Пятый угол
Шрифт:
Блядь, я убью ее. После… Энергия и безумие Ллойд заразительны.
– Второй. Повернись лицом ко мне. Представь, что перед тобой тот, кого ты очень хочешь, но не можешь взять сразу. Неважно, почему. Ты показываешь ему товар лицом. Черт, Брайан, не гримасничай, лица не будет, мне нужно выражение тела. Тела! Так, руки в стороны, ноги… ноги – сам решай…
Я знаю, как должен стоять, Сара может больше ничего не говорить. Потому что напротив – Джастин. Испуганный, охуительно смелый Джастин, впервые попавший в лофт. Джастин – девственник, его нельзя испугать, если хочу трахнуть. Первым… Полностью воссоздаю позу,
– Отлично. Замри. Снято. Еще. Еще. Еще.
Не слышу, о чем она говорит, - целую Джастина, блядь, сколько лет прошло, а помню каждое движение его губ, тела в ту ночь.
Блядская Сара, сбросить бы ее с крыши за то, что бередит…
– Третий. Ты помнишь врубелевского Демона? Не очень? Брайан, с ума сойти, ты на ранчо образование получал? Нашла, посмотри. Голова у нас другая, а позу постарайся запомнить. Нет, ты голый, синего на ногах не будет. Садись. На пол, не на ковер, за десять минут ничего не отморозишь. Главное руки в ладонях, плечи и спина как у него и колени чуть шире. Хорошо. Да, ты сидишь ниже, чем он - и что? Теперь берем голову, опускаем на грудь. Ниже, еще ниже и плечи вперед не едут. Можешь коснуться подбородком груди? Ты – демон. Уставший. Но не сломленный. Ты можешь присесть, но не упасть. Ты можешь быть очень злым, убить за своё, за своего. Ты не чудовище, - люди видят тебя таким. Ты одинок и всю жизнь ищешь единственного. Это не про тебя, а про демона, ты ж не он, так? Отлично. Стоп. Снято. Еще раз. Снято. Последний. Можешь одеться. Спасибо тебе, что позволил снять, даже вопреки желанию.
Нифига. Сначала я должен выпить. Сара уже за компьютером.
– Смотри, фон будет другим. Вот первый, - со спины. Иди сюда.
…Она может быть хоть сто раз безумной, но это…, да, это сильно. И я, оказывается, еще ничего себе. Как бы заманить Ллойд в Киннетик?
– Брайан, первое фото будет на этом фоне, они в моем веб-альбоме, давай прикинем. Автор работ разрешил использовать, если понадобится.
Картинка медленно открывается, - я так же медленно покрываюсь изморозью. Джастин… Через месяц после отъезда он показал мне три работы. Эта первая. Огонь. Все пространство залито языками пламени, -от бледно-желтого до оранжевого и красного. Широкие мазки, тонкие языки, огненная пляска Солнца африканских шаманов, когда на закате под бешеный ритм барабанов племя танцует вокруг огромного, в небо, костра. Танцует до тех пор, пока кто-то не упадет замертво. Огонь Джастина жжет через монитор, врывается в лофт, гудит, какая к дьяволу изморозь, от жара кожа слазит лохмотьями.
– Я не хочу. Нет и нет.
– Брайан, абстрагируйся от автора картин. Пожалуйста. Это творчество, - не жизнь, не надо смешивать. Ты, с первого фото, будешь стоять лицом к пламени, как снимали, а профиль неузнаваемо размою огнем. Соглашайся.
– Собираешься где-то выставлять?
– Думаю, это будет первой работой нашего совместного проекта.
– Ты не имела права меня использовать.
– Может быть. Но последнее слово за тобой и я уверена, оно будет положительным.
– Не обольщайся.
– Брайан, ты ничего не теряешь и ничего не приобретаешь. И можешь отказаться. Но я очень прошу.
–
– Вы все-равно опосредованно будете пересекаться в жизни. Поэтому не ищи черную кошку в темной комнате, тем более, когда ее там нет. Пожалуйста.
– Что там дальше?
Чертова Ллойд. Швырнула босыми ногами на разбитое стекло и вещает о пересечениях. Но в чем-то она права, какого хуя я уподобляюсь страусу.
Второй снимок, ну конечно - , вторая его картина из тех работ. Раздвинутые двери в спальню, кровать - как на ладони. Синее перемешивается с оранжевым, с белым, - все размыто, пятна цвета, света, сорванной одежды, сцепленных тел. Встает… О, блядь, я же до сих пор без трусов. Иду за халатом, по пути заглядывая в спальню. Пусто. Стерильно. Бесполо. Как в морге.
– Ты снят лицом, а спальня, кровать будут за спиной. Брайан, слушаешь?
Слушаю, оставь меня в покое, Сара, черт, я же не манекен, которого сколько не бей по яйцам, он не вскрикнет.
– Третья…
– Я знаю третью. Один вопрос. Какого дьявола ты это затеяла? Заранее планировала?
– Конечно. И больницу, и ливень, и то, что он сегодня умрет…
– Кто?
– Не бери в голову. Поверь, получилось спонтанно. На фоне третьей ты Демон.
Чернь и блеск. Джастин хотел попробовать только тремя разными оттенками черного и серебром нарисовать что-то "а-ля скалы". Скалы? Нет. Выжженная земля? Нет. Наверное, так выглядит место, откуда можно, минуя чистилище, сразу попасть в преисподнюю.
– Брайан выслушай меня пожалуйста. Вы должны встретиться. Поговорить, распахнуть себя. Молчи. Знаю, скажешь, что…
– …Это не твое гребанное дело. Не лезь дальше, уже достаточно вломилась. Нам нечего сказать друг другу, мне нечего сказать ему. Понятно? Тема закрыта. Не нравится – иди на…
– Нет, не закрыта. Для тебя она как отсутствие двери. Ты отсюда видишь его видишь через океан, а он тебя. Извини.
– Блядь, Сара. Отвали. Хватит.
– Себя прости, Брайан. А потом скажи ему.
Довольно, Ллойд. Слишком глубоко лезешь, а выковыривать душу по кускам не позволю…
– Простить? А ты простила? Помнится, как сегодня утром…
Она останавливает меня жестом, встает со стула, снова опускаясь на пол у стены, поджимая колени к груди.
– Не простила… Не получается даже попробовать. И это... это для меня страшно.
Черт, черт, черт, по-моему, теперь я въехал в нее бульдозером.
– Извини…
– Нет. Надо с кем-то поговорить. Никогда с тех пор никому не... Ты вызываешь доверие. Надо. Сможешь выслушать? Но, Брайан, это настолько личное, что…
– Никто не узнает. Налить?
Она кивает, еще больше подбираясь…
– Пожалуйста, только не перебивай, пока не закончу. До 14 лет была обычной Руфь Фоер из обычной филадельфийской семьи врача и домохозяйки. Строптивой, спокойной и не очень счастливой. Моя мать…