Рапсодия под солнцем

МайГрид Нален

Головой трясу. Нет. Это явный перебор для одного дня. Чёт я новостями перенасыщен.

— Хочешь сказать, мой папаня плюс ко всем своим грехам ещё и от матери гулял? С рыжими «кошками»?

— Без понятия. Но Мур старше тебя, может, это было еще до знакомства твоих родителей?! Об этом тебе лучше у отца спросить.

— А сколько ему? Муру, в смысле, не отцу.

Аман задумывается на пару секунд, после чего выдает:

— Не знаю. Мне кажется, он мне никогда не говорил. Или говорил?

Но уверен, что старше. Я не буду звать сюда Мура, чтобы узнать точно.

— И с чего ты взял тогда, что он старше? Я настолько молодо выгляжу? По-моему, ему как раз примерно как мне, ну, может, год-два разницы, не больше. Просто он точно не ухаживал за кожей, как и большинство, поэтому не такой сиятельный красавец, как я.

— Просто уверен, что так. Спросим потом.

Аман проводит руками по моим бёдрам, что прикрыты джинсами, и я ложусь на него, чтобы наши обнаженные торсы соприкоснулись. Приятно…

— Ну давай же, согласись с тем, что я симпатичнее!

— Ты красивый, царевич. Самый лучший.

В нос меня чмокает, но я не даю ему от ответа уйти.

— Нет, не так! Ты мне и раньше говорил, что я красивый, это не то. «Царевич, ты красивее наглого рыжего кота!»

— Ты так сильно хочешь, чтобы я вас сравнил? Ревнуешь к нему?

— Вот ещё! Но ты сейчас признался, что рыжий тебе кажется красивее!

И он снова вздыхает. Может, у него с дыхалкой проблемы? У вампиров вообще могут болеть лёгкие?

— Я не считаю его красивее тебя. Вы разные. И он друг, а тебя я люблю и хочу. И если ты не заметил, то у него есть парень, как и у меня, собственно.

— Так значит, дело в том, что рыжий «кот» занят?

Аман рычит от злости и, выкрикнув: «Ниррай, блядь!» — резко переворачивает меня, нависает и, порыкивая, губу мне прикусывает. Зараза! Хищник хренов!

Вцепляюсь в его ребра, ногтями вниз проводя, не царапая, но так, чтобы прочувствовал. Уже жду ответочки, но Аман вдруг отстраняется, и так внимательно и серьезно мне в глаза смотрит, что даже неуютно становится. Да что?! Тебе же такое нравилось!

— Выходи за меня.

Как-то резко у меня в лёгких воздух закончился. У меня продолжаются глюки?

— Что? — переспрашиваю внезапно осипшим голосом, будто это и не мой. Не то чтобы я на слух жаловался, но вдруг…

— Давай заключим союз, царевич.

И улыбается. А чему улыбается-то, я ж не согласился! Пока.

— Предлагаешь лицезреть твою физиономию веки вечные, без возможности гульнуть на стороне?

— У тебя и так нет выбора. Я все равно теперь навечно с тобой.

— Хочешь сказать, что отвязаться от тебя у меня теперь не получится?

— Вообще без шансов.

— Хорошо, — киваю важно. — Я согласен. Подумать над твоим предложением.

— Больше

ста лет ждать не буду, так и знай. На плечо закину и отнесу на регистрацию.

— Как минимум будешь ждать, пока не додумаешься помолвочный браслет купить и по-нормальному все обставить. Кто так предложение-то делает?! Ты б ещё во время секса спросил! — фыркаю, но и дальше возмущаться мне не дают, закрывая рот поцелуем. Не то чтобы я против… Хотя кому я пизжу! Я ни капельки не против, я всеми руками за!

Часть 33. Сейчас ты моя самочка

Аман

Вредная моя царская колючка! Люблю его всего. И человеком, и вампиром, и полувампиром. Будет ему и помолвка, и празднование. Все будет, чего бы ни пожелал.

Целую его губы и оторваться не могу. И ситуация на пляже отпускает. Так странно, но, придя сюда, я пришел к выводу, что одновременно радуюсь и грущу. Никогда не представлял, что смогу полюбить одновременно двоих, да я и про одного-то никогда не думал. Непредсказуемо все оказалось, но в одном уверен — я с ним до конца.

Глажу его торс немного с опаской, не хочу, чтобы у него снова вспышки сейчас пошли. Так странно… Но поцелуи с вампиром и с человеком, оказывается, разные. Все похоже, но что-то неуловимо разнится. Возможно, накладывается жизненный опыт человека.

Все же отстраняюсь, чтоб начать вытряхивать царевича из его рубашки.

— Может, снова станешь нудистом? Это удобнее.

— А кто мне недавно жаловался, что все время пытался меня одеть? — спрашивает с хохотом и помогает раздеть себя, а потом и мои штаны стягивает.

Откидываю подальше все шмотки и прижимаюсь к нему. Так хорошо даже просто касаться его.

— Можно перейти на одежду на липучках. Понадобилось — сорвал, и все цело.

— Тогда мы потеряем половину прелести в прелюдии!

— Я не вызываю у тебя бешеной страсти, когда так хочется, что ждать нет сил? — прикусываю мочку и сжимаю бедро. Царевич мой…

— Убедил. Так и быть, позволяю. Можешь шляться по острову, сверкая булками. Пусть остальные мне завидуют!

— Завтра и начну, — провожу языком по его шее. — Точнее, уже сегодня. После сна.

— Стоп. Корректировка. При рыжем будь добр штаны всё-таки натянуть. Я передумал, — говорит, а сам весь аж изгибается, подставляясь под мои ласки. Наскучался, хоть и не помнит этого.

— Ревнушка моя, — оставляю поцелуй на ключице и перехожу ниже.

— Нет, просто не хочу портить его чудесные отношения с Милом. Парень явно влюблен. Видел, как он на него смотрит?

— Они оба влюблены, уверяю тебя, — ловлю его сосок губами, чуть засасываю и щекочу языком. Ниррай ахает от удовольствия, но всё равно отвечает: