Расколотый берег
Шрифт:
– Знаю, шеф. Но…
– «Но» скажете после, во время расследования. Там вам эти «но» еще как понадобятся! – вздохнул Виллани. – Двое мертвых черных мальчишек. Один – племянник Бобби Уолша. Вот дерьмо!
– Уолш с этим племянником никогда не контачил, – сказал Хопгуд. – Слишком он хорош для даунтского…
Он не договорил. Все и так догадались.
– Хотел бы я быть отсюда подальше, – заметил Виллани. – Пожалуй, даже на Марс слетать согласился бы. Хотя нет, наверное,
Кэшин кашлянул, и тело насквозь прострелила боль.
– Я, конечно, простой полицейский, – сказал Хопгуд, – но мне все-таки непонятно, какая презумпция невиновности может быть у ублюдков, которые питались проехать на красный свет, врезались в столб, выскочили с незарегистрированным обрезом и открыли огонь по полицейским. – Он поскреб щетину над верхней губой. – Или родственники Бобби Уолша – особый случай?
– Здорово излагаешь, – сказал Виллани. – Презумпция невиновности! Тебе бы курс права студентам читать. Или типа того.
Он вытащил пачку сигарет, щелкнул по ней, вытянул губами сигарету, закурил, не обращая внимания на запрещающую надпись. Дым тихо заструился в воздухе.
– Итак, эта процедура станет образцом при всех будущих проебах, – сказал Виллани. – Два федерала, да представители этического отдела, да еще уполномоченный по правам человека. Они уже здесь. Все офицеры, замешанные в деле, отправляются в отпуск. Любые контакты, любые разговоры по телефону, любые подмигивания над прилавком с бананами в супермаркете категорически исключены. Понятно?
– А можно повторить? – спросил Кэшин.
– Ладно, свободны. Кэшин, останься, – распорядился Виллани.
Хопгуд и Дав вышли.
– Джо, не нравится мне вся эта заумная бодяга, – сказал Виллани.
Он курил и стряхивал пепел в пластиковый стакан. Кэшин все смотрел в окно, на птиц, которые просыпались, встряхивались, гадили, дрались.
– Меня назначили руководить этим дерьмом, у меня не было выбора, – сказал Виллани.
– Это был мой совет. Что еще ты мог сделать?
– Ты передал уже готовое мнение Хопгуда. Просто передал. Ну а решение принял я.
Виллани закрыл глаза. Кэшин видел, до чего он устал, заметил, как на его веке бьется синяя жилка.
– Не надо было тебя втягивать, – сказал Виллани. – Извини.
– Забей. О часах Бургойна ничего не слышно?
– Нет. Может, еще всплывут где-нибудь. Ищут. До сих пор не знают, где именно живет Паскоу в Сиднее.
– Здорово сиднейцы работают, – сказал Кэшин.
– Не хочу показывать пальцем, – отозвался Виллани. – Не я.
Помолчали. Виллани подошел к окну, с силой распахнул его, швырнул окурок в голубей и со стуком захлопнул раму.
– У меня тут намечена встреча
– Классно, – ответил Кэшин. – Крутой костюм, а рубашка и галстук вообще – зашибись.
– Со специалистами советовался. – И уже стоя у двери, Виллани предупредил: – Я бы на твоем месте не стал особо распространяться. Тут самая невинная информация может обернуться против нас. И потом, этот гаденыш Хопгуд, Джо. Ты с ним не слишком миндальничай, если что – продаст и глазом не моргнет.
До конца смены Кэшина оставалось еще часа два.
В чересчур душной комнате для интервью работала видео– и аудиоаппаратура, а он сидел на скользком пластиковом стуле напротив двух федералов, тучного старшего сержанта Питта из отдела по этике, его озадаченного помощника Миллера и представителя отдела по правам человека.
Кэшин воспользовался представившейся возможностью и заявил, что это он убедил Виллани санкционировать операцию.
– Ну, об этом поговорим в другой раз, – сказал Питт. – Сейчас давайте о нашем деле.
Федералы, по-спортивному поджарые мужчина и женщина, попросили Кэшина дважды повторить свое заявление и начали цепляться к каждому его слову.
– Полагаю, – начал мужчина, – сейчас вы готовы признать, что это было ошибочное решение?
– Задним числом можно всю предыдущую жизнь счесть ошибкой, – ответил Кэшин.
– Вы серьезно отвечаете на вопрос, детектив? – вставила женщина.
Кэшин с превеликим удовольствием сказал бы ей: «Заткнись!» Но он произнес:
– В тех же обстоятельствах я принял бы то же самое решение.
– Все закончилось гибелью двух молодых людей, – продолжала она.
– Да, два трупа. Суд решит, кто в этом виноват, – согласился Кэшин.
Стало тихо. Чиновники переглянулись.
– Как вы считаете, можно ли было проводить операцию в такой сильный дождь? – спросила женщина.
– Погоду не выбирают. Какая была, такая была.
– Но какой смысл? О чем вы думали?
– Ни о чем таком не думал, пока не стало слишком поздно.
Слишком поздно. Он слишком долго ждал.
– А потом, как вы говорите, вы поручили Даву вызвать Хопгуда и дали указание отменить операцию.
– Да.
– Вы полагали, что обладаете подобными полномочиями? – спросил представитель отдела по правам человека.
– Да.
– Вы и сейчас так полагаете?
– Я полагал, что командую всеми, да.
– Вы полагали? А что, разве было неясно, кто главный?
– Я расследую дело Бургойна, а эта операция была следственным действием, связанным с упомянутым делом.