Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы
Шрифт:
– Она не была рабыней.
Томпсон опять почесал нос и смутился.
– Но как же, постойте… Нельзя не принять во внимание ряд артефактов, указывающих на то, что… африканское влияние, его нельзя сбрасывать со счетов.
Джо был непреклонен.
– Ничуть. – Он тронул бедренную кость. – Сбрасывать нельзя, ваша правда. Но черной она не была.
Антрополог был взъерошен.
– Как, неужели вы считаете… Работа Янсена, она… ее давно опровергли. Я не думал, что вы ее сторонник. Неужели физические
Эбернети указал было на книжную полку, но после счел нужным достать саму книгу – «Таблицы вариаций скелетов».
– Не тревожьте Янсена и не тревожьтесь сами, – успокоил он Томпсона. – Лучше дайте себе труд ознакомиться с этой книгой. В ней ясно написано: скелеты представителей разных рас различаются и прежде всего различны кости ног. Соотношение бедренных и большеберцовых костей – одно из решающих. И именно оно дает мне основания судить о расовой принадлежности данного скелета. Она была белой, это совершенно определенно.
На протяжении этой тирады Томпсон чесал нос.
– Я не знал, спасибо… – он снова был смущен. – Спасибо, что вы не отказали нам… нашему институту в помощи. Я благодарен за вашу поддержку и за… совет. Книгу обязательно прочту.
Он хотел что-то добавить, но ничего не придумал и склонил голову в неуклюжем знаке внимания.
Собрав все кости и сложив их в «Сладкую кукурузу», гарвардский антрополог обернулся и вновь почтительно кивнул. Мы кивнули в ответ. Забавная фигура – толстяк с тривиальной коробкой, на самом деле полной тайн.
Я услышала смешок Джо.
– Десять из десяти – он уже думает, к кому еще обратиться за экспертизой. Знаю я таких.
Я не думала об этом, но это было вполне возможно.
– Ну и что? Типичный чудаковатый ученый, Фрэнк тоже жил в своем мире. К тому же такие едва ли откажутся от выстраданных мыслей, скорее дадут руку на отсечение. Пускай идет – мы уверены в своем заключении.
– Хорошо, пусть наше заключение подтвердится, – хмыкнул Джо. Он не сомневался в своей правоте, но ему было неприятно, что в ней сомневается кто-то другой. – Так что, леди Джейн, зачем я тебе понадобился?
Я набралась решимости.
– Хочу знать твое мнение по одному вопросу. Я могу доверять тебе и считаю тебя непредвзятым. Хотя не только это, – решила уточнить я. – Мнение мне нужно слышать, но кроме того, я спрошу и совета в случае надобности.
– Всегда пожалуйста. И совет, и мнение – все, чего пожелаешь. Я изрядный советчик. И потом, пришел мой черед оказывать услуги.
Джо надел очки и откинулся в кресле, приняв позу, выражающую готовность слушать.
– Я желанна как женщина? – сказала я на одном дыхании.
Эбернети вытаращил глаза, и они в самом деле походили на ириски своим золотистым отливом.
Внимательно изучив меня, он сощурился. Он не спешил с
– Как я должен отвечать? Сказать правду и получить за это по голове от особо рьяной поборницы женских прав – сейчас таких хватает? Мне не особо хочется попасть под раздачу от такой особы, какими бы благами намерениями она ни руководствовалась. А ведь она с удовольствием предложит кастрировать меня как сторонника мужского шовинизма.
– Ни в коем случае. Никаких феминисток – я как раз хочу знать твое мнение как сексиста и шовиниста.
– Ну хорошо, будем говорить без обиняков. – Джо снова изучал меня. – Ты – плоская девица с кучей лишних волос. Но у тебя классная попка. Я ответил на твой вопрос?
– Угу. – Я успокоилась и усмехнулась.
Джо торжествующе захохотал.
– Вот это победа! Леди Джейн ищет себе кавалера!
Я раскраснелась.
– Ну… можно и так сказать.
– Ну разумеется!
Я села на стул – место, где обычно сидели те, кого принимал доктор Эбернети.
– Прекрати, пожалуйста. Тебе в твоем возрасте это не идет. – Ко мне возвращалось достоинство.
– Ты говоришь о возрасте? – Что-то сообразив, Джо посмотрел внимательнее. – Ты старше его?
– Да, и что? Меня это ничуть не беспокоит, я не ханжа. – Я держалась почти вызывающе. – Но мы не виделись около двадцати лет. Ты знаешь меня довольно долго, а потому я обратилась к тебе – моя внешность сильно изменилась за это время? Говори как есть.
Я с нетерпением ждала ответа, слегка волнуясь.
Джозеф протер очки и снова надел.
– Нет. Когда располнеешь, тогда изменишься.
– Нет?
– Да, нет. Ты видела своих одноклассников?
– У меня их не было – я не училась в школе.
Брови Эбернети поползли на лоб.
– Ну надо же. Везет некоторым. Так вот: когда ты снова видишь тех, с кем учился много лет назад, с кем сидел за одной партой, в первое мгновение, смотря на них, думаешь, насколько они – фатально – изменились. А потом вдруг понимаешь, что ничего и не произошло, нет никаких изменений. Как бы это объяснить…
Джо, судя по всему, впервые делился этими наблюдениями с кем-то и теперь подбирал слова.
– Когда смотришь на них, видишь морщины, седину, все то, что появилось за время вашей разлуки, и кажется, будто это другие люди. У тебя перед глазами стоят одни, а вспоминаешь других, молодых, и трудно наложить портреты один на другой. Но потом привыкаешь и понимаешь: да, это те же люди, просто прошло двадцать лет и им уж не по двадцать. Сперва тяжело, но потом нормально. Требуется немного времени, чтобы понять. – Джо явно увлекся. – Когда видишь располневшего человека… Лицо меняется, и непонятно, каким он был в молодости. Ты-то не располнеешь, – он вновь бросил на меня взгляд, – у тебя нет расположенности.