Ранняя осень. Книга первая. Изгнанник
Шрифт:
– Больше двух лет, – ответила девушка. – Я увидела его впервые на приеме у моего отца, который отрекомендовал его подлинным аристократом. Хорошо, что он ошибся…
– Вот как, – произнес Крейг.
– Да… Он в тысячу раз лучше любого аристократа. Впрочем, зачем я вам это все говорю?
– Продолжайте, милая, – попросила Елена.
– Пожалуй, мне нечего добавить. Андрей Николаевич иногда бывал у нас, давал отцу советы по тому или иному вопросу, отчего дела у нас шли все лучше и лучше, беседовал со мной. Эти разговоры были редки, слишком редки. Порой граф не бывал у нас месяцами. Со временем, он стал оставлять мне книги, хотя я почти ничего не понимала в них и даже первое время с трудом разбирала текст. Теперь я знаю, что это были простейшие научно-популярные издания вашего времени.
– Вы производите впечатление очень разумной девушки, – заметил
– Это не совсем так. И в целом ряде вопросов я вовсе не имею собственного мнения.
– Алена, что вы думаете о Клеверове, как о человеке?
– Разве я стану отвечать на такой вопрос? Более того, я не хочу ни с кем обсуждать характер и поступки этого человека.
– Простите, пожалуйста, – спохватился Крейг. – Несмотря на все достижения нашей эпохи мы, зачастую, не в состоянии разобраться друг в друге, да и редкий человек способен высказать словами собственную душу. Хотя, чаще и высказывать-то, собственно, нечего… Клер, как никто другой, заинтересовал меня, и никого другого я не желал бы так видеть своим другом. Хочется понять этого удивительного героя-мученика, который столько отдавая людям, ничего не берет взамен.
– Все равно, – с глубокой грустью сказала Аленка. – Изменить хоть что-нибудь в его судьбе ни мне, ни вам не под силу.
– Если он по-своему счастлив…
– Нет. Жизнь его и прежде должна была быть ужасна, иначе он не стал бы тем, кем стал. А здесь она еще страшнее, ведь он живет среди призраков, которые преследуют его повсюду.
Створка дверей неожиданно отодвинулась, и в комнату влетел мокрый Тер, за ним ступил высокий седой человек.
– Папа! – крикнула Аленка и бросилась на шею… Клеверову, вошедшему следом.
Секундой позже в скаф ударила молния, погас свет и сразу загорелся вновь, лишь только блок управления автоматически сменил предохранители. Аленка отшатнулась и с рыданиями припала к груди отца. Клеверов вышел.
– Простите нам, господа, эту маленькую семейную сцену, – сказал князь, утешая дочь, и спустя минуту добавил. – Поди умойся, девочка моя.
– Князь, – поднялся Крейг. – Поскольку сейчас некому представить меня, то я, с вашего позволения, делаю это сам. Бортинженер Крон Крейг, – чуть поклонился он и, отступив в сторону, представил Елену. – Планетолог 3-го класса Елена Александровна Князева.
Березин учтиво поклонился и сел в предложенное кресло.
– Вы догадываетесь, кто мы такие? – спросил Крейг.
– Да. Граф де Ла Клер дал мне некоторые разъяснения.
– Позвольте поздравить вас со своевременным избавлением.
– Благодарю вас, господин Крейг, – ответил князь, с некоторым замешательством оглядывая непривычную обстановку.
Елена попросила рассказать Березина о своем освобождении. Николай Николаевич хотел что-то сказать, но тут же лишился дара речи при виде вошедшей в каюту Аленки, которая была все в том же коротком платье.
– Боже милостивый, – выговорил князь наконец. – Это что… так принято одеваться в XXI веке?
– Да, это платье соответствует моде нашего времени, – ответил Крон. – И вообще женщины у нас вольны одеваться так, как им вздумается…
Николай Николаевич перевел взгляд на Елену в брючном костюме, и его всего передернуло. Стараясь больше не смотреть в ее сторону, он медленно заговорил:
– Вы спросили меня, Елена Александровна, о том, как мне удалось вырваться из рук людей маркиза де Морье. Но в этом вовсе нет моей заслуги. Всем я обязан беспримерному мужеству графа Андрэ де Ла Клера, которой в одиночку решился вступить против множества врагов. Помню, я сидел в подземелье дома маркиза и предавался размышлениям о своей скорбной участи. Де Морье запросил за мое освобождение хорошую сумму, но я не полагался на его обещания и догадывался, что он рано или поздно покончит со мной. Кругом в гнилой соломе шуршали крысы; сквозь маленькое, закрытое решеткой, в оконце едва пробивался свет – дело, видно, было за полудень. Я встал, походил немного из угла в угол и снова опустился на холодный каменный пол. Я думал не о смерти, а об Аленушке, которая теперь останется совсем одна в этом разбойничьем краю. Мысли мои были прерваны приглушенным шумом за дверью темницы. Потом кто-то стал сильно бить по замку.
Дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился граф де Ла Клер, одетый во все черное. «Следуйте за мной, князь» – сказал он. Выходя, я споткнулся об чье-то бездыханное тело и перекрестился. Через мгновенье мы оказались во дворе, но тут из дома выскочили разбойники, возглавляемые самим маркизом. Их было не меньше дюжины. Граф велел мне
IV
Клеверов подошел к иллюминатору, повернул рычаг. Двойное массивное бронестекло ушло в сторону. В каюту ворвался холодный ветер, залетели капли дождя. Он постоял, прислушиваясь к шуму ночного леса, оглянулся на Тера, лежавшего у порога. Пес поднял голову. Его глаза уже не горели дьявольским огнем. В них была смертная тоска о том, своем мире, где он родился, где жили существа подобные ему.
– Бедный Тер, – тихо сказал Клеверов. – Ты еще более одинок.
Горло вдруг перехватило, он судорожно вздохнул. Пес вскочил и подошел ближе, с удивлением гладя на хозяина.
– Глупый Тер, – с горькой улыбкой произнес тот. – Со мной все нормально.
Он опустился на колено и обхватил рукой могучую шею пса. Да, все нормально… Просто мстили за себя сотни бессонных ночей, когда жгла подушка и колотилось сердце…
Он принял контрастный душ, закончив его ледяной водой, которую агрегаты скафа качали прямо из скважины. Лег на жесткую кушетку, укрывшись легким одеялом, и выключил свет. Усилием воли заставил себя уснуть, но тут же очнулся от забытья. Повторил еще и еще, и все с тем же результатом. Так он долго лежал без сна; прошел час, может быть, чуть больше. В открытый настежь иллюминатор по-прежнему шел холодный воздух. Дождь кончился, в каюту заглянула луна. Ему показалось… Впрочем, наверное, это уже был сон… Створка двери медленно ушла в сторону. Тер поднял голову и тут же положил ее на лапы вновь. В лунном блике неслышно скользнула тень. Кто-то остановился у изголовья кушетки. Клеверов почувствовал на лице легкое дыхание, но не открыл глаз – он и без того знал, что во всем мире лишь один человек мог переступить через Тера, чтобы подойти к его спящему хозяину. А девушка продолжала стоять на коленях у кушетки, так близко… Нет, это не могло быть явью. Медленно, словно пробуждаясь от бесконечно долгого сна, небывалый покой овладел молодым человеком, и он наконец полетел куда-то ввысь в прекрасной безмятежной невесомости, к холодным звездам…
Спал он недолго – пять-шесть часов, как, впрочем, и всегда.
Но сейчас чувствовал себя особенно отдохнувшим. Быстро поднялся, надел спортивный костюм и вышел из скафа. До рассвета было еще далеко, но по земле уже стелился туман. Холодно… Там, за деревьями находился маленький спортивный городок, а дальше беговая дорожка в несколько тысяч метров длиной. И вот вновь, как на протяжении пятнадцати лет, начиная с ранней юности, изо дня в день, из года в год, и в дождь, и в мороз, Клеверов начал выполнять утренний комплекс физических упражнений. Подойдя к турнику, он с легкостью подтянулся несколько десятков раз подряд, переведя дыхание, выполнил еще три-четыре упражнения на перекладине. А потом бег на десять тысяч метров. Он бежал легко, чуть касаясь земли, по едва различимой в темноте лесной тропинке. Тер неслышно несся следом. К концу дистанции дыхание стало судорожным, часто, но ровно колотилось сердце. Теперь упражнения в статике и динамике для развития силы, гибкости, быстроты и точности движений. Долго, свыше двух часов. А потом опять бег на пять тысяч метров. Специальные многолетние тренировки развили его тело до совершенства, позволили сохранять психофизическое равновесие, уже теперь выглядеть значительно моложе своих лет, и, наконец, просто побеждать в любых условиях, при любых обстоятельствах.