Проза и публицистика
Шрифт:
– Здравствуй, братец, здравствуй! Ты, пожалуйста, почище дери мою канцелярию,– сказал ему губернатор: – а то вон у тебя ведь паутина по углам...
Заглянув мельком в соседнюю комнату, Павел Николаевич спросил:
– Отчего здесь такой дым?
– Тут курят, ваше превосходительство,– пояснял правитель.
– Они могут курить и в самой канцелярии, только не очень много, потому что у нас иногда могут быть по делам и дамы...– сказал губернатор:– а так у них много времени пропадет даром; притом гораздо веселее заниматься куря,– я это по себе знаю.
Правитель
– А где же комната для дежурного? – спросил его превосходительство, возвращаясь в канцелярию:– я ее не вижу...
Николай Иваныч пояснил, что у них не полагается особенного помещения для дежурного.
– Где же он спит и на чем? – спросил снова губернатор.
– Где придется, ваше превосходительство.
– На чем же?
– Молодежь этим не стесняется, ваше превосходительство...
– Ну, нет-с; я на этот счет другого мнения,– сказал Павел Николаевич.– Разве у вас так мало помещений или недостает канцелярской суммы, чтоб устроиться поудобнее? – спросил он подумав.
– Предшественник вашего превосходительства не обращал на это внимания,– пояснил Вилькин с чуть заметной иронией в голосе.
– Да, но я желаю обратить внимание и на это,– сказал губернатор внушительно,– молодежь молодежью, а нам с вами, однако, придется спать со всеми удобствами, хоть мы и не можем еще назвать себя стариками,– пояснил он свою мысль.
Вилькин промолчал недовольно: канцелярия насторожила уши.
– Потрудитесь, г. правитель, распорядиться отвести ту комнату (не разб.) для дежурного,– продолжал его превосходительство, поглаживая бакенбарды.– Надо будет поставить туда какой-нибудь мягкий диван, дать простыню, подушку и одеяло, стол также не лишний... Вам не мешает завтра же позаботиться об этом.
Вилькин поклонился, недовольный еще больше.
– В этой комнате,– еще раз продолжал губернатор,– дежурный может располагаться как у себя дома: может обедать, читать, пить чай, даже принимать своих знакомых. Я желаю, чтобы каждый в день своего дежурства был уволен от других занятий по канцелярии; пусть этот день будет для него вместо отдыха; а то вообще, я знаю, дежурят всегда неохотно. Надеюсь, что никто из вас, господа, не злоупотребит этим? – обратился он к стоявшим вблизи чиновникам.
Чиновники молчали; но их довольные лица лучше всяких слов говорили, как они исполнят распоряжение его превосходительства.
– А в той комнате кто же?– спросил он вдруг, указав рукой направо.
– Виноват-с, ваше превосходительство,– сказал Вилькин и торопливо повел его туда.
– Наш казначей-с,– бойко отрекомендовал правитель, когда они остановились возле стола, освещенного одной свечкой, из-за которого неслышно вскочил низенький старичок самой добродушной наружности.
Поздоровавшись с ним особенно приветливо, губернатор ласково заметил ему.
– Вы напрасно занимаетесь с одной свечой: так очень скоро можно испортить глаза; вам вообще не следовало бы совсем вечером заниматься...
– Привычка-с, ваше превосходительство,– ответил старичок-казначей, смущенно перебирая счеты,– так скучно-с, без дела-с...
– Вот никак не могу,
Губернатор улыбнулся, посмотрел пристально на чудака-казначея и вдруг спросил, будто пораженный каким-то ехидством:
– Как ваша фамилия?
– Полозов-с,– проговорил тот чуть слышно, опуская глаза.
– Как вы сказали? Я не слышу,– повторил его превосходительство.
– Полозов,– звонко ответил Вилькин за казначея.
– Полозов?.. Полозов?..– усиленно старался припомнить что-то губернатор.– Не служили ли вы когда-нибудь в Нижегородской казенной палате столоначальником? – спросил он вдруг через минуту.
– Как же-с! Служило.
– Так не помните ли вы там другого столоначальника, Арсеньева по фамилии...
Старичок самодовольно улыбнулся, не подозревая, впрочем, к чему клонятся эти расспросы.
– Очень хорошо-с помню,– сказал он.
– Который же вам теперь год?
– Да на будущее лето, ваше превосходительство, уже шестой десяток пойдет-с...
– Стало быть, вы и маленького Пашу даже помните? – продолжал допрашивать губернатор, а сам тоже улыбается, радостно как-то.
– И их помню-с,– ответил казначей застенчиво.
– Ну, вот видите, вы и меня даже помните,– сказал губернатор, весь просияв радостной улыбкой и ласково потрепав старика по щеке.– Уж ради одних этих воспоминаний я должен поберечь ваши глаза. Будет же вам заниматься сегодня; пойдемте-ка лучше ко мне чай пить, потолкуемте,– заключил он, взяв его за руку, и повел таким образом крепко озадаченного старичка через всю канцелярию, озадаченную этим не меньше самого казначея.
– Господа!– заметил его превосходительство мимоходом, обращаясь к своим молодым сослуживцам,– вечерние занятия для вас необязательны: вы можете ходить сюда вечером или не ходить, как вам будет угодно, как сами найдете лучше; в ваши годы не мешает пользоваться иногда обществом, а вечером – самое удобное для этого время, по-моему. Лучше, советую, занять лишний час утром. До свидания! – заключил губернатор, уводя к себе своего нечаянного гостя.
"Подурачишься, да устанешь!" – подумал вслед им Вилькин.
– Видали, господа?– спросил он с заметной насмешкой своих ближайших подчиненных, указывая глазами на дверь, только что захлопнувшуюся за его превосходительством.
Но чиновники не разделяли на этот раз саркастического взгляда своего любимого ближайшего начальника: они все оказались одинаково довольны новым губернатором, хоть и каждый по-своему. "Какой он молоденький – правда!" – заметил кто-то из них, но заметил это, видимо, с полным удовольствием. Долго еще оставались они в этот вечер в канцелярии, толкуя между собой о новом губернаторе и все поджидая возвращения казначея, но не дождавшись его, разошлись, наконец, чуть не в одиннадцать часов. Дежурный на другой день, канцелярии служитель, на собственных боках испытал, что значит иметь молодого, ко всякой мелочи внимательного начальника: ему отлично спалось в ту ночь на мягком диване и мягкой подушке под чистым одеялом.