Прятки в облаках
Шрифт:
Только вот становиться жертвой категорически не хотелось.
— Очень нужна, — прямо ответила Дина. — Иван Иванович пробудил мой дар, но кажется, будто он все еще спит. У меня никак не получается сделать хоть сколько-то внятное предсказание. Я не хочу стать такой же бездарностью, как моя мать! Моя мать… о, мое детство было наполнено ее истериками. Дочь великой Антонины Лериной — от нее ожидали многого. А она снова и снова ошибалась, не видела, не разбирала знаки. Это приводило ее в неистовство. Как часто я просыпалась по ночам от того, что
Кажется, конфета подействовала как надо, и теперь на Машу хлынул поток откровений о чужом, личном. Непрошеная жалость кольнула сердце, но пришел еще и страх. Теперь стало понятно, что Дина действительно одержима тетрадью своей бабушки и пойдет на все, чтобы раздобыть ее. Несчастье матери отложило на девочке свой след, что не могло не повлиять на ее психику.
— И если ты не добудешь тетрадь моей бабки, — резко закончила Дина, — то я всем расскажу о твоем романе с Циркулем!
В ответ Маша только расхохоталась, нервы сдавали с невиданной скоростью.
Глава 31
Глава 31
— Знаю, — хмуро кивнул Дымов, — мне рассказал Круглов. Алла не осмелилась отдать столь сомнительное распоряжение ни Нежной, ни Лаврову, ни другим преподавателям. Она выбрала только тех, у кого не хватит духу послать ее подальше. Возможно, у нее есть какие-то рычаги влияния на них.
— Значит, Плаксу замучила совесть, — кивнула Маша, — раз он пошел с этим к тебе.
— Не только ко мне. Кажется, он по секрету наябедничал всем, кого встретил.
— То-то его так колбасило на паре. Ну ничего, я еще его отловлю да как сдам зачет, — с этими словами она подвинула к себе стопку учебников. Новый реферат для Суркова сам себя не напишет.
— Ты действительно веришь, что тебя допустят к экзаменам? — скептически уточнил Дымов.
В библиотеке было тихо и пустынно — в сессионные недели она работала круглосуточно, и только бумажные самолетики, парящие под потолком, приглядывали за порядком. Поскольку их больше всего интересовало, чтобы никто не портил книги и не нарушал тишину, то парочка шушукающихся в уголке людей не особо их волновала.
— Допустят или нет — это мы еще посмотрим, — пожала плечами Маша. — Я делаю, что могу.
Приближалась полночь, но сна у нее не было ни в одном глазу. Только угрюмая решимость до утра добить этот дурацкий реферат.
Дымов задумчиво откинулся на стуле, следя за бесшумно летающими самолетиками.
— Надо найти на Аллу управу, — пробормотал он.
— Только ты не вмешивайся, — предостерегла Маша. — Твое положение и без того слишком шаткое. Давай представим самое худшее. Меня отчисляют, а тебя увольняют. И что? Жизнь на этом закончится? Ничего подобного. А вот если ты выступишь против ректорши, она разрушит твою репутацию.
— Ну и к черту эту репутацию.
— Не придумывай.
— Ты все равно не сможешь выполнить требования Аллы, хотя бы потому,
— Даже если бы я знала, — призналась Маша, — то ни за чтобы не стала прыгать специально. Не зря ведь путешествия во времени запрещены во всем мире. Еще бы понять, почему именно я…
— Чисто математически — черт его знает, — раздался тихий голос рядом с ними, и Арина Глухова, чуть покачнувшись, подошла ближе и плюхнулась на стул рядом с Машей. От нее крепко разило алкоголем. — Время от времени случаются такие генетические аномалии. Согласно статистике, раз в четыре поколения один-единственный человек на земле рождается, чтобы совершить путешествие во времени и умереть. Мне жаль, Рябова, что тебе недолго осталось.
— Сколько? — едва слышно спросила Маша, которая сразу поверила блуждающему мозгу этой гениальной пьяницы. Слишком свежи были воспоминания о том, как она заранее озвучила итоги боя Костика и Нежной.
— Я увидела это в больнице, до того, как амулеты поработили мой разум, — проговорила Арина печально, — тебя в голубом платье и с локонами. Тебе подадут роскошный ужин с терпким вином, которое погрузит тебя в волшебный сон. Ты больше никогда не проснешься, зато твоя бессмертная душа будет путешествовать по всем мирам, по всем временам — вечно. Как же я тебе завидую… Это случится двадцать шестого января.
— Сразу после второго прыжка, — резко сказал Дымов. — Маш, тебе ни за что нельзя возвращаться в прошлое.
— Но ведь это уже случилось! — закричала она. — Как я могу исправить то, что было!
Сразу несколько бумажных самолетиков спикировали вниз и закружили вокруг.
— Тишина в библиотеке, — строго потребовали они.
— Простите, — тут же смутилась Маша.
И пусть ее сердце оледенело от невыразимого ужаса, но она все еще подчинялась университетским правилам. И все еще смотрела на книги перед собой, зачем-то думая о реферате, хотя думать следовало о другом.
— Прошлое можно изменить с такой же легкостью, как и будущее, — прошептала Арина, отмахиваясь от самолетиков. — Это очень нестабильные материи. Не стоит думать о времени как об одной непрерывной линии. По сути, все события происходят одновременно, просто на разных точках. Но все эти точки связаны между собой — вы затрагиваете одну из них, и это вызывает цепную реакцию.
— Или не затрагиваем, — согласился Дымов. Он выглядел так, будто понимал бессмысленные разглагольствования Арины.
Маша механически написала еще одно предложение для реферата, раздражаясь из-за их черствости. Оказывается, ей осталось жить чуть больше месяца, а они лопочут о каких-то глупостях.
— Да оставь ты свою историю, — сказал Дымов почти весело и забрал у Маши тетрадь. — Это уже неважно.
— Я не собираюсь забрасывать учебу только из-за какой-то там близкой смерти, — огрызнулась она, прекрасно понимая, что ведет себя глупо. Но что поделать, если сейчас ей очень хотелось сосредоточиться на чем-то мелком и привычном.