Пять прямых линий. Полная история музыки

Гант Эндрю

Стравинский среди всех великих композиторов был наиболее интеллектуально собранным. Он был изобретателем, создав устройство для начертания нотных линий, которое он назвал «Стравигор». Ежедневно сочиняя, он слушал музыку Бетховена и других для того, чтобы «завести себя», как часы [1212] .

В 1962 году Стравинский посетил Россию впервые почти за полвека. Крафт пишет, что Стравинский сожалел «о своем бесприютном изгнанничестве более, нежели о чем-либо еще в жизни» [1213] .

1212

Craft and Stravinsky, Conversations with Igor Stravinsky, p. 127.

1213

См Jonathan Cross, Stravinsky Today (2020), boosey.com.

Он умер в 1971 году в возрасте 88 лет. Согласно его завещанию, его похоронили в русской части островного кладбища Сан-Микеле в Венеции рядом с могилой Сергея Дягилева, с которым он работал 60 годами ранее, – изгнанником он остался до конца.

Пророки и ученики

В музыке XX века великие начинания составляли

целый список, их флаги развевались на флагштоках, вокруг которых собирались их чемпионы: сериализм, неоклассицизм, фольклорный национализм, импрессионизм. Другие ожидали своего часа, чтобы присоединиться к списку: минимализм (на который намекали еще ритмические паттерны «Весны священной»), джаз (опять-таки, уже слышный в синкопах танцевальных ритмов энергичных камерных симфоний Стравинского, расширенных гармониях Скрябина и нестандартных звукорядах, которым уделяли пристальное внимание Барток и Мессиан), электроника (вставшая в строй в сочинениях Эдгара Вареза и изобретениях Льва Термена, Мориса Мартено, Лоуренса Хаммонда и Роберта Муга), а также сосредоточенные попытки ответить на вопросы о природе создания и исполнения музыки, известные как «экспериментальная музыка». Все это породило целую экосистему авангардных модернистов, дадаистов и сюрреалистов, авторов песен, симфонистов, сочинителей музыки для задымленных потаенных кабаре, нервных иронистов, неоромантиков и страстных полемистов, подзадориваемых политикой, экономикой и эстетикой трудного столетия. Единственным, кем в то время было нельзя представляться, – это обычным человеком.

Двумя самыми значительными композиторами, работавшими в 12-тоновой технике, были ученики Шенберга: Альбан Берг и Антон Веберн.

Общее в их музыке, равно как и ее различия, можно проследить на примере трех сочинений со сходными названиями, написанных примерно в одно время. Основу «Funf Orchesterstucke» [1214] Шенберга, написанных в 1909 году, составляет единственный аккорд из пяти тонов, представленный без какого-либо развития тембрами различных инструментов и маркированный очень детальными динамическими указаниями и рядом хроматических отклонений: «В этой пьесе нет мотива» [1215] . В написанных Веберном в том же году «Stucke fur grosses Orchester» [1216] легко увидеть то же избегание мотивного развития, обусловленное пугающей логикой дурного сна: «Ни один мотив не разрабатывается; в крайнем случае следует немедленное повторение одной и той короткой прогрессии. В первом же проведении тема сообщает все, что способна сообщить; после нее должно следовать что-то новое» [1217] . Траурный марш в Шести пьесах – это музыка Малера, затянутая черной дырой, очищенная до самого своего основания и описывающая оттенки горя Веберна по недавно умершей матери. Один из критиков описывает это как «зыбкий ночной кошмар, изредка сопровождаемый проблесками захватывающей красоты» [1218] . «Drei Orchesterstucke» [1219] Берга (1913–1915) возвращают нам Малера: вальс, лендлер, марш, гротескная смесь современных пьес в популярных стилях, богатая импрессионистическая оркестровка и хроматические аккорды, в той же степени позаимствованные из сверхнасыщенной тональности Штрауса, сколь и из интеллектуальных исканий Шенберга.

1214

Пять оркестровых пьес (нем.).

1215

Arnold Schoenberg, Five Pieces for Orchestra (1909), note in the score.

1216

Шесть пьес для большого оркестра (нем.).

1217

Anton Webern, Six Pieces for Orchestra (1909), composer’s note.

