Ранняя осень. Книга первая. Изгнанник

Колчигин Константин Владимирович

После полудня, голодные и усталые, они вернулись к озеру. Солнце стояло высоко, было душно и жарко, а озеро так манило своей хрустальной водой! Князева сбросила свой полупрозрачный комбинезон. Ее примеру последовал и Крейг. Клеверов взглянул на Аленку.

– Я не могу, Андрей Николаевич, – покачала головой девушка.

– Ну, что вы там! – крикнула им Елена уже с средины озера.

Разделся и Клеверов. Бортинженер посмотрел на него и пожалел о том, что решился купаться у всех на глазах. Крон, впрочем, был статен и довольно

высок, а Клеверов… Глаза искали изъян и не находили…

Аленка, оставшись на берегу одна, нерешительно сняла платье, оставшись в белом купальнике. Чувствуя на себе взгляды, девушка, не поднимая глаз, подошла к воде.

– Рот, – вдруг сказала Князева бортинженеру. – Рот закройте.

Клеверов оглянулся на Аленку и быстро отвел глаза. Князева поняла, что его бросило в жар… Он оказался не таким уж холодным, да и девушка все же была чертовски хороша.

Вдоволь накупавшись, они выбрались на берег. Бортинженер вынул из багажника катера несколько поролоновых ковриков и расстелил их на песке.

– Вам холодно? – спросил он Аленку, невольно задерживая взгляд на длинных стройных ногах девушки, а затем в который раз оглядывая всю ее безупречно-женственную фигуру.

Аленка вся дрожала, но не от холода… Клеверов понял, достал из сумки легкое покрывало и набросил его на плечи девушки.

– Успокойтесь, дитя мое, – тихо сказал он, усаживая девушку на коврик.

Князева легла неподалеку. Прикрыла лицо локтем.

– Андрей Николаевич, – заговорила она. – Отчего бы вам с Кроном не затеять научный спор? Знаете, как уютно будет лежать и слушать умный мужской разговор…

Крейг усмехнулся.

– Хорошо, если Андрэ расположен говорить. У меня-то к нему вопросы всегда найдутся.

– Спрашивайте, Крон, – с улыбкой ответил Клеверов. – Постараюсь дать вам ответ на любой вопрос.

– Тогда… Скажите только откровенно… Как вы жили здесь?

– Страшно жил, Крон. Впрочем, как всегда.

– У меня мало сведений о вас. И мне непонятно, откуда вы черпаете эту неимоверную силу, ведь у вас, простите, нет никого и ничего во всем мире.

Клеверов несколько минут молчал, отрешенно глядя на зеркальную гладь озера. Потом устало произнес:

– Просто я стоик, Крон. И моя жизнь шла по жесткой, крайне рациональной программе. Вы, люди, были всегда далеки от меня, я не понимал ваших слабостей, ваших желаний и мне ничего не нужно было от вас.

– Тем не менее вы сделали для людей невероятно много. За одно уничтожение организации Мелана вы могли просить любой награды.

– Награда? – Клеверов рассмеялся. – Крон! Это была моя работа, и я выполнял ее, как должен был выполнять.

– А сейчас? Почему вы не хотите вернуться назад? Боитесь уцелевших людей Мелана?

– Не боюсь. И для вас это не новость, Крон. При необходимости я иду на любой риск.

– Значит, желаете умереть только достойной смертью. В бою.

Вы же эстет?

– Порой

в ваших рассуждениях чувствуется здравый смысл, – улыбнулся Клеверов. – Напрасно вы задаете такие вопросы. То, что вы пытаетесь понять, не выразить словами. И потом, любые знания должны приносить пользу, а вы интересуетесь настоящей ерундой.

– Ну что ж, – в голосе бортинженера появилась ирония. – Расскажите мне тогда… Ну, хотя бы, как построить универсальный ротор-мотор, работающий на жидком водороде.

Клеверов начал чертить прямо на песке схемы двигателя, и слушавший поначалу с недоверчивой усмешкой Крон вскоре увлекся, заспорил, привел ряд аргументов, неизменно, впрочем, оказывавшихся несостоятельными. Слушая их, Алена вскоре задремала под горячим летним солнцем и сквозь сон почувствовала, как Клеверов укрыл ее обнаженное тело, оберегая от ожога.

Крейг бросился к катеру эа цифровой фотокамерой, и стал торопливо снимать схемы и вычисления, покрывшие весь берег. Клеверов подошел к Аленке, опустился рядом, легко и нежно коснулся рукой золотых волос.

– Изголодалась, девочка?

Аленка кивнула, не сводя с него глаз.

– Не очень скучаете?

– Нет, мне хорошо, – прошептала девушка. – И вы все такие славные…

Елена уснула, Крон забыл обо всем на свете, кроме своего ротор-мотора, и они были почти одни. Аленка чуть отодвинулась и заглянула молодому человеку в глаза. У обоих замерло сердце, словно пугливые и робкие звери, они сидели друг напротив друга, держась за руки и затаив дыхание. Кто знает, может быть, ради таких мгновений и стоило жить… Девушка начала дрожать. Клеверов мягко высвободил руки, поднялся, отошел. Аленка, с тревогой глядя на него, в свою очередь встала, подошла совсем близко.

– Андрей Николаевич, – чуть слышно произнесла она. – Я… я не нравлюсь вам?

Покрывало соскользнуло с ее плеч. Клеверов вновь посмотрел в изумительные голубые глаза девушки и улыбнулся:

– Наивное прелестное дитя, знаете ли вы, кто я?

Давно стих ветер. На деревьях не дрожал ни один листок. Солнце пекло нещадно. Молчали даже птицы.

– Я знаю, мой друг, вы живете чем-то другим, недоступным нам, обыкновенным людям. Это действительно наивно, но я старалась, очень старалась стать достойной вас. Вы ведь так одиноки! Неужели вам не нужна верная и любящая подруга?

– Девочка моя! У меня никогда не было друзей и тем более подруг. Отношения такого рода незнакомы мне. Слишком велико недоверие к людям.

Он сжал руки девушки и отошел к катеру. Поднялась Елена, пожаловалась на голод. А Клеверов уже расставлял складной столик и стулья. Подошел Крейг; Елена послала его мыть руки и тут же сама отправилась умываться по указанию Клеверова. Им было хорошо друг с другом. Надолго ли?

Трудно сказать… Они казались такие разными, но вместе совершенно неожиданно составили прекрасную дружескую компанию.