Пурпурный занавес
Шрифт:
Здесь Гордеев отчего-то примолк, так что психоаналитику пришлось напомнить:
– А оставшиеся два варианта?
– Ах да, – словно спохватился Николай. – Они похожи, и строятся на предположении, что Тамара наша свет Михайловна сама достаточно сильный экстрасенс, о чем, понятно, ни сном, ни духом. Она никаким боком не связана с убийствами, с маньяком… но! Но ее астральная сущность чует: а) либо самого убийцу; б) либо меня как того, кто способен убийцу вычислить. И она соответственно: а) либо наталкивает Глухаревского на меня; б) либо меня на Глухаревского. Как вам такая версия?
– Как рабочая гипотеза – вполне, – сказал Пинский серьезно. – Но не более. Не будем забывать и об остальных. Кстати, то, что Глухаревский говорил про Ягодкина – истинная правда.
– Ягодкин действительно сейчас в психушке?
– Увы. И оказался там на самом деле вчера с утречка. Так что теоретически он вполне мог совершить все убийства.
Гордеев снова задумался.
– Да-а… – протянул он чуть погодя. – Ягодкин, он, конечно… Черт возьми, но неужто все-таки Глухаревский?! Ну, никак он не вяжется у меня с маньяком-убийцей!
Пинский снисходительно усмехнулся.
– Подумай сам: не случайно ведь Владислав Осипович расписал тебе о ягодкинских бзиках.
– Бросает тень?
– Вот и я о том же.
Аналитик помолчал и, спустя минуту, добавил:
– Тем не менее, Ягодкин и впрямь свихнулся.
Николай вздохнул:
– Понимаю. Хотя верится с трудом… Нормальный
– Что ж ты хочешь, – рассмеялся психоаналитик, – тараканы в голове зашевелились, вот и съехал с катушек. А если серьезно, то у большинства психотиков по весне и осени случаются обострения. Кстати, у маньяков наблюдается то же самое. Криминалисты просто за голову хватаются – как весна, так обнаруживаются «подснежники» – трупы погибших или убиенных осенью.
– Насколько я понял – у него это временное. Повсюду видятся враги, ну и так далее…
– Вообще, – авторитетно заявил аналитик, – ему следовало бы внимательно прочитать роман одного русского писателя, кстати, тоже символиста – Федора Сологуба. «Мелкий бес» – это про Ягодкина.
– Я читал этот роман, – понимающе кивнул Николай, – возможно не до конца понял… книга заумная, но очень интересная. Мне понравилась. В особенности запомнился Недотыкомка – вот уж действительно у героя крыша поехала!
– Что ж, – Пинский поднялся места, – думаю, пищи для ума пока достаточно. Будем размышлять, анализировать и… действовать. Жду тебя, Николай, завтра у себя до обеда.
23
Выйдя от аналитика, Николай сел в свою «Газель», но с места не тронулся, а погрузился в раздумье. Раздумывал он сначала о Глухаревском – странная всё-таки встреча… а затем мысли сами закрутились вокруг разговора с Пинским.
Он вынужден был признать, что оказался не на высоте. Пинский его разделал как мальчишку. Хорош гусь! Думал – буду скрытным, хитрым… а как Яковлевич поддел на крючок, так едало и разинул – на, мол, бери меня за рупь двадцать… Дурак! Ладно, хоть про звонок не брякнул.
Почему Николай так упорно не хотел говорить Пинскому про звонок маньяка?.. – ей-Богу, он и сам всерьёз не знал. Что-то засело от слов Бородулина. Хотя… Ну нет, не знаю. Всё-таки с Яковлевичем нужно поосторожнее. Пронзительный мужик.
Остаток дня прошёл без эксцессов, Гордеев благополучно встретил Марину, проводил ее до дома, ну и остался, конечно.
С утра мобильный молчал. Вероятно, с заказами у диспетчерши (экстрасенса?.. пособницы маньяка?.. – Николай усмехнулся) было пусто. А посему, отвезя Марину, Николай опять сам только собрался было звякнуть Тамаре Михайловне, как – телефон запиликал.
Это оказался Пинский.
– Коля, ты сейчас свободен?
– В принципе, да, – спокойно молвил Николай. – Я вам нужен?
– Если не трудно…
– Нисколько, – улыбнувшись, заверил Гордеев. – Ждите, сейчас буду.
