Птицеед
Шрифт:
— Может, и так. Ваша теория вполне вписывается в реальную действительность. Но пока это всего лишь теория. Фактически, кроме знаний из старых книг, я не могу представить доказательств тем, кто стоит выше меня. Только передать ваши размышления. Это так?
— Возьмите кого-то из Пурпурной ветви и выжгите поле.
— Уже выжгли. Сегодня. И не одно поле. Каждое пятнышко плесени, какое смогли найти. Полностью опустошили шестиугольники колдунов, растворили руны.
— Вы уверены в результате?
— Время покажет.
— Плесень вернётся.
Он потёр виски,
— Потому что её контролирует некто вроде суани? Вливает в это волшебство свои безграничные силы, как паук, прячась где-то в городе? Простите, что я сомневаюсь в этом, риттер.
— Вы обязаны сомневаться и не принимать на веру сказанное, — равнодушно пожал я плечами. — Моё же дело: помочь риттеру Клеве, как он просил.
У него была странная манера смотреть в глаза, размышляя о чём-то своём:
— У вас, возможно, есть предположения, где стоит искать слугу Светозарной?
Вопрос на миллион золотых соловьёв.
— Во Вранополье или в трущобах Пальмовой Рыбы. В чаще Шварцкрайе или старых подземельях, что тянутся под Кварталами Пришлых. Понимаете, куда я клоню? Айурэ велик. Он самый большой город Золотого Рога. Здесь можно прятаться десятилетиями, и если ты осторожен, то никто тебя не найдёт. Помните Когтеточку и его соратников? Птицы не смогли поймать их всех даже благодаря своей силе. Но… — Я поднял палец. — Я бы начинал искать в Великодомье.
Он легко ловил намёки.
— Племя Гнезда. Что же. Надеюсь, вы не считаете, что лишь люди нашего положения поклоняются Птицам?
О. Я мог бы рассказать ему, что видел Калеви Той. Только у благородных такие большие дома, слуги, фонтаны и сверкающие драгоценности. Я крутил увиденное в голове, хотя разглядел не так уж и много из-за плохого зрения ботаника.
Не поручусь, что смог бы узнать место, если бы оказался там. Точно не узнал бы никого из присутствующих — на них были маски. И сейчас, хорошенько оценив ситуацию, полагал, что там находилось не больше двадцати человек, а не как посчитал одуревший от заточения, опьяневший подслеповатый Калеви — сотни.
Будь их так много, и друзья Удо уже бы всех переловили. Потому что большинство людей не приучены держать язык за зубами. Ну, и все благородные Великодомья не могут поклоняться теням прошлого.
Но всего этого я не мог сказать начальнику Тима. Информацию о том, что в моём доме живёт Личинка, предпочитаю сохранить в тайне от господ, умеющих досаждать столь сильно, что у некоторых от присутствия Фогельфедера начинается утреннее несварение желудка.
— Признаюсь, я не специалист в сектах. Особенно столь радикальных. Мне известны лишь слухи, не более, и я читаю то, что пишут в новостных листках. Подобные тайные сообщества давно не поднимали голову и порядком забылись в городе. Перешли в раздел тёмного фольклора.
— Тридцать лет назад. — Удо кивнул какому-то знакомому, проехавшему во встречном экипаже. — Тогда случилась целая война в одном из кварталов Улыбки Рут. Большинство перебили, живыми взяли четверых. До суда довели одного, остальные не выдержали допросов.
— Помню,
— Разношёрстная компания, — небрежно бросил тот. — Но с тех пор в руки правосудия столь отъявленных отступников не попадало. Сочувствующие — бывало. А радикалы — как-то или повывелись, или уж слишком хорошо скрывались, не давая о себе знать.
Мне оставалось лишь с горечью подумать, что нынешний Фогельфедер не чета прежнему, раз они упустили у себя под носом злодеев, похитивших учёных и пинком отправивших их на встречу с Осенним Костром.
Со всеми вытекающими.
— Я вижу на вашем лице неодобрение, — прищурился он.
— Не считаю нужным его высказывать и учить вас вашей работе.
— И совам понятно, что мы провалились. — Удо не оправдывался, сказал с холодной яростью. — Давно считалось, что этим идиотам вырвали ядовитые зубы, плесень протравлена и новое поколение способно лишь на разговоры да воспоминания о былых временах. Вы ведь знаете цели, которые они преследуют?
— Вернуть власть Птиц в Айурэ. — Я не привык искать сложный путь, когда можно всё сделать примитивно и просто. В тех же самых объяснениях. Особенно когда лень утруждаться беседой со слишком неприятными для тебя людьми.
— Ну… — Он позволил снисходительную улыбку. — Можно и так сказать. Сейчас принято считать, что Птицы принесли нам лишь деградацию и разрушение. Это лидирующая линия в современной истории Айурэ.
Я цокнул языком:
— Если вы начнёте рассказывать, что эти создания жрали нас ради прогресса и держали большинство людей в загонах исключительно для того, чтобы мы потом придумали поезд, я решу, что вы сторонник Племени Гнезда.
Это заявление он принял без веселья, лишь кивнул, словно говоря: вы совершенно правы, раз на подобные слова у вас появляются такие подозрения. У каждого бы они возникли.
— И вместе с тем, некоторым из нас Птицы даровали власть. Назначали вожаков, которые должны были контролировать стадо. Давали им силу. Кто-то говорит, что учили магии — так и появились первые колдуны, ибо Когтеточка не являлся самым первым из тех, кто понял принцип солнцесветов и рун. Это людям рассказали Птицы.
— На свою беду и нашу удачу. — Я знал то, о чём он говорит.
— Верно, риттер. Хотя неразумно считать всех сектантов сумасшедшими фанатиками. Такие конечно же существуют, но среди мелкой рыбешки есть и те, кто желает получить от жителей Гнезда многие блага. Они готовы отречься от Одноликой и сделать этих тварей равными богам. И они уверены: за то, что помогут Птицам вернуться, их наградят так, что предательство стоит любых рисков.
— Я могу представить их логику, — ровно ответил я.
— Нет. Не можете, — возразил мой собеседник. — Она довольно извращённая и травмирующая разум. Но даже самый наивный понимает, что с Птицами договориться не получится ни у кого из них, ибо Гнездо далеко. Поэтому они ищут связей со Светозарными. Те также желают падения Айурэ, возвращения в родной город. Многие из них хотели бы прихода Птиц, хотя раньше и воевали с ними.