Прыжок леопарда 2

Борисов Александр Анатольевич

– Хреново тебе?
– с нажимом на вологодское "о" спросил горбоносый блондин, - бедненький! Ну, сейчас я тебе помогу.

Он схватил старика за короткий, седой чуб, упираясь коленом в спину, резко рванул его голову на себя, а потом полоснул по ране ножом. Аккуратный падлюка, отстранился, чтоб не испачкаться.

По грязным, заросшим щетиной щекам, скатились последние слезы. Голова, как бильярдный шар, упала в учебный окоп. Куцее тело дернулось пару раз, выгнулось в позвоночнике, и затихло.

Я

сделал попытку вернуться в себя, и снова не смог.

– Лишнее, Бэн, не одобряю, - коротко бросил мужчина лет тридцати.

Был он лыс и небрит. Нет, "небрит - слишком уж мягко сказано. Его носатую рожу как будто измазали гуталином. Но зато на розовой сфере, именуемой головой, волос рос очень редко. Был он черным и мощным, как зубья на массажной расческе. Этого защитника Родины про себя я нарек Кактусом.

Кактус глотал окончания слов:

– "Не одобря". Люди свои, можно сказать, родные, а ты пожалел пулю. Вроде интеллигент, а ведешь себя, как мясник. Зачем понапрасну зверствовать?

– Это не я, Калина, это все он, - усмехнулся блондин и пнул тяжелым ботинком окровавленный труп Нурпаши.

– Если он, тогда ла, - согласился носатый и тоже заржал: громко, раскатисто, заразительно.

– Бандит, натуральный бандит, - продолжал юродствовать Бэн.
– Наверное, старовер, а староверы не курят. Придется, Калина, опять на твой хвост приземляться.

– Хрен тебе!
– с выражением вымолвил Кактус и показал ему дулю, - последнюю даже менты не берут. Поди поищи трофейных. Да вон, у того хмыря, в кармане целая пачка.

Рука в беспалой перчатке указала на мою грудь:

– Эй, браток, табачку не найдется?
– "прикололся" блондин и, как заправский щипач, очистил мои карманы.
– Ого, "Президент"! Зямя, иди посмотри: это, часом, не Михаил Сергеевич?

"Зяма" - так он назвал третьего в группе. Это был жилистый, длиннорукий левша, серая мышь без особых примет. Как охотничий пес, он бегал по кругу: присматривался, принюхивался, оценивал обстановку. На оклик отреагировал сразу, как на команду "ко мне!":

– Ну что там такое, Бэн?

– Да ты приглядись, посмотри. Калина, ты тоже не узнаешь?

Вся троица сбилась в кучу. Это хороший знак. Помирать мне уже не хотелось.

– Здрасьте посрамши!
– присвистнул Кактус.
– А ну-ка тащите сюда аптечку, давайте посмотрим, что с ним?

– Только сегодня о товарище вспоминали!
– Зяма присел и, как баба, всплеснул руками.
– Если выживет - будет богатым!

– У тебя вы-ы-ыживешь!
– срываясь на альт, вытянул Бэн и заржал, как будто сказал что-нибудь остроумное.

Остальные тоже заржали.

Блондин стоял у моих ног с автоматом наизготовку. Короткий ствол целил мне прямо в кишку, исходящую паром, что торчала из рваного пуза. Где-то в районе груди была еще одна

рана. Но краев ее и размеров не было видно - все залило кровью.

Зяма припал на колено, короткими пальцами нащупал аорту, покачал головой и полез в аптечку за шприцем. Но тут на его широченном поясе что-то тихонечко скрипнуло, наверное, радиотелефон. Он на ощупь достал трубу, но прежде, чем выйти на связь, отдал последние распоряжения:

– Бэн, барбамил в сердечную мышцу; Калина, ты на страховке.

– Да, Андрей Константинович, - сказал он вполголоса, разбавляя словами паузы - Естественно, это я.

Все сделано в лучшем виде. Деньги оказались на месте. Героин тоже цел и почему-то не тронут. Да-да, я сам удивляюсь. Что? Не разобрались еще! Тут и до нас была хорошая бойня. Нет, это еще не все. У меня для вас приятный сюрприз. Секундочку... как он, Бэн?

– В коме, - отозвался блондин и брызнул наркотиком в небо, - но мы постараемся, Зяма.

Почему бы и нет?
– философски подумал я, - пусть мужики постараются. Может что и получится... на ихнюю задницу.

– Можно было поосторожней? А как осторожней, Андрей Константинович?!
– оправдывался Зяма.
– Кто же знал, что он уже тут? Да крепко ему досталось. Перебиты обе ноги, два осколочных: в грудь и живот... нет, вроде еще живой, в коме...

Я опять ненадолго вернулся в себя. Лекарство укачивало... легкость, свет, эйфория...

– Никита, ты где, Никита?
– шептал я, слабея, - неужели рубашка не помогла?

Я искал его мысли, слабые биения мозга, но увидел лишь хрустальную призму. Она медленно опустилась на землю. В ее эпицентре стояла Наташка в ослепительно белом платье. Повернувшись ко мне спиной, она заплетала косы. Наркотик подействовал. У меня начались "галюны".

– Какой вертолет? Не надо нам вертолета, - каждое новое слово бухало молотом, вбивалось в сознание. (Оставьте меня, отстаньте!!!) - Не надо нам лишних глаз, и лишних ушей. Обработаем раны, перебинтуем и как-нибудь, с Божьей помощью, допрем до машины. Если товарищ и правда крут - должен выдюжить, а сдохнет -туда ему и дорога. Значит, планка его была сильно завышена. Все понял до связи.

Зяма убрал радиотелефон:

– Что у вас тут, помочь?

– Голову придержи. Ох, и тяжелый, падла!

Еще два укола в шею слегка приподняли мой жизненный тонус: я даже сумел заблокировать боль. Нет, мужики, Никиту я вам не прощу!

Что-что, а ждать я умел: был даже полутора тысячным в очереди за водкой.

Бэн аккуратно зашил мой живот и переключился на грудь. Бинтует, в деле обе руки. Ему помогает Зяма. Группу теперь страхует Калина. Должен бы страховать, ежели все по уму, но он совершает ошибки. Ему интересно следить за процессом, он из породы людей, которые любят других поучать.