Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– С ума спятила, дура! – выскочил из кабины пожилой водитель, пытаясь оттащить хулиганку в сторону. – В такую непогоду сомнут – и не заметят, – видя опухшее от слез лицо, он подобрел: – Тебе куда?
В штабе космодрома Маша с ходу бросилась к окошку кассы. На пожелтевшей от времени табличке значилось: «ДЕНЕГ НЕТ И НЕ БУДЕТ». Дверь рядом распахнулась, из кабинета вышел полковник, за ним со смехом выпорхнула кареглазая красавица с увесистым пакетом в руках. Сквозь его стенки просвечивались шампанское, конфеты, фрукты.
– Лучше? – участливо поинтересовалась Людмила.
– Что? – не поняла Маша.
– Сыну вашему лучше?
– Да, – она сжала губы, сдерживая слезы.
– Вам, наверное, деньги нужны?
– Да, мне необходимо отвезти сына к хорошим врачам.
– Тогда срочно загляните к начфину, а то он собирается уехать. Деньги в кассе есть. В достаточном количестве. Объясните ему ситуацию и обязательно попросите выписать отдельную ведомость. У него самого трое детей, он должен понять. А я здесь подожду, – она вернулась в кассу и через окошко сообщила: – Сколько надо подожду.
– Спасибо, – поблагодарила отчаявшаяся просительница.
– Пока не за что. Хотите уехать сегодня?
Маша кивнула и поспешила к двери с табличкой «Начальник финансовой службы». Смахнув слезы, она придала лицу выражение бодрости и дернула ручку. Было заперто, но из кабинета доносился смех и хрустальный перезвон. Маша в отчаянии рванула сильнее – замок щелкнул, дверь распахнулась, выхватив из полутьмы удалого майора, припавшего к груди, сидящей на его коленях подчиненной. В бокалах пузырилось шампанское. Закусывали они фруктами и дорогими конфетами.
Зрелище было отвратительным уже потому, что денежное довольствие военнослужащим не выдавалось четвертый месяц, и в семьях подавляющего большинства офицеров средств не было даже на хлеб. Хозяйки освоили его выпечку на дому, как манне небесной радуясь муке второго сорта, которую мужья приносили на пайки. Те, кто их получал, хоть как-то сводили концы с концами. Ни для кого не было секретом, что в гарнизонный госпиталь уже поступают люди с голодными обмороками. Это в мирное-то время!
Бросив на произвол судьбы защитников отечества, в столице шумно делили власть и распределяли «хлебные» должности. Пока высокие чины бились за свои кресла, армейские семьи испытывали откровенную нужду. Даже на космодроме, где все было на виду, ответственные лица, причастные к распределению финансов, нимало не смущаясь, могли позволить себе пир во время чумы.
Начфин демонстративно отвернулся и, включив настольную лампу, с недовольным видом открыл папку с документами. Дама его сердца растерянно вскочила и запахнула кофточку.
– Владимир Иванович, прошу прощение за внезапное вторжение, – покраснела от унижения Маша, – но мне срочно необходимы деньги.
– А кому они не нужны? – с издевкой уточнил офицер.
– Мне
– Сочувствую, но не могу помочь.
– Пожалуйста, позвольте выдать мне довольствие хотя бы за один из прошлых месяцев, у меня нет денег даже на дорогу.
– А у меня, к великому сожалению, нет печатного станка. Вы же знаете, армия второй квартал не финансируется.
– Но у меня особые обстоятельства…
– Не у вас одной – вся страна бедствует. Все вопросы к правительству! – майор встал из-за стола и фактически вытолкал гостью вон. – Покиньте помещение, у меня много работы!
Маша вышла в коридор, прислонилась к стене и не смогла двинуться дальше. Перед глазами все поплыло. Из кассы выглянула Людмила. Видя состояние журналистки, подбежала к ней.
– Неужели отказал?! Срочно поднимитесь к Митрофанову! Командир поможет – у него самого жена в тяжелом состоянии.
Маша безнадежно усмехнулась.
– Идите! – приказала кассирша. – Я задержу начфина!
Маша, не чувствуя под собой ног, поднялась в генеральскую приемную. Адъютант по привычке заслонил собой дверь:
– Не пущу! К командиру нельзя! Он срочно везет жену в область.
Отворилась дверь. Из кабинета вышел бледный Митрофанов в шинели нараспашку и с папахой в дрожащих руках. Увидев посетительницу, по инерции кивнул, вероятно, даже не понимая, кто перед ним. Генерал отстраненно прошел мимо, но вдруг вернулся.
– Что у вас?
– У сына травма головы, а в городе нет детских специалистов. Пожалуйста, прикажите выдать мне деньги хотя бы на дорогу, – ни жива, ни мертва попросила Маша.
При упоминании слов о ребенке Илья вздрогнул. Все знали, что командир был замечательным отцом.
– Рапорт, – протянул руку он.
Маша, не понимая, перевела взгляд на адъютанта.
– Давайте ваш рапорт. Илья Федорович наложит резолюцию.
– У меня нет рапорта…
Командир взглянул на часы:
– К сожалению, у меня нет времени ждать, – он посмотрел на прапорщика и приказал: – Николай, свяжись с финслужбой и передай мое распоряжение незамедлительно выдать деньги!
– Рапорт с подписью командира надежнее, – посетовал адъютант после ухода начальника. – Ну, да ладно! Спускайтесь к начфину, я сейчас же перезвоню.
– Денег нет, – заметив Машу, демонстративно закрыл перед ней дверь майор, собравшийся уходить.
– Но мне разрешил командир, – ужаснулась женщина.
– Рапорт, – бездушно протянул руку офицер.
– У меня нет. Митрофанов велел передать вам на словах…
– Вот пусть он сам и выдает вам деньги… на словах! – бесцеремонно усмехнулся начфин и стал опечатывать кабинет, в котором буквально разрывался телефон.
– Пожалуйста, вернитесь и возьмите трубку, – перехватив его руку, взмолилась Маша. – Звонят из приемной.
– Рабочий день закончен, – отрезал майор. – Позвольте мне выйти. Нет рапорта, нет и денег. Насколько мне известно, командира тоже нет, – он обошел стороной упрямицу и направился в кабинет напротив.