то рябь пробежала по воздушному пространству зала заседаний и все – будто и не было ничего – ни баб, ни трехлинеек, ни усатого горца. Словно матрица звездного портала перегрузилась, совершив краткий бросок во времени (туда и обратно), но, как пишут в титрах иностранных фильмов, to be continued.
Еще одно событие, произошедшее в понедельник, стоит описать на этих страницах – совершенно случайная встреча Дарьи Сергеевны Варенец и Карпухина, а может и не случайная. Состоялась она в кабинете Карпухина, куда Дарья Сергеевна вошла, тяжело дыша, с большой сеткой красных помидоров.
– Здравствуй, Ленечка! Ох, не молодею я, а когда-то по десять килограмм играючи таскала!
– Садитесь, теть Даш! А куда вы с помидорами-то?
– Не куда, а откуда! На базарчике купила, хорошо, что он рядом с вами, а то до дома я не дотащу!
– А купили то зачем? У вас же этих помидоров не меряно на огороде!
– Значит надо! Ты-то как? Совсем не заходите с Сашенькой!
– Да все нормально – живем, работаем. А жена как раз хотела вам позвонить, что-то у нее все огурцы взрываются.
– Ничего, научится. Она умница – три года только у тебя хозяйничает, а ваш дом не узнать! А тебе помогать ей надо или работы много?
– Бывает…
– Да знаю я все про эту чертовщину! А ты не переживай, если не получится раскрыть, и в Москве не все раскрывают.
– Не переживать? Ну, попробую, конечно. Но чертей под крышкой не удержишь – сами вылезут.
– А это как Бог даст. Только крышечку эту зря бы не ворошить, под ней кроме чертей еще много чего есть. А вообще, хватит об этом! Передай Сашеньке пусть заходит – мы с ней вместе огурцы посолим, да и сам заходи.
– Хорошо, теть Даш! А давайте я вам помидоры до дома дотащу?
– Да я их у дежурного оставлю – ешьте пока свежие, а то вы без обеда часто работаете, а из дома ленитесь что-то брать.
Задумчиво рассматривая ярко-красный плод, Карпухин мрачнел и морщился все больше и больше – это шурыгинское убийство изъедало его будто ржавчина железо – все в нем было не так, как следовало бы. А главное, Карпухин уже почти знал, что ему надо делать – у кого и что спрашивать, но, в конце концов, Лучаны – действительно не Москва и надо бы заглянуть к Варенцам в гости.