Пылающий мир
Шрифт:
Он уходит, оставляя нас одних в конференц-зале. Я смотрю на лица — они бледные и усталые, глаза красные от слёз, внутренней борьбы и поисков ответов, которых нельзя найти. Я вижу, как в них отражается моё собственное прозрение.
Я вытаскиваю блокнот и начинаю набрасывать план. Остальные толпятся вокруг меня, как части одного организма. Я никогда не чувствовал Дух Божий так близко.
Глава 18
В ПОДВАЛЕ нет тепла. В старых коробках нет приятной ностальгии. Они лежат
Открываю глаза.
В самолёте спокойно. Мягко гудят двигатели. Розовый свет сочится сквозь окна. Будет ли этот день выглядеть иначе? Глаза, которые я только что открыл, те же самые, которые я закрывал вчера вечером? Или я воскресил в памяти другие, новые? Как выглядит мир для человека, который пытался его уничтожить?
Нора и М спят в ряду позади меня. Спраут свернулась калачиком у спинки и обняла руками колени в испуганной позе, которая рвёт мне сердце. Эйбрам включил автопилот и храпит в кабине. Его ранения довольно прилично забинтованы.
Не спит только Джули. Она сидит в кресле второго пилота, сгорбившись и положив пистолет на подлокотник. Она замечает, что я смотрю на неё, и с вызовом сверкает глазами — попробуй осудить меня. После того, что я только что пережил, сама мысль о том, что я могу кого-нибудь осуждать, вызывает у меня улыбку.
Я шагаю в кабину и прислоняюсь к приборной панели за спиной Джули. Она поворачивает кресло лицом ко мне, глядя на меня тусклыми глазами.
— Что.
Такой тон адресуется незнакомцу. Возможно, даже врагу. Я забываю всё, что хотел сказать.
Она отворачивается обратно к окну. Солнце маленьким угольком поднимается из бесконечного серого пространства.
— Джули, — я подаюсь вперёд и кладу ладони ей на плечи. — Я понимаю.
— Да? — говорит она в лобовое стекло, и в её низком тоне слышится опасная дрожь. — Я думала, ты — пустой лист.
Её плечи так напряжены, что, похоже, она скоро выпустит шипы.
— Я думала, что ты мог выбрать, откуда начинать своё прошлое, и ты выбрал день нашей встречи. Это мило и всё такое, но это значит, что у тебя никогда не было семьи, ты никогда её не терял. Ты ничего не терял. Значит, ты не понимаешь.
Я убираю ладони. Смотрю на её макушку — маленький золотой мячик, который присутствовал в каждой секунде моей третьей жизни. Хотелось бы, чтобы она была права. Хотелось бы, чтобы я был ничем, кроме короткого жизненного эпизода, но моё настоящее превращается в маленький плот, плывущий по тёмному океану.
Могу ли я рассказать ей? Стоит ли знакомить её с мерзавцем, который обретает форму в моей голове? Разве она ещё недостаточно сломлена?
В кабине раздаётся резкий сигнал, и напротив Эйбрама начинает мигать красная лампочка. Он садится и берётся за штурвал, даже не зевнув. Либо он дремал, либо хорошо притворялся.
Эйбрам бросает взгляд на пистолет.
— Ты же знаешь, в этом нет необходимости. Твоя взяла. Джули смотрит на него молча.
— Ну, что я сделаю? Выпрыгну в окно? Почему бы тебе не взять меня в заложники, когда мы приземлимся?
— Заложник думает, что мне нужно убрать пистолет, — сухо отвечает Джули. — Он думает, что это будет логично.
Эйбрам вздыхает.
— Я просто прошу тебя успокоиться.
— Почему? — она покачивает дулом. — Тебя нервирует оружие? Кажется, он смотрит на неё с неподдельной мольбой.
— Оно нервирует мою дочь.
Маска сползает с лица Джули. Сглаживаются острые углы. Она оглядывается и видит встревоженную Спраут, которая сидит в кресле, готовая бежать. Подбородок Джули вздрагивает в спазме печали, и она опускает пистолет на колено.
— Спасибо, — говорит Эйбрам.
Красная лампочка вновь мигает, и раздаётся сигнал.
— Что это? — спрашивает Джули.
— Это утренний будильник. Не могу опаздывать на работу, когда мой босс вооружён и опасен.
— Так и есть.
— Это уведомление о маршруте. Значит, мы приближаемся к Питтсбургу.
— Зачем тебе уведомление для Питтсбурга?
— Потому что я считаю, что нам стоит там остановиться. Она пристально на него смотрит.
— Что?
— Думаю, нам нужно остановиться в Питтсбурге.
Она наклоняется вперёд, внимательно глядя на него и прижимая пистолет к своему бедру.
— Я недостаточно понятно объяснила, куда мы летим?
— Послушай, я отвезу тебя в Исландию. Скорее всего, там одни безжизненные скалы, но я отвезу тебя. Но прежде, чем мы полетим через Атлантический океан с ограниченным запасом топлива и навигацией из 1970-х годов, думаю, нужно сделать остановку в Питтсбурге.
— Блин, да что такого в этом Питтсбурге?
Эйбрам смотрит на первые лучи солнца, ползущие к нему по приборной панели.
— Что ты там говорила, когда в первый раз просила вести самолёт? Что-то об утопических поселениях и армиях повстанцев? Ну, я точно не могу обещать первое, зато второе — может быть.
В скептическом взгляде Джули появляется сомнение.
— В Питтсбурге есть армия повстанцев?
— Я знаю, что год назад была.
Джули возвращает пистолет на колено.
— Слушаю.
— После того, как они нашли меня в лесу, Питтсбург стал моим первым местом жительства. Там я проходил обучение. Он практически стал моим родным городом. В свои двадцать с хвостиком я много переезжал, но когда родилась Мура, я решил… — он встряхивает головой. — Суть в том, что во втором филиале я впервые услышал, что Аксиома сходит с ума. У некоторых ребят из командования были связи с Главным… конечно, не прямые связи. Я не знаю никого, кто бы в действительности разговаривал с Атвистом…