1218

Герберт Гласс, программная запись для Six Pieces for Orchestra for the Los Angeles Philharmonic, laphil.com

1219

Три пьесы для оркестра (нем.).

Сочинение Берга посвящено «моему учителю и другу Арнольду Шенбергу с неизмеримой благодарностью и любовью». Вклад Берга в традицию двенадцатитоновой музыки заключался в отыскании способа использовать серию в контексте традиционных музыкальных форм. Два его прекрасных сочинения иллюстрируют этот принцип.

Его Концерт для скрипки был написан в память о Манон Гропиус, дочери вдовы Малера Альмы и ее второго мужа Вальтера Гропиуса, умершей от полиомиелита в возрасте 18 лет. Здесь не только встречаются узнаваемые элементы, такие как венские вальсы, карпатская народная песня и почтенные гармонические приемы вроде секвенций, но и сама серия структурирована вокруг трезвучий, каждое из которых начинается на открытой струне скрипки при вступлении этого инструмента. Последние несколько нот серии, оставшиеся после трезвучий, ненадолго образуют целотонный лад, который становится темой насыщенного хроматизмами хорала Баха, процитированного в финале: «Es ist genug! So nimm, Herr, meinen Geist!» [1220] Все элементы пьесы взаимосвязаны в своем движении от жизни к смерти и от смерти к преображению. Концерт, несмотря на стилистические отличия, обладает элегическим характером, сходным с характером концерта композитора, умершего за год до его написания, – Концерта для виолончели Эдварда Элгара.

1220

Довольно! Господь, прими мою душу! (нем.)

Опера Берга «Воццек», впервые прозвучавшая в 1925 году, – в трех актах, каждый из которых представляет собой пятичастную форму, соответствующую пяти сценам: группа из Пяти характерных пьес; Симфония в пяти частях (включающей в себя сонату, фантазию, фугу и рондо) и серия инвенций, основанных не столько на какой-либо теме, сколько на ритме, аккорде и даже на одной ноте. Здесь встречаются лейтмотивы и objets trouves [1221] , такие как военный оркестр и стоящее на сцене расстроенное пианино. Сюжет оперы, взятый из пьесы Георга Бюхнера о реальном солдате, убившем свою сожительницу, – чистый веризм из жизни маленьких людей, полной шокирующего насилия

и повседневного садизма; музыка же – нет. Оркестровка выполнена мастерски и исполнена малеровской силы и пристального внимания к деталям. Драматический инстинкт Берга безупречен: ребенок Мари, скачущий в финале на деревянной лошадке к своим друзьям, глазеющим на недавно найденное тело его матери, производит душераздирающее впечатление. Вторая опера Берга, «Лулу», еще более детально исследующая психологию насилия, осталась к моменту его смерти в 1935 году незаконченной (как и Малер, он прожил только 50 лет). Шедевры Берга, – вероятно, единственные образцы сочинений школы Шенберга, заслужившие место в музыкальном репертуаре благодаря любви слушателя.

1221

«Найденные объекты» (фр.), то есть объекты реальной жизни, интерполированные в художественный контекст.

Если Берг расширил метод Шенберга, то Веберн сделал прямо противоположное. В сравнении с предельной концентрацией материала в Шести пьесах для оркестра его Пять пьес для оркестра 1911 года звучат еще более сосредоточенно: большинство их продолжается менее минуты, в четвертой содержится всего 50 нот. Шенберг говорил о пьесах Веберна того периода:

Следует понимать, с какими ограничениями сталкивается человек, выражающий себя с такой краткостью. Каждый взгляд может быть распространен до размеров поэмы, каждый вздох – до размеров романа. Но выразить роман в единственном жесте, радость в единственном вздохе – такая концентрация сопряжена с отсутствием в той же мере жалости к себе… Это невероятно сложно [1222] .

1222

Arnold Schoenberg, preface to Anton Webern, Six Bagatelles for String Quartet (1924).

