Ранняя осень. Книга первая. Изгнанник

Колчигин Константин Владимирович

Клеверов умолк. Взгляд его стал отрешенным – теперь он уже был далеко. В открытый иллюминатор доносились крики птиц, шелестела листва… Крейг первым нарушил молчание.

– Андрэ, почему вы торопитесь избавиться от нас?

– Просто потом для вас обратной дороги уже не будет. А кроме того, – Клеверов чуть улыбнулся, – плохо, что вы и Елена не нашли общего языка в отличие от Вейчела и Ветровой.

– Когда вы думаете отправить нас?

– Вероятно, осенью. Капсула почти готова, но необходимо выполнить расчет полета сквозь пространственно-временной тоннель, образованный Рубином.

– А если в будущем мы воспользуемся вашими расчетами?

– Исключено.

Расчет этот – для частного случая. А Рубин через год-другой завершит переход и тоннель закроется. Любой астрофизик посмеется над вами, увидев мои вычисления.

– У меня к вам просьба, Андрей Николаевич, – сказала Елена. – Вы так интересно рассказывали об этом мире. Покажите нам его, хоть немного. Нельзя же нам его покинуть просто так.

Клеверов поднялся. Подошел к иллюминатору. Постоял, прислушиваясь к шуму вечернего леса. Солнце уже скрылось за горизонтом, и по всей западной части неба разлилось серебристое сияние.

– Завтра будет хороший день… – задумчиво сказал Клеверов. – Давайте-ка для начала совершим небольшую прогулку по реке.

День действительно оказался чудесным. Утром Елена пришла к маленькому бревенчатому причалу катера. Клеверов с помощью ручной лебедки и деревянных катков спускал катер на воду. Аленка и Крейг стояли рядом. Березин еще с вечера отказался сопровождать их, сославшись на недомогание.

Вскоре катер закачался на легких волнах. Аленка первая забралась в рубку и устроилась на переднем кресле рядом с водителем. Клеверов сел последним. Катер круто развернулся у самого берега и, быстро разгоняясь, пошел вверх по реке. Крейг и Елена было о чем-то заговорили, но тут же умолкли – скорость у катера оказалась сумасшедшая, просто дух захватывало. Только хороший пилот мог управлять им. На цифровых экранах пульта мелькали данные о скорости течения реки, глубине, ширине, о подводных препятствиях на несколько километров вперед. Трудно было уследить за всей этой информацией. Иногда на приборном щите вспахивали красные лампы, и тогда Клеверов делал крутой вираж, обходя опасное место. Мимо неслись крутые обрывистые берега с огромными рухнувшими кронами в воду деревьями, а навстречу все чаще попадались какие-то немыслимые жуткие коряги. Водитель искусно объезжал их, не снижая скорости. Аленка спокойно сидела рядом, Князева тоже не выказывала страха, Крейг же заерзал на сиденье и наконец, не выдержав, сказал:

– Андрэ, я верю, что вы прекрасный водитель, но мне кажется…

Он внезапно умолк – Клеверов сделал такой поворот, что катер чуть ли не лег на борт… Теперь они уже шли по одной из многочисленных проток. На табло эхолота мелькнула цифра в одну десятую метра.

– Сейчас мы с вами останемся без днища, – заверил Крон.

Клеверов промолчал. Чуть слышно свистел гидрореактивный привод – теперь катер делал едва ли пятьдесят узлов. Вскоре, свернув в маленький приток, Клеверов почти совсем убрал газ. Низко склоненные ветви буйного кустарника опустились до самой воды. Утреннее солнце еще не заглянуло в этот зеленый коридор, но яркие блики уже бегали по недалекому песчаному дну.

– Удивительная река, – тихо сказала Аленка.

Медленно-медленно проплывали берега, казалось, водитель не хотел нарушать изумительную гармонию природы. Речушка сужалась, становилась почти ручьем. Аленка, отодвинув стекло, ловила рукой упругие ветви. Тихо-тихо журчала под килем вода, а катер все плыл и плыл вперед, по-прёжнему оберегая покой леса.

