Путь воина

Ламур Луис

– Я бы сказал, что мы, как два корабля посреди океана: встречаемся, поднимаем флаги, а затем расходимся и каждый идет своим курсом. Дружище, ты мне сразу пришелся по душе, а я не могу пить в одиночестве и разговаривать сам с собой, хотя, видит бог, пару раз было со мной и такое.

Он пронзительно взглянул на меня.

– Ты не моряк, хотя и мог бы им стать. И надолго ты здесь?

– Думаю задержаться еще на день или на два, - ответил я.

Я выбрал себе место в углу, он сел напротив, но спиной к комнате не был обращен никто, так как стол, за котором

мы расположились, стоял в небольшом закутке в дальнем конце помещения.

– И куда потом?

– Плимут. Есть такое место на побережье, которое когда-то было частью Виргинии. Теперь его называют Новой Англией, или собираются называть.

– Эге, знаю я это место. Компания чудиков, поющих псалмы, да?

– Они приехали позже. Первые переселенцы были гораздо проще. Бутылка вина была холодной, а вино - в меру охлажденным. Первым делом он наполнил мой бокал, затем налил себе.
– Но мой дом не там. Я живу в горах на западе Каролины.

Он пожал плечами.

– Какие названия! Я слышал их, но сам ничего не знаю о тех землях. И как вам там живется?

– Мы охотимся. В лесах много дичи. Возделываем землю и собираем неплохие урожаи. Это еще не обжитой, благодадтный край.

– А дикари?

– И они есть, если вам так угодно их называть. У них совершенно другая, своя жизнь, и они ею вполне довольны. Я бы, пожалуй, смог жить и среди них, хотя тогда мне очень не доставало бы моих книг.

– Вот! Так я и знал! Я ведь сразу почувствовал в тебе родственную душу.
– Он поднял свой бокал.
– Ты не поверишь, но двадцать с лишним лет назад я учился в Кембридже и к тому же был одним из прилежнейших школяров и был должен стать священником.

– И что потом?

Он снова передернул плечами.

– Потом? Я встретил женщину. Тогда я был еще слишком молод, а она хоть и была постарше, но особым умом не отличалась. Кончилось все тем, что нас застали вдвоем... Между нами ничего не было, но в это никто не поверил, и ее муж нанял несколько головорезов, чтобы те убили меня.

Он осушил стакан и наполнил его снова.

– Я был один, когда на меня напали, но я был сильным, а они, по-видимому, посчитали меня беспомощным школяром. Короче, я заколол шпагой двоих из них, после чего и был вынужден бежать. И вот теперь, по прошествии двадцати с лишним лет, я оказался здесь.

Он глядел на меня поверх своего стакана, и в его глазах читалась все та же снисходительная ирония.

– Подозреваю, что мне все же следует назвать свое имя. Хотя бы то, под которым я наиболее известен. Меня зовут Рейф Богардус.

– Хорошее имя. А я Кин Ринг Сакетт.

Он усмехнулся.

– Тем хуже для тебя. Ты мне уже почти понравился.

– Хуже для меня?

– Хуже не бывает. И если бы я не был на мели и не нуждался деньгами, то никогда бы не стал этого делать. Честное слово, не стал бы.

– Чего "этого"? Боюсь, что я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

– Не понимаешь? Очень напрасно, Кин Сакетт, кому еще как не тебе следовало бы это понимать, потому что, видишь ли, мне заплатили за то, чтобы я тебя убил.

Я

был изумлен.

– Убить меня?

– Тебя. Здесь... и сегодня же.

ГЛАВА 17

Теперь настал мой черед смеяться.

– Допивай свое вино, - сказал я.

Теперь он глядел на меня холодно и настороженно.

– Ты что, рассчитываешь, что я с него опьянею?

– Нет, конечно же! Просто я вижу, что оно тебе очень нравится, и поэтому было бы слишком жестоко с моей стороны не дать тебе перед смертью в последний раз насладиться его букетом.

Он улыбнулся одними глазами и смерил меня холодным, расчетливым взглядом.

– Чтоб ты знал, Сакетт, я самый лучший фехтовальщик во всем Порт-Ройяле. Да что там Порт-Ройял, во всей Европе мне нет равных.

– Я в этом не сомневаюсь, но смею заметить, что сейчас ты не в Европе, да и насколько мне известно, далеко не все великие фехтовальщики проживают в Порт-Ройяле. В конце концов - я сделал широкий жест рукой - все они лишь мелкая сошка. Только и умеют, что саблей махать и рубить с плеча. Что с них взять?

– А что в Каролине?

– Там мало кто владеет шпагой. Мы отдаем предпочтение мушкету и пистолетам.

– И что теперь?

– Посмотрим. Жаль, конечно, ты был неплохим собеседником, и я думал, что мы сможем поговорить о книгах и тех, кто их пишет, об истинных магах и шарлатанах, о древних богах и героях. А семья у тебя есть?

Он лишь отмахнулся от меня.

– С тех пор много воды утекло. Они давно забыли обо мне.

– Значит, одной заботой будет меньше..

– Ты это о чем?
– он сурово взглянул на меня.

– О том, что мне не придется утруждать себя и отправлять им весточку о твоей смерти или отсылать туда твои пожитки - если, конечно, у тебя что-то есть за душой.

– Ты дурак, - раздраженно заявил он.
– Несешь какую-то околесицу.

Я неспеша поднес к губам свой наполовину опустевший бокал, пригубил вино и отставил посудину от себя, выигрывая таки образом время для раздумий. Вне всякого сомнения он был превосходным фехтовальщиком и был уверен в собственных силах. В Виргинии, Каролине или Плимуте в наши дни было мало таких, кто в совершенстве владел искусством фехтования, так как истинные мастера клинка еще не начали пересекать океан, чтобы обосноваться на новом месте. Конечно, и среди нас были первоклассные воины, такие, как капитан Джон Смит, который только что возвратился из Англии. Но вне всякого сомнения Богардус - если это и в самом деле было его имя - был уверен в собственной победе.

Мне нечасто доводилось браться за шпагу, хотя с самого детства отец учил меня фехтовать, так, как в свое время его отец, мой дед, учил его, и я считаю, мне крупно повезло, что в детстве у меня были такие учителя, как Джублейн, Джереми Ринг и, конечно же, Саким. Дело было не только в том, что мусульманин в совершенстве владел шпагой, но его стиль ведения боя принципиально отличался от европейского. Вот в этом и будет мое преимущество, думал я, рассчитывая на то, что он будет не готов к тому стилю фехтования.