Рапсодия под солнцем
Шрифт:
— Да, бля… Еще один, — не сдерживаюсь я от высказываний. А самое главное, я вообще не понимаю, как помочь. И кому, блин, помогать вообще. Может, мне вообще сейчас лучше бегством спасаться, а не с подоконника за ними наблюдать. Прям ВИП-ложа на вампирских боях.
Будь они людьми, было бы проще. А они вампиры, на которых действует янтарь, но одного он может убить, а второго просто усыпить. И не хотелось бы убивать кого-то из них случайно, думаю, Мур расстроится.
Ниррай вырывается из захвата, ободрав когтями его державших, и они с Ашем снова сцепляются.
Как из ниоткуда появляется Мур, и я это понимаю только по его ярким волосам. Он тут же присоединяется к вампирскому мельтешащему кому, и спустя еще пару мгновений клубок раскалывается надвое, и я снова могу видеть всех не какими-то непонятными тенями, а более очевидно. Ирс обнимает перепачканного кровью, тяжело дышащего Аша, у которого одно крыло искривлено и висит без движения. В воздухе он держится только благодаря второму. С клыков стекают бордовые капли, и выглядит он сейчас ни фига не милым и безобидным дитем.
А вторая часть клубка — это подранный Ниррай, у него даже куска мяса на плече нет. Он тоже злющий и вырывается, ток не дышит шумно на всю округу.
Взмахивая здоровым крылом, Аш поднимается выше и уносит Ирса, и я не сразу понимаю, куда он направился. А когда на меня начинают стремительно лететь, только и успеваю, что спрыгнуть на пол. Они занимают постель, и Аш принимается Ирса облизывать, видно, жалея, на меня лишь, почти ласково, рыкают. Типа «вали отсюда». Но я даже встать не успеваю, потому что меня подхватывают на руки и куда-то стремительно уносят. Смазанность пространства заканчивается, когда мы падаем на пол. Точнее, Мур падает, а я на нем остаюсь. На его щеке глубокая царапина и волосы спутались, но в остальном вроде весь целый, только почему-то штаны местами мокрые.
В комнате начинается какая-то движуха, но я не обращаю на это внимания, как и Мур.
— Цел? — спрашивает у меня зачем-то.
— Да. Я, в отличие от тебя, не участвовал. Не решил, как могу помочь, — я наклоняюсь и целую его под царапиной. Она почему-то не заживает.
Мур аккуратно меня с себя стаскивает и, встав, выкладывает из карманов пузырьки с голубоватой, мерцающей жижей, ставя их на комод. Отдельно складывает горкой осколки. Не знаю что это такое, да и плевать мне на эти банки. Все так быстро произошло, что я даже испугаться за него не успел, зато теперь меня прямо к полу этим прибило. Сразу начинает лезть в голову абсурдное «а что если бы…»
— Что происходит?! Где мы? — спрашивает Онцилла.
— На острове, в доме полном вампиров, двое из которых — дикие. Очень рекомендую не покидать эту комнату. И тебе тоже, — последнее Мур говорит уже мне, и я отрицательно качаю головой. Не буду я тут сидеть с его родственниками, пока он будет там.
— Мил, у них в голове непонятно что. И ты видел их силу. Мы втроём их еле растащили, а если я один буду?
Глубокий вдох-выдох, и я поднимаюсь с пола, подходя ближе к нему.
— Хочешь, чтобы я сидел здесь, оставайся со мной. Я не буду тут торчать и переживать за тебя. Да и меня никто не трогал.
Мур, вздохнув, берет меня за руку и, вытянув из комнаты, оставляет охуевших родственников за закрытой дверью. Лизнув шею, впивается в меня клыками, и по мне такая волна проходит… Она хорошо знакома, но явно сильнее. У меня даже ноги подкашиваются от этой огненной молнии внутри меня. Я хватаюсь за его плечи, чтобы не рухнуть на пол, а он снова языком проводит, ранки зализывая. Я не успеваю ему ничего сказать, лишь вижу, как царапина на его щеке становится незаметнее, а меня уже обратно в комнату заводят.
— Да объяснит нам кто-нибудь, что произошло? — возмущается Онцилла.
— Тише, Онцилла, не буянь, — успокаивает ее Бали, поднимаясь с кровати и к окну подходя. А Мур тем временем сует мне парочку янтарей, со словами:
— Носи с собой, пока не утихомирится все.
— Надеюсь, я не убью случайно детей… — принимаю янтарь и сую в карман штанов, тот, что над коленом.
— Надеюсь, дети не убьют тебя. Что тут было?
— Без понятия. Когда я прибежал к ним, они уже сцепились. Кабздец они быстрые все.
— Аш-то как одичал? Я его видел часа четыре назад, вполне себе адекватный был.
— Надо спросить у остальных. Я увидел, что он такой, когда они из окна вывалились, не уверен, был ли он нормальный до.
— Так нет больше остальных… — вздыхает Мур.
— Ты так говоришь, словно все сдохли. Ладно, к Аману щас не пойдем, но Ирс же может ответить. А ты слышишь хорошо, значит, не нужно даже в комнату заходить. Пошли.
— А если Аш на человека сорвётся, почуяв? Его ранило сильно. Так, нет, идем, крови ему принесем сначала.
— Пойдем, ток он бы мне ничего не сделал, у меня же защита.
— Она не всесильна.
— А… — пытается влезть в разговор Онцилла, но Мур отмахивается, утаскивая меня за руку на выход.
— А вы тут. Поесть занесу попозже.
Мы минуем коридор, где на нас никто не нападает, а на кухне Мур принимается шарить по холодильнику, а я заглядываю в кастрюлю на плите.
— Фу… У нас кто-то решил заделаться отравителем? — беру кастрюлю и ставлю в раковину, заливая водой. Эта непонятная гадость и пахнет так себе, да и на вид ужасна.
— Это чиграши хотели Бали накормить. Зря залил, я б поржал.
— Ты хочешь его смерти? Мерзость, — скривив нос, я отхожу подальше от кастрюли и мимо Мура добираюсь до холодильника, в котором скучает противень с мясом, зато пакетов с кровью до хренища. Ну греть сейчас себе я точно ничего не буду.
— Они бы не стали пихать это силком. Это, кстати, всего-то горелый сладкий рис. Не умер бы. Ты кушать хочешь?
Цапаю кисточку винограда из корзинки с фруктами и сообщаю:
— Сначала они, я потом. Виноградом перекушу. Пошли.