Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– Где дежурный? – поинтересовался он у сержанта.
– По нужде отлучился, товарищ полковник, – не моргнув глазом, отрапортовал тот.
Командир, прохаживаясь по старту, стал ждать. Прошло десять минут – офицер не появился. Теряя терпение, Надеждин посмотрел на часы.
– Кто сегодня дежурит?
– Капитан Синяк!
– Твою мать! Показывай, где он!
Подбежав к туалету, они увидели аккуратно сложенную форму и услышали вопли о спасении. Заметив в выгребной яме Синяка, командир, скрывая приступ тошноты, колко уточнил:
– Что вы тут делаете, капитан? Ищите очередной труп?
– Никак нет, товарищ полковник! Погон уронил…
– Ой, ли? – Надеждин заметил в руках
Служивый, заткнув нос и едва сдерживая рвоту, с ненавистью протянул капитану руку. Командир стремительно удалился. Выбравшись из отхожего места, Синяк сполоснулся, натянул форму и бросился вдогонку за командиром.
Учиненный полковником разнос полезен был хотя бы уже тем, что лучше всякого лекарства избавил Синяка от острого физического недомогания…
Олег, смеясь, успевал все же следить за дорогой. Никита смахнул с глаз слезы и жестом попросил пощады. Маша улыбалась. Она и сама с большим удовольствием слушала рассказ мужа.
– О похождениях нашего Синяка можно рассказывать часами. К примеру, перед пуском он умудрился даже полетать.
– На дельтаплане что ли? – удивился оператор.
– На страховочном поясе. Правда, «низэнько, низэнько».
Пассажиры авто приготовились слушать очередную байку.
…Перед пуском время спрессовано десятикратно, и цена любой ошибки чрезвычайно высока. Во время работ на стартовом комплексе в особом почете смекалка и профессионализм. Синяк старался помнить об этом, но по нерасторопности то и дело влипал в неприятные истории. На сей раз, работая на колонне обслуживания, он обнаружил чужой недочет. Внизу проходил Тополевский.
– Андрей, глянь-ка, что твой Коровкин учудил.
– Ну что там еще? – задрал тот голову вверх.
– Он кабель к борту ракеты неправильно подстыковал!
– В каком смысле?
– Закрутил его вокруг поручня фермы обслуживания.
– И что теперь?
– Не развести колонны! При отходе от ракеты они вырвут кабель из бортового разъема. А до разведения минуты три, не больше.
Тополевский живо представил картину происшествия. В лучшем случае произойдет срыв пуска в назначенное время. В худшем – ракете грозит серьезная поломка. Решение пришло, как озарение: «Мишко, надо пилить поручень!» Синяк пулей слетел с колонн, сбегал вниз, на уровень шестого подземного этажа, за ножовкой по металлу, словно на крыльях взлетел по ферме вверх, на уровень пятого этажа, и, перепилив ограждение, освободил злосчастный кабель. Успев до назначенного времени, капитан просиял от радости: он сам от себя не ожидал подобной прыти. «Мишко, ну ты – гигант. Спасибо!» – поблагодарил снизу Тополевский, с восторгом наблюдавший за молниеносными перемещениями обычно неуклюжего сослуживца.
Михаил, стоя наверху, чувствовал себя героем. Он удовлетворенно вытирал пот со лба и упивался собственной значимостью. Однако на купание в лучах славы ему были отпущены короткие мгновения: началось разведение колонн. Обычно этой операции предшествует проверка отсутствия людей на колоннах. Сегодняшний день не был исключением. Но во время проверки Синяк бегал вниз. После соответствующего доклада о готовности начальник стартовой команды приступил к разведению колонн, не подозревая, что Синяк уже наверху. Едва колонны тронулись, ноги капитана поползли в стороны, и через мгновение он повис над землей на страховочном поясе, предусмотрительно закрепленном за исправный поручень. Округу огласил звероподобный рев. «Эй, вы там, внизу! С ума что ли посходили?» – истошно орал Михаил, поминая всуе Коровкина, свою и чужую матерей, а заодно и всех святых вместе взятых. Уста горе-героя изрыгали такие перлы, которые рождаются в воспаленном
Надеждин, воспитывавший коменданта стартовой позиции, услышал и по достоинству оценил тираду Синяка. Знающий толк в подобной лексике полковник обернулся в поисках исполнителя. Заметив парящего в воздухе капитана, он скрестил над головой руки. Начальник стартовой команды жест понял и моментально остановил разведение колонн. Заранее зная ответ, командир все же уточнил:
– Ну, и кто это там надрывается?!
