Пятицарствие Авесты
Шрифт:
чтобы купить объемистый бумажный пакет душистых ягод,
дышать ароматом которых было даже приятнее, чем есть их, а
есть их было не вполне удобно, так как они сминались под
пальцами, отчего пальцы и ладони стали красными. Ему
пришлось идти в буфет, находившийся внутри здания, и
смущённо просить ложку у доброжелательной продавщицы.
Съев наконец землянику, Виктор взял бутылку минеральной
воды и, найдя укромное место во дворе автостанции,
тщательно
объявили посадку на автобус, он уже успел справиться с этим
забавным замешательством.
На сиденьях около задней двери автобуса, расположенных
как бы по периметру площадки у входа, заставленной
рюкзаками, разместились пассажиры, среди которых было
несколько подростков, занятых собой, супружеская пара
людей уже в годах и двое мужчин лет тридцати; один из них,
живой и общительный, по его словам, был печником и
178
создавалось впечатление, что он гордится своей профессией.
Про другого, спокойного и немногословного, Виктор ничего
не смог узнать за всё время поездки, как, впрочем, и про
мужскую половину супружеской пары, ведшего себя тихо и
неприметно, в отличие от своей жены, энергичной,
говорливой; вскоре стало известно, что их родственники
живут в этих местах, а сама она работает в областном
краеведческом музее. Перекинувшись несколькими
незначительными фразами со своими соседями, Виктор,
стараясь сделать это незаметно, перестал участвовать в
беседе: ему уже порядком надоели все эти разговоры о
ваучерах, о разного рода компаниях, об «МММ», о
«Хоперинвест» и тому подобное — весь этот обыденный
трёп повторял то, что было сказано вчера по телевизору. Не
вникая в суть того, что поневоле приходилось слушать, он
наблюдал за природой тех мест, где они проезжали; мест,
близких к реке, где он путешествовал в своё время на
теплоходе, таких замечательных, особенно в осеннее время.
Он и не вмешался бы в этот разговор, если бы женщина не
обратилась к нему с вопросом:
— Скажите, вы ведь тоже считаете, что капитализму нет
альтернативы?
Наверное, Виктор сказал бы что-нибудь невнятное, но его
так раздражали эти штампы, бывшие в повседневном
общении окружающих, что он решил ответить так, как
думает.
— Как я понял, вы работаете в краеведческом музее и,
очевидно, у вас соответствующее образование, связанное с
историей?
— Да, образование у меня археологическое. А что?
— Как вы считаете: каково направление прогресса в
человеческом
— Что вы имеете в виду? — она казалась несколько
растерянной.
179
— Хорошо! Давайте проще... Давайте вспомним, что мы
знаем про рабовладельческий строй. Вот раб и
рабовладелец... У одного абсолютное отсутствие свободы и
прав по отношению к другому, у другого полная свобода и
абсолютные права по отношению к первому. Далее —
феодальный строй...
— Зачем вы рассказываете нам о том, что изучают в
начальной школе? — насмешливо спросил печник.
— Я тоже думаю, что тут не нужно специальное
историческое образование, — поддержала его дама.
— Простите, отвечаю, как могу. Но продолжим...
Соотношение прав и свобод меяеду людьми при феодальном
строе уже иное. Даже в России до определённого времени
существовала возможность для крепостных крестьян менять
помещика. Вспомните Юрьев день.
— Однако его отменили потом, и всё стало хуже рабства.
— Пусть так, но и крепостной строй в России тоже в
конце концов отменили, а в Европе феодализм всё же был
лучше рабства. В общем, отношения меяеду господами и
подданными менялись и менялись в лучшую сторону. Ну а
затем настало время капиталистических отношений, таких
отношений, где уже не было личной зависимости, а была
зависимость только материальная. И эта материальная
зависимость обусловлена частной собственностью на
средства производства.
— Ну вот, опять марксизм! Вам не надоела эта
коммунистическая пропаганда?! — насмешливо воскликнула
дама.
— Как вас зовут?
— Полина Сергеевна.
— Я ведь говорил, Полина Сергеевна, о прогрессе в
человеческом обществе, — спокойно продолжал Виктор. —
Вам хоть понятно, что он направлен в сторону выравнивания
личной свободы меяеду его членами? Его цель — равенство,
180
ну а частная собственность стоит у него на пути, а что на
пути у прогресса, то обречено.
— Ерунда! — вмешался печник. — Никакого равенства
всё равно не будет. Люди рождаются разными или становятся
разными: одни умные — другие глупые, одни гении —
другие дебилы, одни здоровые — другие уроды. Есть
естественный отбор, и ему наплевать на ваш общественный
прогресс.
— Он абсолютно прав, — поддержала печника Полина
Сергеевна. — Все люди от рождения по-разному наделены
способностями и поэтому уже имеют разные права по жизни.