Путь воина

Ламур Луис

Проехав мимо заведения под названием "Королевский Дом" и выехав на широкий, вымощенный камнем двор, я слез с коня перед одним из маленьких кабачков, на котором красовалась вывеска, зазывавшая проезжих путников. Темнокожий мальчик взял моего коня под узцы, и я дал ему шиллинг, попросив напоить вороного и задать ему корма.

– Это конь господина Легара, - сказал он.
– Я его знаю хорошо. И он меня тоже знает.

Я вошел в дом. В просторной комнате царила приятная прохлада. Я расположился за одним из пустующих столов, и тотчас же ко мне вышел человек, поставивший передо мной на стол высокую пивную кружку с ромом.

– Замечательно, -

сказал я, - но я с удовольствием съел бы сейчас что-нибудь. Принесите самое лучшее, что у вас есть.
– И тут же поспешно добавил: - И пусть это будет что-нибудь полегче.

Я уже обратил внимание на то, что здешние испанцы и французы едят пищу, которая, на мой взгляд, слишком тяжела для местного климата. Мой же отец в свое время научился у Сакима одной простой вещи: для того, чтобы всегда оставаться в форме, лучше не есть слишком много мяса и жирной пищи.

Он принес мне нарезанное кусками холодное мясо, вареные яйца, ломтики дыни и зелень. Ром я лишь пригубил, и он оказался совсем не плох, хотя, на мой взгляд, и был слишком крепким и хмельным. От меня же в моем положении требовалась трезвость мышления, так как во всем, что ни происходило до сих пор, невозможно было углядеть каких бы то ни было доказательств, свидетельствовавших бы о причастности к случившемуся Питтинджела или Бауэра. С их стороны были предприняты неудачные попытки убийства из засады, но теперь, будучи наученными горьким опытом, они наверняка постараются предпринять что-нибудь более изощренное.

Но как бы там ни было, теперь мне хотелось лишь одного: побыстрее управиться с делами здесь, чтобы можно было поскорее вернуться в Каролину, в мои родные горы. Горячий воздух был тяжел и неподвижен: чувствовалось приближение грозы. Утерев пот с лица, я посмотрел в окно.

Окажись я здесь в другое время и при других обстоятельствах, остров Ямайка наверняка привел бы меня в восторг, но у меня не было времени, чтобы обращать внимание завораживающую красоту этого места и кое-кого из людей, населявших его. Я должен думать о том, чтобы остаться в живых, пытаясь положить конец торговле, ломающей судьбы безвиннных девушек. По моему глубокому убеждению, конец должен быть положен всякому рабству, хотя это явление приняло мировой масштаб. Многие европейцы оказались в рабстве в Северной Африке и не только там. Сюда рабов вывозили из Африки, и рабство в той или иной форме существовало почти во всем мире. Даже в Европе бедняцкая жизнь мало чем отличалась от рабской, но только их положение зачастую оказывалось гораздо хуже. Хозяева, по крайней мере, кормили и хоть как-то одевали своих рабов, а в Европе о бедняках позаботиться было некому.

Покончив с едой и по-прежнему оставаясь один в комнате, я стал перезаряжать пистолеты, вместе с кобурой снятые мной с седла и захваченные сюда с собой, что было вполне обычным делом для путника, отправившегося в дорогу в такое время и в столь ранний час.

Хозяин вошел в комнату и взглянул на пистолеты.

– Вы друг господина Легара?

– Да.

Его отношение ко мне заметно потеплело. Это был круглолицый, розовощекий толстяк с венчиком рыжих волос вокруг лысины.

– Он славный человек, - сказал он, - умный, хотя из-за его обыкновения казаться тихоней у некоторых может сложиться о нем превратное представление.

– Вы уже видели эти пистолеты?

Он улыбнулся.

– И коня тоже. Я видел, как вы приехали.
– Он многозначительно посмотрел на пистолеты.
– У вас, похоже, были неприятности?

– На дорогах всегда

неспокойно, - заметил я.
– Ничего особенного.

– Здесь ошивается полно чужаков, - предупредил он меня, - наверное, снова эти подонки из Порт-Ройяла. Так что, вам лучше быть настороже.

– А то как же, - я встал из-за стола.
– Теперь я буду вовсеоружии.

Всего каких-нибудь шесть миль предстояло мне проехать от Сантьяго-де-ла-Вега до небольшого поселения из нескольких хижин и форта, построенного в устье Рио-Кобре.

– Если решите отправиться туда, то оставьте коня и пистолеты у сеньора Сандоваля, - посоветовал мне хозяин постоялого двора.
– Я прослежу, чтобы их вернули хозяину.

Засунув пистолеты в кобуру, я сел в седло и направил вороного по дороге, что вела в сторону Рио-Кобре. Мне навстречу то и дело попадались негры, нагруженные корзинами или тюками, которые они несли на голове; большинство из них негромко привествовали меня. Многим был явно знаком этот конь, и они переводили взгляд с него на меня, зная, что я друг Легара.

Где сейчас Генри? Мы расстались с ним несколько часов назад, и с тех пор я его больше не видел. Мимо меня проехал всадник, направлявшийся, очевидно, в том же направлении, что и я. Со спины его осанка показалась мне знакомой, но я так и не вспомнил, где я мог его видеть. Мгновение спустя я снова услышал перестук лошадиных копыт у себя за спиной, и оглянувшись назад, увидел еще двоих всадников, ехавших всего в полусотне ярдов позади меня.

По дороге впереди шло несколько негров со своей ношей. Ехавшая мне навстречу карета остановилась, кучер слез со своего места, подошел к лошадям и принялся поправлять упряжь.

Оглянувшись назад, я увидел, что всадники были уже гораздо ближе, и теперь нас разделяло не более трядцати ярдов. Всадник, незадолго до этого обогнавший меня, остановился и разговаривал с пассажиром, сидевшим в стоявшей посреди дороги карете.

Это было пустынное место, и все же теперь до Рио-Кобре оставалось не более трех миль, а возможно, даже и меньше. Затем я обратил внимание еще на одну деталь, которая не была замечена мной раньше. На обочине дороги, недалеко от того места, где остановилась карета, сидели двое мужчин, распивавшие на двоих бутылку. Рядом с ними на земле лежал какой-то тюк.

Да что же это со мной происходит? Я становилюсь слишком подозрительным. Я поудобнее устроился в седле и наполовину вытащил из кобуры один из пистолетов.

В то время, как я подъехал совсем близко к карете, человек, стоявший рядом с ней, обернулся, чтобы взглянуть на меня, и человек на коне сделал то же самое. Оба они улыбались. Человек на коне взмахнул рукой.

– Капитан, у нас тут для вас кое-что есть. Это должно вас заинтересовать.

– Что?

Вздрогнув, я обернулся.

Диана! Диана Маклин, испуганная и бледная, как полотно, в компании Джозефа Питтинджела, устроившегося на сидении рядом с ней.

– Мне показалось, что ты должен узнать, что мы все же изловили ее, сказал он, - потому что сейчас ты умрешь.

У меня не было времени на разговоры и раздумья, тем более, что быстро соображать я все равно не умел. Я что есть силы ударил шпорами вороного, направляя его на всадника, преграждавшего мне путь.

Мой вороной был большим и сильным конем; с размаху налетев грудью на коня моего врага, он опрокинул его, отчего всадник, вылетев из седла, расстянулся на земле. Резко развернув коня, отчего тот взвился на дыбы, я ухватился за дверцу кареты, настежь распахивая ее.