Прыжок леопарда 2

Борисов Александр Анатольевич

– Какие тампоны?
– ты в рану побольше бинтов натолкай. Вот так, а теперь потуже вяжи!

Он настолько увлекся, что почти опустил автомат. Еще бы поставил на предохранитель!

Я жалобно застонал, изогнулся от боли. Свою перебитую ногу, что совсем никуда не годилась, осторожно завел за его пятку.

Кактус этого не заметил, а должен.

Давай же, Зяма, давай!

И он, наконец, "купился - осторожный, продуманный Зяма. Всего-то хотел ненадолго встать на колени, положить на них мою голову, но не успел. Никто из них больше ничего не успел.

Я с восторгом пришпорил время. С максимально возможной

скоростью выбросил вверх напряженные пальцы обеих рук. Той ногой, что чуть меньше была искалечена, ударил Калину пониже колена - древний прием, кем-то приписанный борьбе "джиу-джитсу".

Пальцы рук легко погрузились в глазницы, с хрустом пробили тонкую кость и погрузились в мозг. Зяма и Бэн отдали Богу души, даже не успев удивиться. Я отшвырнул их тела как можно подальше: в данном конкретном случае мне было приятней лежать рядышком с Нурпаши.

Кактус мучился долго. Он приземлился затылком на острую глыбу известняка, дергался на ней и хрипел - все силился оторвать от земли лопнувший лысый череп.

Бинты отсырели и опять дымились от крови. Из моей ударной ноги нелепо торчала белоснежная кость с обрывками мяса.

– Никита, где ты, Никита? Приди, помоги!

Где-то за скальным выступом я что-то услышал. Слабый комочек боли царапался, как котенок. Жив? Неужели жив?!

Майор Подопригора лежал на гигантской ступени в глубоком отрубе. С четвертой попытки я вошел в его разум, заставил чужое тело отползти подальше от края. Потом встать и обрушить на себя земляной козырек. Получилась искусственная пещера. Чуть меньше метра в квадрате. Надеюсь, лихие люди так просто ее не найдут.

Будь счастлив, человек из далекого прошлого! Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне. Вот и все. Пора возвращаться в разбитое тело. Последнее, что я сделал на этом свете - отпустил в прошлое оба мешка. С легким хлопком они растворились во времени.

Солнце палило вовсю, только его лучи не жалили моих ран. Их отражала прозрачная белая призма. Она поднялась надо мной, как надгробие. Чуя свежую кровь, комары сходили с ума. Исступленно жужжали мухи над ее холодной поверхностью. Но ничто не могло пересечь этих острых, мерцающих граней.

Пока меня что-то хранит. А как оно дальше сложится, кто первым придет по мою душу?
– то вилами по воде. Ничего, по большому счету, не изменится в этом мире: будет вечер и будет ночь. И выплывет месяц - привратник Ирия. И высыпят звезды, тревожа людские души, даря им стремление к совершенству, которому нет предела.

Глава 38

Городишко, в который попал Жорка Устинов, жил по законам реки Неглинки. Так, чтобы сверху ничего не было видно. Жизнь текла по прямому руслу, в единственно правильном направлении. Не было в ней ни крутых поворотов, ни резких изгибов, ни громких протечек. События сменяли события и плавно перетекали в фекальную яму истории. Захочешь копнуть - не копнешь: все щели и стыки надежно заделаны крепким раствором, круто замешанном на трех основных компонентах: лихоимстве, казнокрадстве и воровстве.

Посмотрит товарищ с высокой кремлевской стены - лепота!
– тишь, да гладь, да красные транспаранты: "Верной дорогой идете товарищи, так держать!"

Здесь каждый сверчок знал свой шесток. Власть, погоны и нищета переходили

по праву рождения, проще говоря - по наследству. Были, конечно же, исключения, но они лишь подтверждали незыблемость правил. Одни сводили концы с концами и делали вид, что работают, другие делали вид, что платят первым зарплату, а те, что у самой кормушки, держали казну. Разные там, субвенции, дотации, доходные и расходные части.

В этой среде не считалось особым грехом урвать кусок для себя - не от бедности, нет!
– из озорства или на спор. Считалось особенным шиком хапнуть открыто. Так, чтобы каждый в городе знал: кто, где, когда и сколько "положил на карман".

– Большой человек, - завистливо вздыхали на рынке, - и взял по большому.

– Должно быть, в Москву метит, там такие нужны.

Эх, я б на его месте!

Рынок - он же базар - у него стать особая. "По-ихнему" это слово звучит как "маркет". "Маркетинг" - это уже звучит по-научному: изучение спроса. А теперь возьмите русское слово "базар" и придумайте от него производное. Придумали?
– правильно, - "разбазаривание". Вот вам ответ тем недоумкам, что мечтают о цивилизованном рынке. В России базар - это образ жизни. Даже орган представительской власти - наша родная Госдума - строилась не по образу чопорных европейских парламентов, а нагло была слизана с махровой провинциальной толкучки. Ведь и в том, и в другом месте, легче всего украсть, ускользнуть от закона и получить по морде.

В этом городе все обо всем знали. Любой лоточник заткнул бы за пояс самого прожженного опера. Последний нищий с церковной паперти запросто перечислил бы всех крупных поставщиков наркоты в городе и районе. Разбуди его ночью - наизусть назовет адреса и фамилии. И не просто так назовет, а припомнит: в какие дни и часы их всех принимает начальник милиции, какой имеет процент, с кем делится, и кого из них скоро посадят.

Осведомленность граждан объяснялась довольно просто: в каждой семье кто-то сидел, или работал в милиции, или то и другое сразу. А сажали обычно мелких торговцев розницей, по наводке их же работодателей. Если, допустим, сам продавец розницы присел на иглу, крадет товар на личные нужды, а чтоб не было недостачи - "бодяжит" его разным "фуфлом".

А еще в этом городе было много ментов. Больше, чем тараканов в многоэтажке. Наряду со стандартным набором, который имеется в любом среднестатистическом городе, был еще батальон дорожно-патрульной службы и целый гвардейский полк Министерства внутренних дел. Короче, куда ни плюнь - всюду люди суровой профессии. Все в форме, все со зверскими аппетитами.

Организованной преступностью (в том виде, в каком ею стращают с телеэкранов) в городе и не пахло. Крышевание, рэкет, торговля "дурью" и левой водкой - все это, как и везде, но под жестким контролем ментов. А потому - без особого беспредела.

– Мафию нельзя победить, ее можно только возглавить, - так говорил в изрядном подпитии их начальник, подполковник Нетреба. Себя он считал очень большим острословом, но шуток на экспорт не выдавал. Это был самый влиятельный человек в городе.

Однажды Нетребу вызвали в "Белую Хату" - местный аналог Белого Дома - прислали с нарочным цидульку с печатью, а еще на словах передали, что вновь избранный Совет Депутатов намерен заслушать его отчет.

– Вот сволочи, совсем нюх потеряли!
– прорычал подполковник, да так возмутился, что взял и пришел.