Ракета в морг
Шрифт:
Там были два человека, которых он, по смутному припоминанию, встречал однажды у Картеров, но не мог их точно определить. Человек по фамилии Маршалл как будто никуда не вписывался. Пятиминутный разговор показал ему, что тот не учёный и не научный фантаст; а его костюм, хотя и достаточно хороший и должным образом отутюженный, явно доказывал, что владелец его не принадлежит к кругам, в которых вращался Фоулкс. И всё же он казался неким странным образом тесно связанным с Фоулксами, почти не спуская зорких глаз с Хилари даже ради своей же привлекательной жены.
Там был странный человечек, которого
Уимпол, само собой, был повсюду. Он возился в баре, травил байки, с самым интимным шармом представлял друг другу людей, с которыми сам познакомился пять минут назад; он пробивал дамбу, выстроенную вокруг себя Хилари, докучал своей сестре, порой флиртовал со своей кузиной, которая, по-видимому, была его невестой, — словом, он уже превратил серьёзное собрание увлечённых наукой чудаков в первостатейный бардак.
Если экстрасенсорное восприятие Хьюго Чантрелла (или память о прежних своих рассуждениях про серийно-временное существование; он ещё не определился окончательно) и было столь острым, как ему позже казалось, то у него действительно могли возникнуть предчувствия.
Возможно, предчувствие возникло, когда удобно восседающему на троне Хилари Фоулксу представили молодого Дункана.
— Ах да, — забормотал Хилари. — Дункан. Дункан. О да, отважный молодой человек, имевший наглость писать новые рассказы о докторе Дерринджере. Очень смело с вашей стороны, Дункан. Счастлив познакомиться. Счастлив. Знаете, я чувствую, что был очень щедр к вам. Мне следовало вообще отказать в разрешении на ваш цикл. Долг перед памятью отца и всё такое, знаете ли. Но я не такой людоед, каким меня некоторые считают. В конце концов, вам, писателям, надо на что-то жить, не правда ли?
Хорошенькая, похожая на испанку жёнушка Дункана увела его, но не раньше, чем он произнёс нечто неприятное и угрожающее. Ухмылка на его лице была чернее её волос.
Возможно, предчувствие возникло, когда Вероника Фоулкс, преуспев с некоторыми другими гостями не больше, чем с хозяином, исчезла на некоторое время в саду с Джо Хендерсоном.
Чантрелл подумал, что на вид она и правда смахивает на одну из злодеек Джо, но их умы всегда проницательно злы. Она же просто банальна и глупа.
Он был несколько удивлён, когда Хендерсон вернулся с помадой, размазанной по его лицу так сильно, что кузина схватила его и увела в сторону для починки прежде, чем он успел попасться на глаза Хилари.
Возможно, предчувствие возникло, когда Уимпол, в конце концов, приняв (как сказал бы дед Чантрелла, шотландец) на грудь, постепенно перестал флиртовать при случае со своей невестой и принялся осторожно, но вполне намеренно ухаживать за другими.
У него было завидное поле для выбора. Картер, Маршалл, Баучер и Дункан — всем им были дарованы весьма привлекательные жёны. И особенно его привлекала длинноногая Леона Маршалл,
Чантрелл упустил кульминацию этих событий; но о природе её нетрудно было заключить по кровотечению из носа Уимпола и тихому, серьёзному и слегка смущённому разговору Маршаллов в углу.
Уместнее всего было возникнуть предчувствию, когда он спустился в сарай, чтобы проверить приготовления к испытанию ракеты; ибо, что бы ни происходило, он был намерен произвести это испытание. Он был уверен, что некоторым из его гостей всё ещё интересно; а остальные… Ну, они могли, в конце концов, полюбоваться формой ракеты.
Возле мастерской стояли три фигуры. Оказавшись на краю лужицы света, отбрасываемого из окна сарая, они создавали в ночной тьме странный эффект оптической иллюзии. В центре стояла женщина. Остальные были мужчинами, или, вернее, то был один мужчина — и именно это и смущало. Как будто женщину сопровождали мужчина и его двойник.
Быть обманутым собственными глазами — истинное удовольствие. Быть может, это наводит нас на утешительную мысль о несовершенстве наших чувств, а значит, вещи не обязательно столь ужасны, как кажутся. Чантрелл наблюдал за этим раздвоением с тем же тревожным удовлетворением, которое когда-то испытывал, слишком долго созерцая водопад, так что сами земля и скалы пришли в движение, словно в такт серенаде Орфея под его лютню.
Затем помощник Чантрелла, Гриббл, открыл дверь сарая, и в тот же миг откуда-то из тени возник высокий и крепкий Маршалл. Тремя фигурами оказались всего лишь Хилари Фоулкс, оставивший свой трон, чтобы подышать воздухом, его кузина мисс — как её там, Грин? — и тот человечек с невразумительной фамилией.
— Всё готово, начнём, как только скажешь, босс, — объявил Гриббл.
А сверхчувствительный и серийноживущий Хьюго Чантрелл всё ещё не ощущал никакого предчувствия.
2
Гриббл щёлкнул переключателем, и яркий свет озарил направление, по которому должна была проследовать ракета. Это была аккуратно вырытая траншея глубиной в четыре фута, уходившая на несколько сотен ярдов вниз по течению ручья, дважды образуя небольшую дугу, следуя его изгибам, и заканчиваясь укреплённой на пружинах противоударной подушкой из хлопка-сырца.
Леона Маршалл громко вздохнула от разочарования.
— Ракета просто покатит туда? Так не интересно. Я думала, ракеты взлетают ввысь стрелой!
— И, может быть, на Марс, — добавила Конча. — Или хотя бы на Луну.
— Тише, — посоветовал Мэтт. — Остин собирается произнести речь; думаю, он прояснит ваши сомнения.
Все собрались по обе стороны траншеи перед мастерской. Более или менее невольно вечеринка разделилась на две группы: каким-то образом связанные с Хилари Фоулксом и те, кто жил беззаботно и невинно.
С западного края траншеи оказались Баучеры, Макдональды и несколько человек из института. С восточного края были Маршаллы и Дунканы, Хендерсон и Фин, Д. Вэнс Уимпол и семейство Фоулксов-Гринов. Хьюго Чантрелл стоял в тени сарая позади ракеты, а Картеры разместились в дверях, повернувшись лицом к слушателям.