Прыжок леопарда 2
Шрифт:
Мороз все крепчал. Интересно, сколько сейчас в Питере времени? Очень похоже на раннее утро, неплохо б и обогреться. Он толкнул плечом тяжелую дверь, с усилием распахнул и вспомнил, что когда-то давно здесь уже был, как ни странно - тоже во сне. А еще он припомнил множество других сновидений: он их видел в разное время, но проснувшись, тотчас же, забывал.
В гулком огромном зале было тепло и очень уютно, несмотря на спартанскую обстановку. Слева направо, по всей длине, тянулся высокий бордюр. Он делил зал на две половины и более походил на стойку
Устинов прошел мимо них, он помнил, как нужно идти дальше. Во второй половине был ресторан, или что-то похожее на него. В шахматном порядке стояли столы. Он сел за один из них, огляделся. Других посетителей не было - наверное, слишком рано. Как тогда, за спиной он услышал шаги. Хотел обернуться, но потерял равновесие. Пол накренился, улетел из-под ног, да так, что Жорка чуть не упал. Вцепившись руками в стул, он проехал на нем добрые десять метров, ударился о бордюр и больно ушиб спину. Да так, что проснулся.
– Нет, - сказал он с дурашливым вызовом, - это не справедливо! И сон мне очень не нравится. Давайте менять тему - очень уж скучный сюжет. Я знаю, что будет дальше. Сейчас принесут спиртное, но это счастье не про меня: или графин разобьется или стакан украдут.
Каждую ночь с момента запоя, ему неизменно снилась похмелка, но выпить во сне ни разу не довелось.
Не открывая глаз, он пошарил за ножкой стола, нащупал бутылку, открытую и глотал теплую водку, покуда во рту не исчезла сухость. Господи, как хорошо! Так и лежал бы всю жизнь, чувствуя в жилах живительное тепло.
Сон затягивал, не отпускал. Он снова услышал шаги за спиной, легкие, безмятежные.
– Надеюсь, у вас не занято?
– с нажимом спросил свежий, чувственный голос.
Такой бы слушать и слушать!
– Ничего не могу сказать, - неприветливо буркнул Устинов, - сам еще не до конца разобрался, но если хотите, присаживайтесь. Только здесь... немного штормит.
Он все-таки обернулся... и покраснел - давненько с ним не бывало такого! Молодая, красивая женщина смотрела ему прямо в глаза; слишком молодая, и слишком красивая, для того, чтобы смотреть так откровенно.
Впрочем, это всего лишь сон, - флегматично констатировал Жорка, - фантазии разума, отражение тайных желаний. Когда я последний раз поимел бабенку?
– даже не вспомню. Попробую завтра позвонить Вике: пусть приедут девчонки, заодно уберутся в квартире. Стоп!
– о чем это я? Ах да, о сюжете сна. Судя по последним событиям, банкет отменяется, похмелья не будет, да здравствует секс! Я возражать не стану. Если, конечно, все будет столь же реалистично.
– Секса тоже не будет, - с укоризной сказала она, - совсем ничего не будет. Ты даже не прикоснешься к открытой бутылке. Тебе давно уже хватит.
Странно как-то она все это сказала, не разжимая
– Простите?
– мысленно произнес Устинов и поднял глаза с тайной надеждою на ответ, - вы кажется вторглись в мои размышления?
– А ведь ты меня до сих пор не узнал!
В этот раз он воспринял даже эмоции: всю горечь ее, обиду и боль. Память вдруг обожгла:
– Господи, - отшатнулся Устинов, - Господи!
Он раньше никогда не испытывал столь сладкой душевной муки: задыхался, не находил слов. Круговорот чувств, оторвавших его от земли, был выше любой, самой изысканной речи. "Печаль моя светла" - такие слова есть только у Пушкина, да у Бога. Как по-другому скажешь? Неужели когда-то и он ощутил нечто подобное?
– Как же мне тебя не любить, как же не помнить?
– повторял он, как заведенный, не сводя с нее повлажневших глаз.
– Мне было неполных шестнадцать, когда...
– Не будем об этом, - перебила она и покраснела.
– Мне стыдно, что я совратила мальчишку, явившись к нему в ночи. Но... я не могла допустить, чтобы ты в первый раз сделал это с какой-то другой, пусть даже во сне.
– А зачем ты мне снилась потом?
– Просто скучала. Иногда я слежу за тобой, путешествую в твоих снах. Помнишь первый закон Мироздания?
– Нет. И даже не представляю, о чем там может идти речь.
– Ничто в этом мире не исчезает бесследно, даже любовь.
– Почему же, проснувшись, я все время тебя забывал?
– Если бы ты все помнил, искал бы меня всю жизнь. И не нашел, и был бы несчастлив, и совсем не имел бы семьи, а все это плохо.
Пол заведения снова качнуло. Да как же здесь неуютно!
– Тебя что-то волнует?
– спросила она.
– Ах да, сумка! Не беспокойся, скоро подъедут мои ребятишки и нас с тобой заберут. Ты ведь хочешь увидеть мой дом... наш бывший дом?
Они вышли на снежную улицу. Было по-прежнему холодно. Во сне очень легко потеряться, Жорка этого не хотел и крепко держал женщину за руку. Семенил как ребенок за матерью, которая точно знает, что следует делать и ей, и ему.
Юная и красивая, свет моей истощенной души, как же с тобой хорошо!
Она безошибочно подошла к нужной старушке, дала ей немного денег, приняла сумку. Бабушка долго кланялась:
– Дай Бог вам здоровья и семейного счастья!
– Подожди!
– Жорка дернул ее за рукав дубленки и выпалил скороговоркой, будто боясь позабыть самое главное, - у тебя ведь, есть имя?
– Есть, - согласно кивнула она, - у каждого человека должно быть свое имя. У меня было много разных имен, все не упомнишь, но сейчас это не важно.
– Нет важно!
– он так раскапризничался, что топнул ногой. Ну, пацан пацаном!
– Ну, хорошо. Для тебя я навеки останусь Анной.
– Анна...
– Жорка попробовал имя на вкус, - Анна!
– закричал он, ликующе.
– Не так громко, - засмеялась она, - мальчишек моих постесняйся. Они нас уже ждут, скоро начнут искать.