Пинский показался Николаю сегодня каким-то особенно приподнятым, торжественным. Он вообще-то всегда был несколько франтоват, но таким щёголем Гордеев его ещё не видывал: новёхонький, безукоризненно выглаженный светлый костюм, белая сорочка, дорогой солидный галстук… На ногах – элегантнейшие бежевые туфли.
«Итальянские» – решил почему-то Гордеев и сел без приглашения.
– Здравствуйте, Александр Яковлевич, – сказал он свободно.
– Доброе утро, Николай, доброе утро… – отвечал Пинский тоже с непривычной интонацией, чуть растягивая слова, чего раньше не делал.
Николай едва заметно приподнял левую бровь.
– Курить можно?.. Ах, да! Забыл, извините. Так вы говорите, у вас ко мне нечто важное?
– Совершенно так.
И это прозвучало подъёмно, с пафосом. А сказавши сии слова, хозяин сунул руки в карманы брюк и пустился в неспешный проход по кабинету. Молчал. И Николай его не торопил, сидел, спокойно ждал. Пауза затягивалась… но вот Пинский порвал её:
– Если помнишь, Коля, я говорил, что не могу открыть тебе всего…
– Как же, как же… Помню.
Сказано было легко, даже беззаботно – хотя Николай отлично понял, что вот он пришёл, этот миг: когда аналитик и выложит это многообещающее «всё».
И не ошибся.
Александр Яковлевич вернулся за стол, сел. Улыбнулся:
– Что ж, теперь я могу быть откровенным до конца.
Улыбнулся и Николай:
– Считаете, что я созрел?
– Именно так, – повторил психолог всерьёз, хотя улыбка ещё держалась на его губах. Но вот исчезла и она. – Я полагаю, что наша совместная работа достаточно подготовила нас обоих – тебя и меня – к этому разговору.Ну, подготовила, так подготовила. Николай подтянулся, сел собраннее.
– Слушаю.
Пинский кивнул.
– Сначала небольшой исторический экскурс…
Николай был согласен слушать и экскурс.
– Испокон веков на Земле существовали тайные кланы – общества Посвященных. Наверняка ты помнишь школьные уроки истории: касты жрецов, браминов, сословия священнослужителей… это лишь внешняя, открытая миру сторона класса служителей Высшей Истины… И они не самого высшего уровня. Настоящие же Избранные – те, кто глубоко проникают в тайны бытия. Они не видны, не заметны. Они вербуются из самых разных слоев – правители, воины, ученые, рядовые труженики… Большинство из них так и продолжает быть такими, какими их знают окружающие, которые не догадываются, кто с ними рядом… Да им и не нужно это знать! Так было всегда, так будет и впредь.
Пинский поднялся, снова прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Присел.
– Временами их деятельность становилась известной широким массам. И тогда люди говорили о магах, каббалистах и всём таком прочем… Вообще, эзотерических обществ за всю историю человечества существовало великое множество. И поныне их не меряно. Есть и подражания, пустышки, но я сейчас говорю о настоящих…
– Вы умеете их различать?
Вопрос прозвучал наивно, и Пинский позволил себе усмехнуться.
– Разумеется… но дело не в этом. И это ещё не вершина. Средний класс, так сказать.
– Даже настоящие?
– Даже настоящие. Ибо НАД ними, или ЗА ними есть еще более высокие существа.
Здесь на лице Николая что-то очевидно, промелькнуло, поскольку Пинский не замедлил объясниться.
– Так, так, Коля. Я не оговорился. Именно существа – обычными людьми, биологическим видом Homo sapiens их не назовёшь.
– Не человек разумный, значит.
– Человек могущественный. Homo robustus, если хочешь.
– Понял, – теперь усмехнулся и Николай. – Сверхчеловек! Почти по Ницше.
– Почти, – сухо молвил Пинский. – Но и это ещё не всё! Есть несколько кланов сверхлюдей, а у этих кланов есть свои лидеры. Эти лидеры напрямую связаны с высшими существами… Если хочешь – богами. Эти боги, или дэвы, направляют ход эволюции человечества согласно Высшему Проекту, задуманному Устроителем Вселенной…
На этих словах взгляды встретились, и Николай увидел в глазах хозяина то, чего не смог прочесть.
– Думаю, ты понял, куда я клоню?..
Конечно, понял. Что он, дурак, что ли, на самом деле?..
– Вы из такого клана?
Александр Яковлевич внушительно принагнул голову.
