Рапсодия под солнцем
Шрифт:
— Да как бы я к тебе не вернулся? Ты что?! Я так, просто… Словно все забыл. Я там вообще не думал, такая легкость. Хорошо, что ты говорить со мной начал, а то когда бы я сам окуклился — неизвестно.
— Ты слышал, как я к тебе обращаюсь? Слова понимал?
— Просто услышал что-то и понял, что это ты, и мне срочно к тебе нужно. А потом, когда пытался вернуться, слышал все отчетливее и громче.
— Надо обязательно Аману рассказать! Что если у Ниррая так же? А как ты, вообще, в это состояние впал? Что случилось?
Аш как-то резко становится серьезным, и улыбка, что
— Я испугался за тебя. Ты вечно из-за меня влипаешь. Только из клетки выбрался, а тут Ниррай. Не хочу, чтобы тебя обижали, не хочу, чтобы ты проходил через те ужасы, что испытал я. Не позволю никому тебя обижать, — вздыхает тяжело, и я прижимаю его к себе, а он продолжает: — Я просто разозлился и хотел тебя уберечь.
— Ох, Аш… — мне приходится сдвинуться, приподнимаясь, чтобы положить руки на его щеки, вынуждая на меня посмотреть. — Я не из-за тебя влипаю. Я сам как магнит для неприятностей. Знаешь ли, у меня очень симпатичная попа, и неприятности ее искренне любят. И к Мечте я вместе с тобой кинулся, да и к Нирраю за этим фотоаппаратом я пошел, не ты. Просто давай договоримся, что за все наши ошибки, что мы, без сомнения, ещё совершим в безумном количестве, мы будем отвечать вместе, поровну? И с последствиями бороться вдвоем, и защищать друг друга одинаково, не перетягивая на себя и не загружаясь чувством вины в одиночестве. Мы же вдвоем. Не только же хорошее нам делить? И мне нравится совершать с тобой ошибки и кидаться в безумства! Я всю жизнь себя одиноким чувствовал! Дай ты мне насладиться теперь тем, что нас двое!
Аш тянет меня на себя и целует, молча обещая, и я верю ему, верю без слов, потому что чувствую. А это главное.
***
После душа мы убираемся, и я с сожалением понимаю, что спальню нам придется сменить — дыра в стене вместо окна — не то, что прибавляет удобства. Хотя можно залепить ее чем-нибудь, ток пока мне, кроме идеи прибить туда простынь, ничего в голову не приходит. Осколки ссыпаем в мусорку, и я даже радуюсь немного тому факту, что мы голые были — с одеждой у нас и так напряженка. Выбрать бы денечек, домой смотаться, вещи забрать. Ноутбук бы тоже хорошо… это же именно из-за него, точнее, из-за фотографий в нем, моя семья вышла на дом Амана.
Аш находит последние чистые штаны и футболку и, одевшись, упирает руки в боки, задрав подбородок.
— Я готов на подвиги! Ты со мной, Ирс? — сообщает он мне, пока я натягиваю на себя майку. Закончив, улыбаюсь и довольно киваю:
— Всегда с тобой! Какой подвиг на повестке дня первый?
— Я бы уже хотел приняться за гаситель, но надо, наверное, сначала переговорить с остальными. К тому же они уже закончили, — говорит и ногой топает, давая понять, что он о тех, кто на первом этаже, на кухне, решили любви предаться.
— Да, пошли. Все равно на кухню надо — я слышал, что «кошки» уже проснулись, к ним Мур с Милом заходили. Голодные, скорее всего…
— Нам тоже нужно поесть.
Аш берет меня за руку и утягивает вниз. Я опять совсем забыл про пищу людскую, точнее, о том, что мне вообще необходимо есть. Мне кажется, всё-таки Аман не совсем прав насчёт
А на кухне Мил в халате обнимает со спины заваривающего чай Мура. Оба выглядят абсолютно удовлетворенными и счастливыми, будто и не происходит у нас тут ничего ненормального.
— Вернулся? — спрашивает Мур и, обернувшись, оставляет поцелуй на щеке Мила. Завидую немного той лёгкости, что все вокруг испытывают при посторонних. Я до сих пор никак не могу привыкнуть целовать Аша при ком-то, хотя понимаю мозгами, что ничего такого в этом нет. Но… это же интимно. Это мое. Я не хочу, чтобы другие это видели.
— Да. Прости, если сделал больно, — извиняется Аш. — Я не хотел.
Не без усилий откидываю куда подальше свои заморочки и приобнимаю Аша, прижимаясь. Потому что, уверен, ему от всей этой ситуации некомфортно, и нужна поддержка, а мои тараканы… на то они и тараканы, чтобы периодически их вытравливать. Они, конечно, в любом случае вернутся, но хоть временно.
Аш радуется этому, улыбается, льнет ко мне, обнимет тоже и носом о мою щеку трётся, и я даже почти умудряюсь забыть о посторонних, но тут Мур опять заговаривает:
— Как у тебя вышло выкинуть из себя человека?
Его голос звучит спокойно, но… как-то наигранно, что ли. Будто он только хочет показать, что вопрос для него не сильно важен.
— Разозлился. Сильно. И защитить хотел. И понимал, что не справлюсь, я ведь и не дрался никогда.
— Тогда поздравляю, — Мур усмехается, но как-то задумчиво, и, отвернувшись, берет две кружки, в которые до этого чай наливал. А я понимаю, что тоже хочу. Только не того, а вкусного.
— Знаешь, там хорошо. Тихо, спокойно и нет никаких тревог. Если бы не Ирс, я вообще не знаю, вернулся бы когда-нибудь.
Аш тянет меня чай заварить в кружки, что стоят на столе, но пустуют, а я его торможу и лезу за заварником, который видел ранее. Хочу вкусный!
— То есть Золотой тоже в таком приятном местечке сейчас отсиживается? — предполагает Мил, а я слушаю и параллельно беру из корзины с фруктами самое красивое, на мой вкус, манго, чтобы помыть его и нарезать.
— Я не знаю, но предполагаю, что да.
— Но, наверное, в отличие от Аша, вылезать он смысла не видит. Думаю, надо его подтолкнуть, — предполагаю и, закинув кубики манго в заварник, слегка разминаю под любопытным взглядом Аша. Но видно, что задумался о моих словах.
— Проблематично. Качельки для дикого… Он явно не вылезет, пока все так, как сейчас, значит, что? Убьем Амана?
Мил давится чаем, прыская им в воздух, а я, отложив толкушку, пораженно смотрю на Аша. Серьезно? Это ж брат твой!
— Может, сначала расскажем Аману, и пусть он попытается просто его позвать? — предлагаю аккуратно. Не могло же ему реально такое в голову прийти? Или превращение в полноценного вампира все же повлияло на Аша больше, чем мы думали?
— Я почти уверен, что он его звал. Он же называет его по имени. Ниррай должен был услышать, если он был серьёзен в том письме…