Ракета в морг
Шрифт:
— Развлекаюсь как умею, — сказал Джо.
— Тебе виднее. Как поживает космический капитан?
— Отлично.
— У вас есть минутка, Уимпол? — нарушил повисшую тишину Фин. — Потому что, если…
— Да. Давно хотел поговорить о том дельце, которое вы упоминали. Есть здесь другая комната?
— Можно пойти на кухню.
— Окей. Рон, развлечёшь Джо?
Вероника Фоулкс до сих пор не проронила ни слова. Присутствие брата словно подавляло её. Но теперь, когда он исчез с Фином, она вновь ожила. Скрестила ноги (зная, что они хороши) и наклонилась вперёд (зная,
— Вам не кажется, что Вэнс действует стимулирующе, мистер Хендерсон? Делает жизнь намного ярче, намного реальнее.
— Он хороший парень, — сказал Джо.
— С ним так весело, и в то же время он столько работает. Мне нравится мужчина, который что-то делает, который действительно является кем-то, а не… не просто сыновним призраком. Мужчина вроде Вэнса, который зарабатывает только на тех книгах, которые на самом деле пишет сам… Ведь вы тоже пишете, мистер Хендерсон?
— Немного. — Джо Хендерсон казался ещё косноязычнее обычного, и ему было трудно вежливо удерживать взгляд.
— Писатели такие понимающие. Они знают людей. Они понимают, что чувствует такая женщина, как я. Думаю, вы понимаете, не так ли?
— Эм-м… — сочувственно сказал Джо Хендерсон.
— Я знала это. Вы видите, как я одинока — была одинока, пока не приехал Вэнс. И скоро он снова уедет Бог знает куда, а я… Не зайдёте ли как-нибудь выпить со мной чаю, мистер Хендерсон? Только вы, я и Питти-Синг?
— Был бы очень рад, миссис Фоулкс. — За строго формальной фразой Джо скрывалось рвение.
— Миссис Фоулкс! Но зовите меня просто… Нет, меня все зовут Рон. Вы… вы можете звать меня Никки… Джо.
— Никки, — сказал Джо Хендерсон. Его голос звучал по-иному.
И тут комнату наполнил Д. Вэнс Уимпол. Он взглянул на рукопись Джо, улыбнулся и кивнул, допил выпивку, которую всё ещё держал в руке, обменялся рукопожатием с Фином, похлопал товарища по писательству по спине, нежно взял сестру за руку и вывел её за дверь, всё это время рассказывая анекдот о привычках галапагосской черепахи, в равной степени неправдоподобный и неприличный.
Когда вновь воцарилась тишина, Фин протянул Хендерсону руку.
— Поздравь меня, Джоуи. С этого момента М. Хэлстед Фин получает десять процентов с каждого чека Д. Вэнса Уимпола, включая Скандинава и ещё пять псевдонимов.
Поразительное заявление пришлось повторить, прежде чем Хендерсон уразумел его. Сделав это, он присвистнул.
— Недурно. Как ты это проделал? Знаешь, где собака зарыта?
— Вроде того, — самодовольно проговорил Фин.
6
— Кузен Хилари спит, — сказала Дженни Грин. — Я знаю, он очень хочет вас видеть, лейтенант, но доктор был очень строг насчёт условий выздоровления.
— Похвально. А миссис Фоулкс?
— Они с Вэнсом гуляют.
“Бедное дитя”, — подумал Маршалл. — “Твой жених бродит со своей сестрой, а ты остаёшься дома возиться с перепиской Хилари. Но такой человек, как Вэнс Уимпол, должен казаться непреодолимо привлекателен после дома
— Что ж, — вслух проговорил он, — это к лучшему, мисс Грин. Мы можем возобновить разговор, прерванный на днях. Если только вы не слишком заняты?
— Я должна наверстать упущенное — но, полагаю, это тоже работа на благо Хилари, не так ли? Хорошо, лейтенант. Садитесь и располагайтесь поудобнее.
Последнее распоряжение Маршалл нашёл невозможным исполнить в этой комнате, но закурил трубку и стал слушать.
— Итак… Что я вам уже рассказала, когда нас прервали те сочинители? Этот мистер Хендерсон какой-то странный, не правда ли? Но он кажется… не знаю, довольно милым.
Маршалл рассмеялся.
— Мужчине трудно понять, как это прилагательное применимо к другому мужчине, но вы, должно быть, правы. Что ж, вы рассказывали мне об Уимполе и Фоулксе, и как они повлияли на своих детей.
— О да. Я, кажется, кое-что не упомянула о мистере Уимполе: он был атеистом. Я не имею в виду обычный атеизм, каков свойственен многим людям — или они так о себе думают. Он был ярым атеистом, сделавшим это своей религией. Вечно цитировал Тома Пейна[58] и Боба Ингерсолла[59], хотя, насколько я могу судить, от Ингерсолла в нём было много больше, чем от Пейна. И это появлияло на его детей, хоть и по-разному. Вэнса это наделило независимостью, той его блистательной рациональной уверенностью в себе. Он нашёл то, что ему нужно, в самом себе. С Рон всё иначе. Она из тех людей, кому нужно что-то ещё, потому что она… прошу вас, не сочтите это за ехидством, но потому, что сама по себе она ничего не представляет. Поэтому она ищет, шарит и реагирует на происходящее так, как мог бы, по её мнению, отреагировать кто-то другой, только она, на самом деле, не кто-то другой. Я понятно выражаюсь?
— В какой-то степени. Скажем так, всем нам, даже если мы не можем принять Бога с большой буквы, нужен какой-то бог с маленький. Мистер Фоулкс нашёл его в своём отце, а мистер Уимпол в себе самом, но миссис Фоулкс всё ещё в поисках. Или она — разве не нашла она его в какой-то степени в своём брате?
— Да… — замялась Дженни Грин. — Возможно, немного. Но Вэнс… Такому богу трудно поклоняться. Он не хочет стоять в алтаре. С ним никогда не знаешь, где ты. Он может дать волнение, но не покой. Бог для менады, а не для монахини, так сказать.
— А мистер Фоулкс?
— Что насчёт него?
— Как бог низшего разряда для жены.
Дженни нахмурилась.
— Не думаю, что Рон понимает кузена Хилари. Не думаю, что они друг друга понимаю.
— Скажите, раз уж об этом зашла речь: они кажутся странной парой. Как?..
— Думаю, кузен Хилари женился на Рон, потому что она была дочерью своего отца. Насколько я понимаю, в молодости она была больше похожа на Даррела Уимпола. Тогда ей хватало его атеизма, и она испытывала — или казалось, что испытывала — к Фаулеру Фоулксу те же чувства, что и он. Думаю, Хилари искал… ну, можно ли назвать это верховной жрицей его религии?