– Это мир моей юности, – задумчиво произнес Клеверов на родном языке – лишь Крейг не понял его. – Я дарю его вам, Аленушка и вам,

Лена. Не навсегда. На один день.

– Мир грез, – прошептала Аленка.

Впереди появилось небольшое, метров сорок в поперечнике, озеро. У самого истока катер мягко сел на мель. Клеверов кивнул бортинженеру, и они оба, выбравшись из рубки, спрыгнули в воду. Взялись за бортовые рымы, медленно провели катер через мелководье. Дальше дно резко пошло вниз. Видимо, здесь было глубоко, хотя берега образовывал пологий песчаный пляж. Потому катер остановился в двух-трех метрах от суши. Девушки выглянули из рубки. Князева, обутая в сапожки, с помощью Крейга спустилась в воду и вышла на берег. Аленка остановилась на носу катера и в растерянности посмотрела на свои туфельки.

– Разуйтесь, Алена, – посоветовал Крейг, отходя на несколько шагов.

Девушка как-то беспомощно взглянула на Клеверова. Молодой человек быстро подошел к катеру и протянул руки. Аленка, не колеблясь, подала свои… Мгновенье – и Клеверов подхватил девушку на руки. Князева и бортинженер замерли, ожидая катастрофы. И были удивлены. Нет. Скорее, поражены тем, что произошло. Потому что ничего не произошло, просто совсем ничего…

Молодой человек без малейшего усилия перенес девушку на сухой песок, а она, придерживаясь за его руку, наклонилась и поправила ремешки на туфлях.

– Да, – сказал Крейг и умолк – добавить оказалось нечего.

– Далеко ли мы уехали? – спросила Князева, стараясь заполнить паузу.

– Километров триста-четыреста, – ответил Клеверов. – Разве это важно?

Из катера наконец выбрался сонный Тер. Долго и старательно лакал прохладную родниковую воду озера.

– Чем вы накормили его, Аленушка? – спросил Клеверов, все еще не выпуская руки девушки.

– Кажется, чуточку пересолила, – сразу смутилась Аленка.

Потом они все вместе несколько часов бродили по удивительному лесу, молчаливо восторгаясь совершенству этого уголка Земли. Клеверов привел их на поляну, окруженную голубыми елями, в тени которых мягкая пушистая трава приобретала фиолетовый оттенок.

– Как во сне, – сказала Аленка.

– Несколько лет назад здесь был обычный смешанный лес, по которому невозможно было пройти без топора, – тихо произнес Клеверов и, помолчав, продолжил. – Местность до сих пор хранит следы посадочных амортизаторов звездолета… Я просчитался, затормозив перед самой землей. От вспышек параболоидных рефлекторов деревья и кустарники обращались в пепел. Пожар бушевал три дня; мне удалось потушить его плазменными разрядами, но все вокруг, в радиусе десятка километров, превратилось в безжизненную черную пустыню. Я увел звездолет и вернулся лишь осенью на маленьком ракетоплане. На всю площадь, с помощью аппаратура машины, я распылил семена земных трав и деревьев, заимствованные из комплекта звездолета. И уже к осени следующего года не узнал местность. Очевидно, земля оказалась заражена фотонными двигателями, деревья и трава же, как и всякая биологическая система, подвержены мутациям. Результат у вас перед глазами.

Его спутники с изумлением рассматривали стройные ели с неимоверно длинными иголками и огромными шишками, от которых гнулись тонкие упругие ветви. Где-то дальше стояли березы с листьями размером в ученическую тетрадь, а местами среди травы виднелись ярко-красные мячики земляники и кое-где поднимались исполинские грибы, под которыми можно было скрываться от дождя.

– Жизнь этих растений будет недолгой. Они быстро погибнут, исчерпав генетические резерва роста, когда на них со всех сторон будет наступать сильный, здоровый лес.