Птицеед
Шрифт:
Они со смехом приняли моё предложение, ничуть не разочаровавшись неопределённостью.
Лимонно-жёлтое платье на границе зрения, шелест юбок, негромкий голос:
— Позвольте украсть у вас риттера Люнгенкраута.
Ида, благоухающая магнолией, смотрела на меня. Мы все дружно поклонились, и профессор явно зная её уже не первый год, ответил за них всех:
— Не смею препятствовать вашей просьбе, моя девочка.
Я попрощался, подал ей руку и повёл прочь, к высоким окнам.
— И снова приятная встреча, — сказала Кобальтовая колдунья, лукаво
— Всё-таки узнала, кого мы нашли на кладбище Храбрых людей.
— Оделия Лил. Жена твоего брата. Самая сильная в Перламутровой ветви за последние полвека. Это относительно простые выводы. Как всё прошло?
Она была несколько бесцеремонна сегодня, но удивительно дружелюбна. Я конечно же, вместо ответа, спросил:
— Где твой угрюмый громила? Думал, ты без него никуда.
— Даже ему необходим отдых. Сегодня меня сопровождает старший брат. Он… — Она покрутила головой и мило пожала плечами. — Я сбежала из-под его опёки, когда он решил поболтать с адъютантом лорда Авельслебена.
— Что дом Чайки связывает с домом Грача? Ты, как я вижу, вхожа в круг самого влиятельного военного Айурэ.
— Я его очаровала. — Она подмигнула, постаравшись, чтобы глаза оставались как можно более серьёзными. — Моя семья дружна с его семьёй. А Авельслебена я знаю ещё с детства. Все эти пикники, игры в мяч, совместное изучение атт-эттира. Ты в курсе, что он прекрасно разбирается в рунах, хоть порой и пытается выглядеть как недалёкий солдафон?
— Не имел чести быть с ним знаком, — пробормотал я.
— Он здесь. Давай я тебя представлю.
— Я птица не его полёта.
— Ты — потомок. Мне кажется, что кровь лорда пожиже твоей.
Пожалуй, мне стоило бы выразить досаду, что она теперь знает об этом.
— Давай не будем ему раскрывать столь страшных тайн. Люди его положения крайне болезненно реагируют на всё, что, по их мнению, задевает честь, успех, кровь, род, Дом и прочее, прочее, прочее. Предпочитаю не привлекать их внимания.
— Ты удивителен, — тактично произнесла Ида Рефрейр.
— Хотелось бы получить пояснения твоей оценки удивительного меня.
Её вздох я не смог разгадать.
— Авельслебен влиятельный человек. К нему не так-то просто подобраться. Он щедр, богат, успешен и в состоянии помочь тем, кого считает друзьями. Многие хотели бы завести с домом Грача знакомство. Но ты не из таких.
Настала моя очередь пожать плечами:
— Чем он мне может помочь? Даст взаймы Третий Линейный полк, которым командует? С ним мы пройдём половину Ила и накормим солдатами самых прожорливых существ?
Ида наморщила носик:
— Вот. Видишь. Я же говорю — ты удивителен. Кровь и плоть Айурэ, но мыслишь совершенно парадоксально, не так, как все остальные в этом павильоне. Если бы я крикнула, что готова провести их на шестой этаж, то большинство тех, кто не состоит в Великих Домах, уже бы хватали меня за края платья.
— Крикни, — предложил я.
— Ну уж нет! — делано возмутилась она. — Пощади моё платье! Порвут.
Мне хотелось спросить, отчего достоин я, неужели лишь потому, что в родстве с Фрок? Но это было несколько неуместно, да и совсем не подходило такому обаятельному парню, как ваш покорный слуга. Особенно во время общения с симпатичной дамой. Так что я поступил самым умным образом — промолчал, не став задавать уточняющие вопросы.
— Украдите меня, риттер, — попросила Ида, скосив глаза на какую-то уже немолодую благородную, внимательно изучающую нас вместе с парой своих, как я понимаю, дочерей.
— И как далеко? — Предложению, признаться, я немного удивился. Но украсть её был бы рад.
— Хотя бы до ресторана. Это в твоих интересах. Если Готроб, мой брат, увидит тебя, то оторвёт твою руку.
— Он настолько свиреп? — притворно обеспокоился я.
— Свиреп в энтузиазме. Как только он узнает, кто ты, то станет трясти её так, что точно оторвёт. Но исключительно из благодарности, что ты спас его любимую младшую сестрицу.
— Вообще-то большую часть работы сделали Капитан и Толстая Мамочка, — пробормотал я. — Я лишь красовался в нижнем белье и был порядком напуган.
— О… — низким медовым тоном протянула она. — Моя семья готова облагодетельствовать всех. Они до сих пор считают меня малюткой, место которой в тени отчего дома, и что я обязательно попаду в передрягу, если выйду за порог.
Ида подалась ко мне, сказала, чуть понизив голос:
— И я ещё раз бесцеремонно напоминаю о приглашении на ужин от моего отца. Тебя не выпустят живым из-за стола.
— Звучит как угроза. Особенно если вспомнить Ларченкова.
— Зря ты так о нём думаешь. Он милый, любит кошек и чай с баранками.
Я хотел сказать что-то ироничное, но тут навстречу нам показался Капитан с незнакомкой, и моя искромётная фраза, достойная того, чтобы её увековечили на стенах храма Одноликой, так и не успела родиться.
Его спутница, миловидная росска лет тридцати пяти, в платье нежно-розового цвета, расшитом фонтанами и пчёлами, непринуждённо болтала. На русоволосой голове диадема из чёрного железа и густо-бордовой яшмы — это сочетание россы ценили и часто носили на себе подобный камень, предпочитая его утончённым драгоценностям, вроде тех же рубинов. Точно такой же браслет и ожерелье на шее. А вот на пальце, безымянном, уже куда более привычное кольцо с бриллиантом.
Прямая осанка, изящная шея и холодные бледно-голубые глаза. Очень похожие на глаза Болохова, с той лишь разницей, что они были очаровательнее, чем у угрюмого колдуна. Весёлый курносый нос совершенно не вязался с жёстким взглядом и казался… неуместным.
Август, надо отдать должное, даже бровью не повёл, увидев нас под руку (признаюсь, скажи мне такое во время нашей первой встречи, я бы был куда менее сдержан в эмоциях, чем командир «Соломенных плащей»). Лишь лучезарно улыбнулся, произнеся тоном столь вежливым, что обнаружить в нём булавку можно было, лишь водрузив на нос полдюжины пенсне: