Путь воина
Шрифт:
Я продолжал говорить, но мысли мои были очень далеко. Интересно, где сейчас Макс Бауэр? Что еще может замышлять Дзозеф Питтинджел? И как быть мне теперь, когда я в очередной раз разрушил их планы, но сам при этом не оказался ближе к цели.
Они отчаянно желали моей смерти, а я все еще был жив. Пока был жив. Станут ли он подкарауливать меня где-нибудь в темноте? Скорее всего, нет. Теперь они знают о том, что мароны наши друзья, и что ночью тягаться с ними бесполезно.
Они станут дожидаться наступления дня. Они, наверное, решат...
– Могу предложить вам
– В ней вы сможете вернуться в Порт-Ройял или доехать, куда сами пожелаете.
– Два часа отдыха, - ответил я, - а затем хорошего коня.
– Но...?
– Они станут рассчитывать на то, что я вернусь в город засветло. Поэтому поездка в карете была бы большой ошибкой, которая могла бы стоить мне жизни.
После того, как мы обо всем договорились, я лег спать. Моя спальня оказалась комнатой с высоким потолком, где над широкой кроватью была натянута сетка от москитов. За окном стояла теплая ночь, но я спал хорошо.
Час спустя после полуночи, слуга-негр тихо подошел к моей кровати.
– Пора, капитан. Желаете ли выпить кофе?
Горячий кофе ждал меня в соседней комнате, небольшой и со вкусом обствленной. На тарелке лежал ломтик дыни, большой кусок хлеба и ветчина. Я съел все, что было для меня приготовлено, выпил кофе, и все тот же слуга-негр повел меня по узкому коридору.
– Здесь живут рабы, - сказал он извиняющимся тоном.
– Но здесь нас никто не заметит.
– Вы говорили с Генри?
Он посмотрел на меня. Это был высокий, несколько худощавый человек с проседью в волосах.
– Нет, - тихо сказал он.
– Вы выручили из беды госпожу. Этого достаточно.
– И немного помолчав, он добавил: - Она очень добра к нам.
У стены конюшни уже нетерпеливо бил копытом вороной конь, готовый в любой момент сорваться с места и пуститься вскачь. Он был взнуздан и оседлан; с каждой стороны седла висело по кобуре, в которые были вложены два пистолета.
Негр указал мне дорогу.
– Сейчас повсюду неспокойно, - тихо сказал он, - но вы, похоже, не из тех, кто привык спокойствию. Счастливого пути.
Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал к дому. Я выждал еще мгновение, оставаясь неподвижно стоять в темноте, царившей у конюшни. Ночь была тиха. Было слышно, как в конюшне беспокойно бьет копытами лошадь; развернув вороного, я проехал мимо загона и ненадого задержался на обочине, прислушиваясь к ночной тишине.
Было очень душно и тихо. В пруду неподалеку квакали лягушки, и слышно было бесконечное множество разных тихих звуков и шорохов, издаваемых неведомыми мне зверьками и насекомыми.
Направив коня шагом по тропе, я отправился в Сантьяго-де-ла-Вега, путь до которого был неблизкий.
Правой рукой я дотронулся до рукоятки пистолета, наполовину освобождая его из кобуры. Он наверняка понадобится мне прежде, чем мы доберемся до города. И это было не просто мое предположение. Я был в этом уверен.
ГЛАВА 15
Узкая дорога оказалась еле различимой тропой, проложенной через темные джунгли, временами сменявшиеся открытой местностью, где на месте некогда вырубленных джунглей
В небе парил ночной ястреб или какая-то другая птица. Вокруг царило полное безмолвие, нарушаемое лишь стуком копыт моего коня. Я то и дело беспокойно оглядывался назад и неизменно пристально вглядывался в темноту перед собой, в надежде вовремя заметить возможную опасность.
С обеих сторон к тропе подступала плотная стена деревьев. Наконец, джунгли расступились, и дорога пошла через поля, залитые серебристым светом луны, но я и теперь не мог позволить себе расслабиться. Я давным-давно усвоил ту простую истину, что нет более опасного места, чем то, где царит полнейшая идиллия. Мой конь беспокойно запрял ушами и несколько сбился с шага, а затем как ни в чем ни бывало продолжил путь. Я держал наготове оба пистолета и очень надеялся на то, что вороной не испугается моей стрельбы.
По крайней мере, он предупредил меня. Они внезапно появились на дороге, возникая из-за поворота, о существовании которого догадаться было довольно трудно. Но мой конь вовремя предупредил меня, и поэтому как только первый из них поднялся с земли, я тут же выстрелил в него.
Он стоял в удачном месте, и я выстрели ему в грудь с расстояния не более двадцати шагов. Он опрокинулся навзничь, а я сунул пистолет обратно в кобуру, и развернув коня, пришпорил его. Это был хороший конь, и он тут же сорвался с места и помчался во весь опор. У меня за спиной прогремел выстрел, и что-то стремительно просвистело в воздухе у самого моего уха. Повернувшись в седле, я держал другой пистолет, прицеливаясь в темный силуэт на тропе позади меня.
Я не мог сказать, в какой именно момент я спустил курок, но большой пистолет дернулся у меня в руке, прогремел оглушительный выстрел, и человек вдруг споткнулся и упал. А я, отъехав подальше, сунул в кобуру и этот пистолет.
Я понятия не имел о том, сколько их было, но по моим предположениям выходило, что, по крайней мере, четверо. Они рассчитывали на полную неожиданность, но у меня за плечами был слишком большой опыт путешествий по разного рода уединенным местами. Я доверял острому чутью коня, тем более такого хорошего, как этот, и его беспокойное поведение вовремя предупредило меня об опасности.
Мой конь неудержимо рвался вперед, и я не стал препятствовать ему в этом. Мы мчались по дороге во весь опор, так что только ветер свистел у меня в ушах, и на душе становилось спокойнее при мысли о том, что на случай новой неприятности у меня при себе оставалась еще пара заряженных пистолетов.
Через некоторое время я осадил коня, который перешел сперва на легкий галоп, а затем на шаг, после чего я снова пустил его в легкий галоп, давая своему разгоряченному скакуну возможность остыть. Никакой погони за мной не было и в помине, так как, по-видимому, у моих недоброжелателей не оказалось лошадей. Когда на восточном небосклоне забрезжил серый рассвет, вдали показались лачуги окраин Сантьяго-де-ла-Вега.