Психея
Шрифт:
— Да, я собиралась в Лондон и…
— Так почему ты опять здесь? — Дилан не дает ей возможности сказать. С чего он так резок? Ему ведь всё равно. Было бы лучше, если бы Ронни уехала. О’Брайен смог бы меньше видеть её, следовательно, меньше думать о прошлом, реже видеть Джейн, которая наверняка сможет вновь войти в ритм жизни обычных подростков. Так бы поступила и Ронни. Она бы окончила школу в Лондоне, поступила в колледж. У неё столько возможностей для «нового начала», но неизвестная сила возвращает её в исходную точку. А вместе с ней возвращается и прошлое. Ронни Добрев — и есть воспоминания,
Вместо ответа улыбка. Ронни трет веки пальцами, улыбается, пуская смешок, и выпрямляется, стуча пальцами по столу. Смотрит куда-то в пол, с тяжелым вздохом подняв взгляд на Дилана, который невольно глотает скопившуюся воду во рту. Добрев глубоко дышит, от усталости в уголках глаз собираются слезы, но недостаточно для того, чтобы они начали течь по щекам, поэтому застывают в глазах, отчего те начинают блестеть на свету лампы:
— Знаешь, — хрипит, ведь сорвала голос. — Я устала, — улыбается, хотя подобное выражение лица делает её ещё более жалкой. — У-ста-ла, — проговаривает по слогам, разводя руки в стороны и хлопая ими по своим бедрам. — Я правда старалась, — смотрит Дилану в глаза, которые всё такие же стеклянные и холодные. Девушка уже ровно дышит, чувствуя себя слабой и ни на что не годной, поэтому откашливается, моргая:
— Прости меня, — она извиняется за то, что не смогла вернуть его к нормальной жизни. За то, что недостаточно старалась, чтобы помочь. Она ничего не может, поэтому умывает руки.
Наконец, слез скапливается достаточно, и они текут по щекам, вот только Ронни больше не улыбается, скорее сжимает губы, качаясь на месте:
— И иди к черту, — сглатывает, острый взгляд режет глаза парня, который хмурит брови, стискивая зубы, но продолжает молчать, поэтому Ронни берет стакан, быстро хромая в сторону двери. Игнорирует боль, ведь ей хочется скорее исчезнуть. Нет, не она не желает видеть Дилана. Это Дилан не должен её видеть. Проявление эмоций. Подобное неприемлемо.
Дверь за спиной не хлопает, но О’Брайен всё равно моргает, вдохнув через нос, и горбится, опираясь руками на стол, опускает голову, не продержавшись в подобном положении даже секунды. Выпрямляется, буквально отбросив рядом стоящий стул рукой в противоположную сторону от себя.
От лица Джейн.
Коди приходится раз пять повторить мне, прежде чем я решаюсь переступить порог его квартиры. Моя рука автоматически тянется к заднему карману, но ни пистолета, ни ножа, ни даже балончика у меня нет, так что остается лишь сжать губы, и быть бдительной. Кристиан выглядит расслабленным, поэтому снимает с себя куртку, бросая её на диван:
— Подождите здесь, — просит, улыбаясь, и идет в сторону коридора, ведущего в ванную комнату. Я делаю вдох, начиная изучать взглядом его «берлогу», и иду к дивану, внезапно отвлекаясь на шум за спиной. Щелчок замка ударяет по вискам, поэтому резко разворачиваюсь, испуганно уставившись на вошедшего в квартиру парня, который, кажется, именно от неожиданности роняет ключи, дернувшись. Его карие глаза смотрят на меня, будто видят призрака. А вот я принимаю менее эмоциональное выражение лица и щурю веки, сделав шаг назад. Брюнет с квадратной челюстью открывает рот, проговаривая как-то взволнованно, будто его застали врасплох:
—
Отвлекаюсь, когда в комнату возвращается Коди. Он держит в руках какую-то папку, набитую файлами и бумагой. Кристиан смотрит на незнакомца, после чего переводит взгляд на меня:
— Уже познакомились?
Сжимаю губы, набираясь храбрости:
— Так, что вы хотели показать?
— Да, сразу к делу, — он повторно смотрит на своего, как понимаю, друга, и бросает папку на столик передо мной. — Это работы моего отца и дяди. Они были полицейскими в Лондоне и вместе занимались делом, касающимся пропажи детей.
Я опускаю взгляд на толстую папку, хмурясь:
— Зачем вы мне это показываете? — ей надоели загадки.
— Я приехал сюда, чтобы продолжить их дело, — Коди улыбается. — Я — полицейский.
Пускаю смешок, качнув головой:
— Простите, но вы немного опоздали. Дело закрыто. Детей вы не найдете.
— Кто сказал, что оно закрыто? — Кристиан выглядит уже серьезнее, но не придаю этому значения. — Вы не понимаете, что проблема намного глубже, и…
— Довольно, — я обхожу стол, направляясь к двери, у которой топчется этот Тайлер, но он не отступает в сторону, поэтому мне приходится обойти его.
— Джейн, — Коди вздыхает. — Откуда взялись дети? — вопрос требует конкретного ответа, но я начинаю мяться, и берусь за дверную ручку, обернувшись:
— Они застряли в этом мире из-за Джошуа.
— Откуда взялся Джошуа? — Коди ставит руки на талию, добиваясь очередного ответа, а Тайлер молча стоит в стороне, не сводя с меня глаз.
— Он выжил, благодаря кулону, — пытаюсь сохранить уверенность в голосе.
— Откуда взялся кулон?
— Он был у семьи Добрев.
— Откуда он взялся у семьи Добрев? — Коди напирает, давит, чем помогает мне осознать одну истину, которая всё это время лежит на поверхности, но я даю волю эмоциям, повысив голос:
— Бред. Мы его уничтожили.
— Его нельзя уничтожить, — Кристиан практически смеется мне в лицо, будто я говорю настоящую глупость. — Понимаешь, да? Проблема куда глобальнее, чем кажется на первый взгляд, тем более, когда Они начали искать кулон.
Хмурю брови, сделав вздох:
— Кто «они»?
От лица Ронни.
Я не собираюсь бросать Джейн здесь только потому, что Дилан — придурок. Больше не позволю ему влиять на мое настроение, на уровень моих сил, на эмоции. Он — взрослый, и должен сам помочь себе. С меня довольно.
Поднимаюсь на второй этаж, чтобы запереться в комнате Карин. Боль в ногах усиливает мою решимость, подпитанную злостью и обидой, так что резко распахиваю дверь, не оглядываясь назад, и вхожу в помещение, хлопнув по выключателю, после чего закрываю за собой дверь, но успеваю лишь коснуться замка. Шорох. Я хмурюсь, в одной руке сжимая кружку с водой, и прислушиваюсь. За открытым окном шумит ветер. Оборачиваюсь, наблюдая за тем, как шторы поднимаются к потолку, и хромаю к подоконнику, чтобы закрыть створки. Не смотрю на улицу, пытаюсь не вглядываться в темноту, так что задвигаю шторы, поправив ткань, и оборачиваюсь.