Как и глава школы Шенберг, Веберн полностью усвоил 12-тоновую технику в 20-е годы: впервые она зазвучала в его песнях с выразительным камерным аккомпанементом, в котором капли инструментальных тембров набухают и падают, сопровождая строки стихотворений, кажущихся немного странным выбором, – «Three Traditional Rhymes» (1924–1925) и сочинений любимца романтиков Гете («Zwei Lieder», 1926); затем, более ожидаемо, это случается в коротких опусах, таких как симфония 1928 года, струнный квартет 1937 и поздние вариации как для фортепиано, так и для оркестра (вариации на тему чего? Аналитики безуспешно пытались понять это, изучая обращения, ряды и внутренние ссылки). Веберн был аскетичным и дисциплинированным человеком, в отличие от словоохотливого и чувствительного Берга. В качестве исполнителя он настаивал на страстной, выразительной и свободной интерпретации даже (и особенно) своих лаконичных, загадочных сочинений. В качестве публичной фигуры он, к сожалению, попал под обаяние опасного мифа об имманентном превосходстве пангерманской культуры, открыто, хотя и наивно, приветствовал приход нацистов к власти и одобрительно относился к антисемитским высказываниям. Его единственный сын Петер, нацист, был убит во время обстрела союзниками военного эшелона в феврале 1945 года. Сам Веберн был застрелен в сентябре того же года американским солдатом, выйдя во время комендантского часа из своего дома на улицу выкурить сигару, чтобы не беспокоить внуков.

Веберн со временем заслужил репутацию наиболее глубокого и интеллектуального участника школы Шенберга, что по большей части лишало его музыку возможности попасть в концертные программы, но в то же время снискало ему восхищенную преданность следующего поколения авангардных композиторов. Его музыка требует предельного сосредоточения: кажется, что нужно задержать дыхание, чтобы не упустить из нее ничего. Возможно, пониманию его творчества поможет тот факт, что он написал диссертацию о музыке австрийского контрапунктиста XVI века Хенрика Изака и рассматривал свои сочинения в контексте лаконичной, сухой, интеллектуальной традиции ренессансного контрапункта. Аранжировки Веберном Баха также способны помочь в этом начинании; его оркестровка шестиголосного ричеркара из «Музыкального приношения» – вероятно, лучший пример Klangfarbenmelodie: здесь ноты баховского короткого угловатого мотива передаются от инструмента к инструменту с точностью патологоанатомического скальпеля, разрезающего мозг.

Веберн выражал мысль в коротких возгласах, которые Стравинский называл «ослепительными бриллиантами» [1223] . Возможно, это сияние впоследствии было заслонено более поздними композиторами, также прибегавшими к подобного рода афористическим жестам, но уже без его выразительного аскетизма. Веберн и Берг развили положения своего учителя Шенберга (который был всего на десять лет или около того старше своих знаменитых учеников и пережил обоих) в совершенно разных направлениях, – плодотворных и странных, закономерных и достойных внимания.

1223

Igor Stravinsky, in the Universal Edition house magazine Die Reihe (1955).

Среди других имен, связанных с Шенбергом, стоит упомянуть его учителя и шурина Александра Цемлинского, который положил на музыку стихи Рабиндраната Тагора в немецком переводе в своей «Lyrische Symphonie» [1224] 1923 года и уступил в соперничестве за руку Альмы Малеру: ему посвящена сходно названная Лирическая сюита Берга, в которой цитируется его симфония.

Переложением для хора и оркестра 23-го псалма Цемлинского дирижировал композитор, чья популярность в оперном мире ранней Веймарской республики уступала только популярности Рихарда Штрауса благодаря известности его стилистически разнородной оперы-сновидения 1912 года «Der ferne Klang» [1225] : Франц Шрекер. Как и в написанной приблизительно в то же время опере Ганса Пфицнера «Палестрина», в «Дальнем звоне» главный герой, композитор, является символом артистических исканий. «Kammersymphonie» [1226] Цемлинского 1916 года сжимает малеровские форму и звучание в нечто небольшое и плотное: звук солирующей флейты высоко парит над тихим дрожанием обертонов арфы, гармониума, рояля, челесты и струнных на пути к пышному финальному аккорду ре мажор. Быстрый закат его карьеры был обусловлен переменой вкусов и нарастающим антисемитизмом.

1224

Лирическая симфония (нем.).

1225

Дальний звон (нем.).

1226

Камерная симфония (нем.).