Пятьдесят оттенков хаки

Букрин Валерий Васильевич

– Хорошая школа и учителя, – подытожил Андрей. – Но ведь про охоту Рыбаков вспомнил только сегодня на совещании.

– Радио иногда надо слушать, Василич, – рассмеялся Телегин.

– По радио рассказали о заветном желании начальника штаба?

– Передали, когда открывается охота. А это в свою очередь означает, что командир может захотеть на нее поехать. Вот я вчера и отрядил сюда «обоз» с выпивкой и жратвой, – он указал рукой в сторону пары водочных ящиков и кастрюль всевозможных размеров.

– Ну, ты молодец, – искренне похвалил

Андрей.

– Это моя работа. Полагаю, наукой заниматься сложнее.

Пришла очередь Тополевского пожимать плечами. Он хотел уточнить еще что-то, но слово взял командир.

– Хочу заметить, коллеги, – хитро прищурившись, Илья встал, – что сегодня мы с вами становимся участниками сразу двух примечательных событий, – он выразительным взглядом обвел присутствующих, добиваясь тишины. – Видите, наука и тыл наконец-то нашли общую для разговора тему, а значит, скоро в Вооруженных Силах может появиться первый начальник тыла – кандидат наук. И, кроме того, нас ожидает посвящение одного из них в охотники. Предлагаю за это выпить.

Все поднялись и дружно осушили стопки.

– Командир, надеюсь, сегодня диссертацию писать не будем? – язвительно уточнил Рыбаков.

– Сегодня, нет. Но с понедельника начнем точно.

– Не начнем, а начнут. Они, – шутливо ткнул вилкой в сторону Тополевского и Телегина начальник штаба и подцепил огурец.

– Все начнем! – отрезал Митрофанов. – Но с понедельника. А сейчас проведем посвящение в охотники. Александр Владимирович, выноси!

Рыбаков важно прошествовал в сени. Командир встал, за ним поднялись все остальные. Компания обступила небольшой столик, застеленный пожелтевшими от времени газетами. Вернулся Рыбаков с объемным свертком в руках.

– Начинай! – таинственно скомандовал Митрофанов.

Александр понимающе кивнул и развернул газету, из которой посыпалась груда составных частей охотничьего ружья.

– Андрей Васильевич, собирай ружье, – предложил командир.

Школьником, Андрей на каникулах гостил в деревне и пару раз держал в руках ружье, но сборкой-разборкой ему заниматься не доводилось. Несмотря на это, сегодня с этой задачей он справился без проблем. «Молодец!» – дежурно бросил командир.

– Тут все слишком логично, – оправдался заместитель.

– Ну что ж, первый этап посвящения пройден, – заключил Митрофанов. – Теперь следующий, – он снова подал знак Рыбакову.

Тот выложил перед Андреем два патрона различного калибра.

– Определи, какой патрон для твоего ружья, – предложил Илья.

– И тогда я охотник? – с надеждой уточнил Тополевский.

– Не гони лошадей. Давай все по порядку.

Испытуемый практически сразу определил нужный патрон и протянул его Рыбакову.

– Думаю, этот.

– Отлично, – добродушно заключил Митрофанов. – А теперь заключительный этап, – он, не оборачиваясь, махнул рукой в направлении Телегина. – Настоящий охотник перед делом должен осушить полную чарку, а не то – удачи не видать.

Игорь

передал командиру до краев налитый стаканчик. Митрофанов усмехнулся, по достоинству оценив небольшой размер посудины. Корить тыловика за заботу о непьющем Тополевском он не стал и протянул водку заместителю. Память вернула Андрея к событиям выпускного вечера в училище. С высоты прожитых лет и занимаемой должности он не мог позволить себе повторить неудачную попытку. Не подав вида, что содержимое стакана ему глубоко отвратительно, полковник набрал полную грудь воздуха и на одном дыхании опрокинул водку в себя. Потом он зачем-то хрястнул стакан об пол, словно на свадьбе, шагнул к столу и с вызовом аппетитно забросил в рот щепотку квашеной капусты.

– У-у, – одобрительно пронеслось за его спиной.

– А говорил не охотник, – подмигнул ему командир.

– А говорил – не пью, – недоверчиво протянул Головин.

– Все к столу! Отметим крещение нового члена нашего охотничьего товарищества, – скомандовал Митрофанов.

Компания шумно продолжила застолье. Едва ли не каждую минуту звучали тосты. Тополевский с тревогой следил за происходящим, пытаясь понять, как в состоянии изрядного подпития можно идти на охоту. К нему подсел раскрасневшийся Митрич.

– Поздравляю, – степенно начал он. – Пей, брат, ночью зябко.

– Не люблю я это дело, Митрич. Да и, если честно, не понимаю, зачем пить водку перед охотой, да еще в таком количестве.

– Не скажи, – не согласился дед. – Давняя традиция. На Руси иначе нельзя, – он с улыбкой осмотрел гостей и утвердительно добавил: – До утра, как я мыслю, вконец протрезвеют – мужики они крепкие. А ты и впрямь прежде никогда не стрелял?

– Отчего же? Пострелять, слава богу, за двадцать лет службы довелось изрядно. Но все больше по мишеням.

– Ну, тогда проще. Гусь-то, всяко, крупней твоей мишени будет.

– Как сказать, – усомнился Андрей и уточнил: – А стреляют по сидящим или по летящим гусям?

– Здеся они все пролетные, – со знанием дела уточнил старик. – Бей влет, только подпусти метров на тридцать, а то дробь его перо не возьмет, оно у гуся точно броня у танка.

– А как же в небе определить эти тридцать метров? – удивился новичок. Он даже к мелочам подходил с научной точки зрения.

– Как глаза его увидишь, так и пали. Аккурат тридцать метров.

– Слушай, Митрич, а что за ружье мне дали? – Андрей протянул бывалому охотнику свое оружие. – Я смотрю у всех по два ствола, а здесь только один, да и тот дырявый. Меня случаем не разыгрывают?

Дед придирчиво осмотрел ружье и возвратил его владельцу.

– Ружье настоящее, правда, сильно старое. Но дырки не сквозные, так что страху нет: можешь стрелять.

– Пора выходить? – встрепенулся задремавший, было, Рыбаков.

– Саня, погодь, проспись, – успокоил его Головин.

– Вы что, спать сюда приехали? – возмутился Митрофанов. – Давайте по последней – и на охоту.