Расколотое сердце кондитера
Шрифт:
В это Лида охотно верила. И все же, будь тут Зефир, Шарлотка была бы еще счастливее.
Следующими посетителями были королева Ваниль и королева Киндаль.
Решив, что они должны были прийти одними из первых, Лида удивилась, поняв, со сколькими гостями уже успела поздороваться. Время медленно приближалось к полудню.
— Ваше Величество, — Лида сделала реверанс, посмотрев сначала на мать Безе, а потом и на королеву соседнего государства. — Ваше Величество.
Киндаль выглядела уставшей, под ее глазами залегли глубокие тени,
— Принц и принцесса?.. — осторожно спросила Лида, коротко взглянув на королеву Ваниль. Могла ли она интересоваться их самочувствием? — Как они?..
— Все еще без изменений, — ответила ей Киндаль, сумев выдать благодарную улыбу. — К сожалению, противоядие, которое разработали цитронийцы, не подействовало.
«Чего и следовало ожидать, — отчего-то пришло Лиде в голову. — Кизил сказал, что противоядия не существует».
— Отсутствие изменений, означает отсутствие ухудшений.
Киндаль кивнула, пусть она и желала всем сердцем иного, но пока состояние ее детей было стабильно, ей и этого было достаточно.
Отсутствие плохих новостей само по себе хорошая новость.
— Я пришла сказать, что вместе со стражниками Марципана, охрану дворца и прилегающих территорий осуществляют рыцари ордена Великой Макадамии. Волноваться не о чем, церемония пройдет так, как положено.
— Благодарю Вас, Ваше Величество.
— Но после нее я сразу же покину Баттенберг, — словно не услышав благодарности, продолжила Киндаль. — Не хочу подолгу находиться вдали от своих детей.
— Конечно.
— Мы все понимаем, Киндаль, — взяв сестру мужа за руку, произнесла королева Ваниль. — Я благодарю тебя за все, что ты для нас делаешь.
— Иначе и быть не может. Марципан и Макадамия неразделимы.
«Так и есть», — подумала Лида, смотря на двух королев.
Никто и ничто не сможет разрушить союз между двумя королевствами. Ни время, ни злопыхатели. Которые, к слову, вскоре явились, в лице одной единственной персоны.
— Его милость, герцог Джелато, приносит свои извинения за невозможность лично поздравить Ваше Величество со свадьбой, — произнесла девушка с красными волосами после того, как присела в глубоком реверансе. — Герцог передает Вам свой свадебный подарок.
Доверенное лицо Джелато отдала коробочку с неизвестным содержимым Пастиле, и та отложила ее в сторону к другим подаркам. Открывать коробочку в ближайшее время Лида не собиралась, ей в принципе не было дела до подарка Джелато. Куда больше ее интересовала личность стоявшей напротив нее девушки.
— Вы иргийка?
— Все так, Ваше Величество. Меня зовут Рибес.
— Почему… иргийка представитель парфийцев?
Это не укладывалось у Лиды в голове.
Нет, конечно, никто не мог запретить иргийке жить на территории Парфе. Но Лида сомневалась, что герцог Джелато приблизил бы к себе, так сказать, иностранца. Еще и отправил
«Что-то здесь не так».
— Его милость дал мне кров и работу, когда в землях Ирги мне не было места, — ответила Рибес.
Но Лиде казалось, что ответ ее состоял изо лжи, смешанной с крупицами правды.
— Я так полагаю, что свой дом Вы покинули задолго до разгоревшегося с цитронийцами конфликта.
На короткий миг лицо иргийки приобрело странное выражение, которое Лида могла бы описать как смесь злобы и боли, но взяв себя в руки, Рибес сдержанно улыбнулась.
— Вы правы, Ваше Величество. Пусть сейчас я и подданная герцогства Парфе, но я всем сердцем желаю, чтобы цитронийцы одумались и оставили мой народ в покое.
Лида подметила, что в отличие от иргийцев, с которыми она имела честь познакомиться, речь у Рибес была лишена специфического иргийского говора.
— Того же искренне желаю и я, — сказала Лида.
И улыбка на лице Рибес стала теплее.
— Благодарю за добрые слова, Ваше Величество. И от лица его милости, еще раз благодарю за оказанную честь присутствовать сегодня на церемонии Вашей свадьбы. Герцог желает Вам долгих лет жизни и процветания королевству Великого Марципана.
Лида и Пастила переглянулись.
Рибес была мила и не вызывала в их сердцах чувства настороженности.
И все же…
Максим и Трюфель пришли к ней последними. Увидев Горького, Лида моментально раскраснелась, но попыталась убедить себя, что все дело в усталости и духоте. А вовсе не в том, что она была рада его увидеть.
— Госпожа Лидия, Вы выглядите прекрасно, — сказал Трюфель, поклонившись Лиде. — Это платье очень Вам идет.
— Спасибо. — Лида посмотрела на Максима. — А ты что скажешь?
Парень оглядел ее с ног до головы и довольно безразлично изрек:
— Неплохо.
После чего взгляд Лиды не предвещал для Максима ничего хорошего.
Сложно ему, что ли, думала она, хоть раз в жизни сказать ей приятное слово? Разве у него язык отсохнет, если он повторит за своим покровителем: «Это платье тебе идет». Будто стоявший перед ней сейчас Максим Горький, и Максим Горький, целовавший ее после признания, обнимавший ее и точно так же, как и она сама, дрожавший от каждого прикосновения, два совершенно разных человека.
Вспомнив о поцелуе, Лида раскраснелась и перестала злиться.
— Лида, вот подарок, который принесла та иргийка.
Пастила передала Лиде коробочку и быстро объяснила Трюфелю и Максиму, что незадолго до них с поздравлениями к Лиде явилась девушка по имени Рибес, доверенное лицо герцога Джелато.
— Женщина? — удивился Трюфель. — Да еще и иргийка?
Покровитель Горького покачал головой, но больше вслух ничего не сказал.
— Что тебе подарил герцог? — спросил Максим.