Прятки в облаках
Шрифт:
— Ах вот как, — совершенно рассердилась Маша и едва не пнула ни в чем не повинную скульптуру.
Велел себе успокоиться, она медленно поднялась на второй этаж, миновала пустую приемную и без стука вошла в кабинет.
Ректорша стояла у окна, видимо, очарованная золотисто-багряными красками, украсившими парк.
— Рябова, — произнесла она, не оборачиваясь. — Ну наконец-то.
— Чего вы от меня хотите, Алла Дмитриевна? — спросила Маша напрямик.
— Чего я от вас хочу… — повторила та, будто задумавшись. Потом ответила: — Всего лишь чуда.
От
— Простите?
— Шесть лет назад мой отец погиб в автомобильной аварии. Предупредите его, чтобы он не садился тем вечером за руль.
— Что? — похолодела Маша.
Два и два всегда четыре.
Дело было не в Дымове, не в ревности, не в обиде брошенной женщины.
Просто у ректорши оказались вот такие методы убеждения. Она облачила свою просьбу в шантаж.
— Я не умею, — моментально обессилев, призналась Маша. — Алла Дмитриевна, я не знаю, как осознанно попасть в прошлое, тем более — в прошлое незнакомого мне человека. Ваша задача, как и задача Круглова, не имеет решения.
— Ну так найдите его, — резко велела ректорша, оборачиваясь. — Теперь, когда экзаменационная сессия пройдет без вашего участия, у вас будет достаточно времени. А после того, как вы предупредите моего отца, мы легко решим ваши проблемы с учебой.
— Но вы же еще вчера пытались сдать меня министерской комиссии!
— Пыталась, — согласилась ректорша. — Злодеем, видите ли, не становятся в одночасье. Я действительно хотела поступить по протоколу — сообщить о двух прыжках во времени, поскольку мне чужда идея Веры Викторовны о лживом милосердии. Вы представляете угрозу для нашего мира, и мне казалось разумным защитить наш мир от вас. Однако всем будто плевать. И если я могу понять заинтересованность Сергея Сергеевича в вашем благополучии, то поведение Веры Викторовны и Зинаиды Рустемовны не поддавалось объяснению. Они вздумали выступить против меня, чтобы закрыть собой вас. Зачем?
— О чем вы говорите?
— О приступах кашля, которые случались со мной всякий раз, когда я пыталась доложить о вас. Сначала я решила, что это наговор Сергея Сергеевича, но ночью проверила всю отчетность по магическим потокам за сутки… У ректора этого университета много возможностей, Рябова, и хоть это очень трудоемкий и изматывающий процесс, мне удалось отследить, что связующие чары принадлежат Зиночке. Значит, она оберегает вас. Почему? Из доброты душевной? Или потому, что надеется получить что-то взамен? Вы теперь ценный приз, Рябова. И если почтенная, умудренная годами старушка-Зиночка не беспокоится за судьбу мира, то почему я должна?
— Вы все с ума сошли, — вырвалось у Маши. — Я же говорю, что не знаю, как у меня получилось попасть в прошлое Дымова и не знаю, как получится повторить этот трюк с Диной.
— Судя по вашей успеваемости, вы — умная девочка, Мария. Так что жду от вас результатов. Найдите меня, когда будете готовы, и я сообщу вам место и время удобной беседы с моим отцом, — только и ответила ректорша.
***
С ощущением того, что она — беззащитный пушной зверек,
Все Машины мечты, надежды, стремления оказались растоптанными под высокими шпильками ректорши.
Но ведь помимо этого универа есть множество других. Маша поступит заново, куда-то, где попроще и, может, подальше. Сбежит в какую-нибудь Тьмутаракань, где тоже люди живут.
Но если ректорша права, и Бесполезняк с Зиночкой, и даже с бывшим ректором Сироткиным, помогают не просто так, а из какой-то личной корысти, то не отдадут ли они ее на растерзание комиссии, если Маша не начнет прыгать и по их указке тоже?
Она так глубоко задумалась, что не обратила никакого внимания на Дину Лерину, а та, кажется, подкарауливала ее в коридоре. Маша просто прошла мимо, вошла в их с Аней комнату и закрыла за собой дверь. Застыв между кроватями, она бездумно уставилась на стену, пытаясь понять: как же получилось, что с ней случилась такая беда. Ей всегда хотелось думать, что напасти приходят только к злодеям, к тем, кто заслужил их. Оказалось — можно просто жить, ничего дурного не делая, а тебя все равно настигает всякая дрянь.
— Рябова! — Дина вошла в комнату. — Ря-бо-ва!
Маша бестолково уставилась на нее, вспоминая, что надо было сделать. Ах да.
— Хочешь конфетку, Дина? — предложила она немного оцепенело.
— Конфетку? — удивилась Лерина. — Рябова, что с тобой такое? Ты похожа на сомнамбулу.
Маша достала карамельку из кармана и протянула ее. Дина смотрела недоуменно.
— Просто съешь ее, — рассердилась Маша, у которой этот отвратительный день сожрал все отпущенное ей терпение.
— Ты собралась меня отравить, что ли?
— Это конфетка болтливости… или вроде того. У этих менталистов все шиворот-навыворот.
— Болтливости! — фыркнула Дина и демонстративно закинула в рот карамельку. — Ладно, мне скрывать нечего. Но сначала ты мне скажи: куда делся Вечный страж?
— Его отправили в спячку.
— Вот черт, — раздосадованно воскликнула Дина.
— Бесполезняк сказала, что вы с ним сговорились. Что вы хотели отправить меня в прошлое, но — как?
— Черт его знает, как. Мы хотели дождаться 25 января и посмотреть, каким именно способом ты прыгнешь оттуда в мое прошлое. Иван Иванович сказал: ему надо увидеть это лично, чтобы понять, какие триггеры задействуются.
Маша кивнула. Да, это был разумный план, вот только, кажется, в тот день все выйдет из-под контроля. Наверное, у нее никак не будет получатся этот прыжок, и Дине придется перейти к настоящим угрозам. Ведь зачем еще Маше оставлять ей в прошлом то странное послание про нож, а не веревки. Она знала, что нельзя никого зарезать в стенах университета, а значит — всерьез опасалась за свою жизнь.
— Тебе так сильно нужна тетрадь твоей бабки? — грустно спросила Маша, раздумывая о том, как легко обстоятельства превратили их в хищника и жертву.