– Именно. Я полномочный представитель одного из подобных обществ в нашем городе. Разумеется, я не один, здесь немало моих духовных братьев. Это целая организация, Коля…
– Какие же цели вы преследуете, если не секрет?
– От тебя теперь секретов нет. Наши цели – самые, что ни на есть благородные: помогать Астральным Учителям вести человечество по пути духовной эволюции. Все сказанное звучит несколько напыщенно,
Николай вежливо улыбнулся. Он уже многому научился и многое понял. И его незамысловатый вид, наивные вопросы – всё это было чуть-чуть от лукавого. Ибо в числе прочего он понял и то, что в мудрёном разговоре иной раз бывает лучше притворно разинуть рот, промолчать и послушать, что говорят другие… Недаром же он общается с Учителем, совершает астральные путешествия и предвидит многие события! Недаром. Вот и сейчас его интуиция – пусть слабенько, но всё-таки шепнула ему: не трепани лишнего, Коля. Не надо…
Он и не трепанул. А вид его оставался самый простоватый, от той самой простоты, что хуже воровства. С этим видом он сказал:
– Понимаю, понимаю… И понимаю так, что я вам оказался зачем-то нужен?
– Зачем-то?.. – во взоре Пинского явилось ироническое понимание.
Николай рассмеялся, примирительно вскинул руки.
– Ладно, ладно! Глупость брякнул, признаю. Но вообще-то хотелось услышать от вас.
– Пожалуйста. Я от тебя ничего не скрываю! Разумеется, ты тот, кто в принципе нам нужен. Спору нет, способности твои ещё нуждаются в профессиональном развитии… но это дело времени. А так, разумеется – ты вполне сверхчеловек. Супер – так мы выражаемся на нашем жаргоне. Не скажу, впрочем, что ты самый-самый; мне, во всяком случае, доводилось встречать феномены такие, что… – здесь Пинский, не договорив, многозначительно закатил глаза. – Но ведь и этот уровень – фантастика, не правда ли?!
Гордеев согласился, что – да, правда.
– Да. Но более того! Есть странная, не выясненная до конца связь между супером и экосистемой… проще говоря, тем уголком Земли, где он родился и живёт. Можно, пожалуй, сказать, что эта связь и делает супера тем, что он есть. Это, Коля, удивительная вещь! Установлено, что если супер покидает свои края, то его уникальные данные постепенно сходят на нет – и тем скорее, чем дальше он от родных мест. У меня есть основания думать, что кое-кто так, сам того не ведая, лишился своего дара. Наши этому в известной степени научились противодействовать, но не вполне.
И он придвинулся вместе с креслом – к Николаю:
– Теперь понимаешь?..
Ну, здесь туманить не имело смысла, и Николай кратко кивнул:
– Да.
– Вот то-то и оно, – Александр Яковлевич откинулся на спинку кресла. – Твои способности, очевидно, хранились в латентном виде здесь, в городе. Ты ведь здешний?.. Ага, ага. Ну вот: так бы они, возможно, и остались втуне, но вот ты переехал сюда… Я, разумеется, точно не знаю, могу лишь предполагать: именно этот западный край города, лесистый берег реки… это и оказалось твоей биосферной «десяткой». Центром мишени. И твой талант попёр как на дрожжах. И это не случайно! Поверь мне. Это судьба! Предназначение!..
– Да уж чего проще, – Николай тоже умело сыграл иронию. – Расклад ясный: я должен взять эту тварь. Которая, кстати, тоже каким-то боком привязана к этому месту?
Хозяин сощурился:
– Хорошо сказал, Коля: каким-то образом… Буду честен: никто из нас – ни я, ни собратья мои, пока не знаем, каким боком ОН привязан к этому району. Живёт здесь?.. Допустимо. Но я в это не верю. Здесь другое, сложнее… Ну и кто, как не ты, с твоей силой, да с твоим родством к этому месту… Словом, судьба, Коля. Лучше не скажешь. Ты должен сделать это!
С пылом, с жаром заговорил товарищ Пинский, глазки заблистали. Николай покивал:
– Ясно, ясно… Я это всё понимаю очень хорошо, Александр Яковлевич. Я только не могу взять в толк, отчего же вы, ваша организация и вы лично, при вашем могуществе… Как так?
– Резонный вопрос, – похвалил аналитик. – Отвечаю. Да, мы – сила. Но не всемогущая. Есть вещи, недоступные нам. Есть уголки мира, для нас тёмные…
Здесь он запнулся чуть, но Николай догнал:
– Сила ослабевает с расстоянием?.. Как закон Кулона?