– По-моему, Синяк.
– Бедоносец, твою мать! Живо ко мне его!
Тополевский замолчал, переводя дух. Экипаж «Волги» весело переглянулся. Маша что-то пометила в блокноте.
– Бедняге доставалось и за разгильдяйство, и за геройство, – пожалел офицера Никита. – А поощрения-то у него были?
– Конечно… в виде снятия ранее наложенных взысканий.
– Андрей Васильевич, а что за «Кулибина» вы упомянули? – уточнил Олег. – Не с Пушкинской ли? Из промыслов что ли?
– Это вряд ли, – задумался Андрей. – Тот был из солдат…
…В рабочей комнате в глубине стартового сооружения до головокружения пахло спиртом. Офицеры выливали его ведрами в специальные нержавеющие емкости, чтобы с помощью обычной ветоши промывать в нем «рукава» и фильтры системы заправки, таким образом, обезжиривая их. Это малоприятная, физически тяжелая и в буквальном смысле опьяняющая своими парами работа нравилась немногим. Но выполнять ее было необходимо, потому поручалась она самым надежным. Время от времени работавшие растирали коченеющие ладони, согревая их собственным дыханием.
– Вроде и не употребляем, а голова трещит, как с похмелья, – посетовал Тополевский.
– Андрей Васильевич, ты-то откуда о похмелье знаешь? Ты же у нас непьющий, – удивленно посмотрел на подчиненного Крючков.
– Один раз все же было, – признался лейтенант. – На выпускном вечере в училище…
…За окном столовой буйствовало лето. Ветер через распахнутые настежь окна пытался сорвать висящий вдоль стены красочный плакат «Поздравляем с выпуском!» Лейтенанты в новехонькой форме светились от радости, их жены и невесты с гордостью косились на погоны любимых. Длинные столы ломились от изобилия.
Начальник факультета постучал вилкой по графину. Радостное оживление сменилось затишьем. Полковник торжественно откашлялся: «Товарищи лейтенанты! Сегодня у вас один из самых значительных дней в вашей жизни. Первое боевое крещение в новом качестве. Прошу наполнить бокалы! – на мгновение зазвенели бутылки, стаканы, тарелки, вилки, потом разом стало тихо, и все встали. – Страна доверила вам быть защитниками своей Родины. С сегодняшнего дня вы – офицеры, наша надежда и опора. Не посрамите свою честь и Отчизну! Покажите себя и наше училище с лучшей стороны! «Так сдвинем бокалы и выпьем их разом», – процитировал он. – До дна! Ура!» Раскатисто грянуло молодецкое «Ура». Дружно выпили и расселись. Тополевский едва пригубил бокал с шампанским. Начальник курса, сидевший рядом с ним, недовольно посмотрел на Андрея и подмигнул Алине:
– Повлияйте на мужа. Чего скромничать? Сегодня можно.
– Он у нас совсем не пьет, – съехидничал Куримов.
– Чего притворяться? Мы вам больше не указ, – убежденно возразил майор и встал. – Товарищи выпускники. Вам присвоено первичное офицерское звание. За это следует выпить, – поймав недовольный взгляд начальника факультета, он подтянулся и поправил галстук. – У нас не рядовая пьянка. Среди вас есть золотые медалисты, а медаль полагается обмывать водкой, – он взял стакан Тополевского, опустил в него медаль и, долил до краев водкой. – По команде «За выпускников!» надо выпить залпом, а потом достать медаль зубами.