Путь гладиаторов
Шрифт:
— Кто эти люди?.. — девушка закашлялась.
Подняться — с трудом, но удалось. Чтобы тут же увязнуть второй ногой! Теперь — по другую сторону тропы.
— Знаю не больше твоего. — Холод материнских слов леденит не в пример сильнее крепчающего ночного мороза. — Наступай на сучья! — Карлотта ловко выдернула дочь из очередных снежных тисков. — Меньше следов. И меньше будешь увязать!
Она, пригнувшись, пролезла под здоровенным, поваленным бурей деревом. И неутомимо поволокла Эйду. Корявая ветка больно царапнула руку…
Мать
А его старшая дочь мечтала о таком же взгляде — для себя. Вдруг где-то бродит по подзвездному миру и ее счастье?
Ничего, вот удастся спасти дочку! И лет через пятнадцать чьи-то любящие глаза так же заметят Мирабеллу!
Может, невезение их семьи уже искуплено Эйдой и Ирией? Должно же быть в подзвездном мире хоть немного справедливости!
Сестренка пошла в мать — только добрее и мягкосердечнее. И всё же погибла. А Эйда и Иден всегда были слишком слабыми и болезненными. Разве у таких могло хоть что-то сложиться хорошо? Особенно у старшей.
Был шанс погибнуть по-человечески. А двух судьба и более достойным не дает. Эйда Таррент утонула бы, но Анри и Ирия могли спастись. Подполковник Тенмар позаботился бы о лучшей из сестер Таррент!
А теперь в подзвездном мире больше нет их обоих. Зато не стоящая ни одного из них трусиха — всё еще жива. И по-прежнему дрожит за свою шкуру!
— Разве это не леонардиты?
— Откуда ты знаешь о леонардитах?!
А ведь казалось — сильнее стиснуть Эйде пальцы уже невозможно.
То есть возможно, конечно… Но у Карлотты силы — всё-таки женские!
Клинки бешеных зеленых глаз вновь пронзили душу. Сверху вниз.
Сейчас прирежет…
Девушка похолодела. Келья в аббатстве — год и десять месяцев назад. И снежная лесная тропа под кровавой луной — сейчас! Ничего не изменилось. По-прежнему до жути страшно умирать!
Тогда — пугало, что жизнь оборвется так рано. И не случится ничего, о чём так мечталось в детстве. Самой жизни — уже не будет.
Знать бы заранее, что того, ради чего стоит выжить, — не суждено и так. А сама жизнь — просто жизнь! — не столь уж и ценна.
Эйда не хочет умирать и сейчас. Больше не хочет. Не раньше, чем увидит дочь. И если очень повезет — обнимет!
Затянутое в перчатку железо смыкается на плечах. А старая сосна давит на спину! Если Карлотта стиснет еще сильнее — сломает дочери позвоночник…
— Догадалась! — с незнакомым прежде вызовом ответила девушка. — Так это — не леонардиты?
— Нет. — «Сестра Валентина» вытянула дочь из-под дерева. И рывком вздернула на ноги. — И я не знаю, откуда эти непрошенные спасители взялись. Но доверять им нельзя.
Голова окончательно идет кругом. Ирия сообразила бы в два счёта. А Иден — в «один». Но здесь
Даже сонной стрекозе над летним прудом уже ясно: их должны были отбить леонардиты. И мама об этом знала. Сама и договорилась. Она связана с ними — именно их покровительство помогло ей выжить в монастыре.
Карлотта направилась к Бертольду Ревинтеру, собираясь по дороге сыграть в собственную игру.
Значит… Мирабелла жива! И мать намерена сделать всё, чтобы тайна не всплыла. А значит (это даже не слишком сообразительной Эйде ясно) — такие тайны умирают вместе со свидетелями. Едва самая глупая из сестер Таррент вернется в монастырь — ей конец. Как и если бы их отбили настоящие леонардиты.
Единственный вопрос: мать прикончила бы Эйду только из-за открытого неповиновения? Или даже, если бы ревинтеровцы увезли ее силой?
На всякий случай.
2
Надо бежать! Ирия попыталась — даже из охраняемого монастыря. А здесь и плыть не нужно…
Но куда бежать? Кому можно верить?! Кто не убьет? Или хоть не убьет сразу?
А Карлотта наверняка знает, где Мирабелла!
Будь Эйда Ирией — был бы шанс справиться с матерью в драке. Ага, станет мышка ежиком — и отрастут у нее иголки…
Что делать сейчас? Когда дыхание вот-вот прервется, и ноги гудят от усталости?! А Карлотта — свежа и бодра, как и до этой сумасшедшей гонки.
Если задавать вопросы — мать убьет слишком много знающую «курицу». Немедленно.
— Где моя дочь?
— Ты родила мертвого ребенка, — равнодушно проронила «сестра Валентина». Даже не обернувшись.
— Тогда почему ты бежишь?
На сей раз мать обернулась — стремительной пантерой. Глаза — раскаленная изумрудная сталь.
Убьет! Даже если непокорная дочь не спросит больше ничего.
Она так и не узнает о судьбе Мирабеллы!
Равнодушное безмолвие зимнего леса. Кровавая луна — в кошмарно-розовом пятне… И непроницаемо-черные тучи вокруг.
Лучше бы они заслонили луну! Тогда тьма укроет сталь и подсохшую ржавчину-кровь. Неужели плохо вытертый нож в руках безжалостного врага — последнее, что Эйде суждено увидеть?!
— А ты предпочла бы ехать к Ревинтеру, предательница?! — Железные клещи безжалостных пальцев смыкаются сильнее.
Нож заслоняет всё… кроме луны! Ее криво расколотый силуэт ждет. Жаждет крови. Его ведь всё еще не накормили досыта!
Отчаянный всхлип рвется из горла…
Нельзя! Слёзы и жалобы только яростнее распаляют врагов.
Это уже поняла даже Эйда.
— Если всё равно убьешь — скажи хоть сейчас, где моя дочь!
Нож — в пяти дюймах от горла. И можно не сомневаться — Карлотта не промахнется. И рука не дрогнет.
— Твоя дочь — мертва, подлая предательница семьи!
— Я — не предательница…