– И это тоже, – Пинский даже не улыбнулся.
– А вы, простите, разве не здешний?
– Я родом из Белоруссии. Здесь, впрочем, давно. Разумеется, мы умеем входить в контакт почти с любым биогеоценозом, тем паче, что разница не столь уж и велика есть – не из Новой же я Зеландии… Но в данном случае я не смогу того, что сможешь ты.
Он сильно сделал ударение на слове «сможешь».
– Да! – воскликнул он и встал. – Да, Коля! Я понял это сразу. Когда мы с тобою встретились, когда начали работать… я стал тебя проверять и понял, что не ошибся. Я покуда ничего не говорил своим, но потом… о, потом! Когда мы с тобой закончим это проклятое дело, я обещаю, Николай! Я обещаю, что мы займёмся всерьёз, я выведу тебя на такую высоту!.. Ты увидишь то, о чём доселе и представления не имел! Мы с тобой войдём в иные сферы, иные планы бытия!..
Этот взлёт красноречия по-настоящему удивил Николая. Пинский воспламенился искренне, глаза сияли, растрепался безупречный пробор, даже галстук съехал вправо… Гордеев вставил было, что он уже успел побывать в иных планах, но психолог нетерпеливо замотал головой:
– Нет-нет, Коля, это не то, далеко не то… – и пустился во вдохновенные глаголы, несколько раз вскакивал с кресла, расхаживал по кабинету, жестикулировал, грамотно играл интонациями своего баритона. Николай это всё слушал внимательно, спокойно, кое-где поддакивал, кое-где и переспрашивал. А мысль его работала – и работала так, как может быть, никогда прежде…
Изливался «сверхчеловек» долго, завершилась же речь так:
– Сегодня, Коля давай-ка отдохни… хорошо так отдохни, по всей программе. Полежи, поспи вволю, ни о чём не думай. А завтра мы с тобой нажмём. Я думаю, что мы почти у цели. Рядом!
– Да ведь и ОН рядом, – Гордеев ухмыльнулся. – От нас не прячется.
– Прячется, Коля, прячется. Делает выпады, да. Опасные – да! Но боится. Чует кошка, чьё мясо съела, и что за это будет. Это почти агония. Я говорю: чуть-чуть нам поднажать – и мы возьмём его.
– Послушайте… – Николай сдвинул брови, – а не хотите ли вы сказать, что он тоже из этих… из суперов?
Споткнулся Пинский на ответе. А может быть, и нет?.. Может быть. Просто показалось.
– Из доморощенных. Ни к какому клану он не принадлежит, но дар, безусловно, имеет. В известной степени…
– А наши фигуранты?
– Имеют. Все пятеро, увы. Ну, собственно, потому они и писатели.
– Что ж, ясно… Значит, сегодня день отдыха?
– Капитального, – Пинский поправил галстук. Николай встал. – Отдыхай, Коля, набирайся сил. Они тебе на завтра понадобятся. И… это излишне, разумеется, но всё же скажу, обязан: наша беседа – сугубо конфиденциальна, так?..
И улыбнулся хорошо поставленной улыбкой.24
Выйдя из офиса, Николай двинул домой. Шёл ровным шагом, не нервничал, не озирался. Лик – само спокойствие, даже безмятежность…
И всё то была маска. Гордеев теперь умел владеть собой.
Мозг его работал мощно и уверенно.
Так – говорил себе Николай. Давай-ка, Коля, разберёмся. Насколько правда то, что поливал мне сейчас знаток душ человеческих?.. Что-то от истины в этом, бесспорно, есть. Таинственные кланы, скрытая от глаз профанов власть посвящённых…
Может показаться странным, но как раз этому Николай и поверил. Как и тому, что психолог причастен к сонму невидимых собратьев. В какой степени? – другой вопрос. А каковы истинные цели его – это уже вопрос третий.
Шаг Николая чуть замедлился. Лицо отяжелело, взгляд стал твёрже.
М-да. Наверно, к каждому из нас когда-то да является свой Мефистофель, с предложением, от которого так трудно отказаться. Вот только в каком облике, да в каком чине ихней иерархии твой искуситель, вот ведь загадка! Обидно, должно быть, когда узнаёшь, что твой персональный демон – дрянненький чертёнок, как из сказки про Балду.