«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Ллойд-Джордж прекрасно понимал, что перед ним тот, кто, по сегодняшним понятиям, полностью подпадает под определение «террорист». Но он не мог в тот момент отделаться от ощущения, что разговаривает с аристократом, пусть и не британским, но баловнем судьбы, истинным европейцем, за спиной которого стоят многие поколения предков голубых кровей. Не поддаться очарованию такого человека было крайне сложно… Да, Красин обладал уникальной способностью нравиться людям, когда он сам этого хотел.
Даже Керзон, славившийся непримиримым отношением к большевикам, прекрасно понимал, чего от него на тот момент ждут и в правительстве, и в бизнесе в отношениях с Россией. В этом вопросе в Лондоне в принципе не было противоречий. Так, в феврале 1920 г. его предшественник на посту министра иностранных дел А. Бальфур, только недавно вышедший в отставку и уступивший кресло Керзону, заявлял: «Мы боремся… я рад, что могу сказать, что делаем это успешно. Но это не такая уж легкая борьба с чрезвычайно сложными финансовыми и производственными проблемами» [1196] . А пока все они, участники этих нерядовых переговоров, словно ветераны-гладиаторы с огромным опытом смертельных схваток на жадных до живой крови песках римских арен, с интересом присматривались друг другу.
1196
Bennet G. H. British Foreign Policy during the Curzon Period. P. 192.
Накануне вечером Ллойд-Джордж обедал с наиболее приближенными к нему лицами. За столом сидели лорд Ридделл и мадам Стивенсон. Много говорили о Ленине и Красине, с которым Ллойд-Джордж должен был встретиться
В окружении ближайшего друга и своей первостепенной помощницы и особо доверенного личного секретаря Ллойд-Джордж чувствовал себя абсолютно расслабленным, не видя необходимости лицемерить. «Ленин — величайший человек в политике, — отставляя бокал с вином, пустился мэтр интриги в рассуждения. — Он задумал и осуществил великий экономический эксперимент. Как представляется, этот эксперимент провалился. Если это так, то Ленин достаточно велик, чтобы признать правду и встретить этот вызов. Он модифицирует свой план и будет управлять Россией другими методами» [1197] .
1197
Lord Riddell’s Intimate Diary of the Peace Conference and after. Р. 198.
Ллойд-Джордж немного помолчал и вдруг, как-то неожиданно для всех, добавил: «Красин очень умный и способный человек». И тут лорд Ридделл отчетливо осознал, что рассуждения его патрона о Ленине — это так, дань памяти вождю большевиков. Его куда больше занимает человек, с которым ему предстоит завтра вступить в нелегкий поединок умов, поединок, отягощенный невероятным количеством взаимных обид и бесконечных претензий. Ведь тогда на Западе многие рассматривали Красина как естественного преемника Ленина. В Лондоне его часто величали «дельцом-коммунистом» или «красным купцом». Что ж, с одной стороны, это можно расценивать как признак уважения со стороны деловых кругов Запада, с другой — в этих определениях (а второе из них имело хождение, как мы знаем, и в Москве) сквозило недоверие тех, кто искренне сочувствовал идеям коммунизма. А в то время прослойка таких людей в Великобритании была весьма значительная.
Надо сказать, к тому моменту Ллойд-Джордж достаточно хорошо представлял, с кем ему придется иметь дело. Просмат-ривая доклад британской разведки, подготовленный к предстоящим переговорам, он с некоторым удивлением для себя обнаружил, что значительный объем сведений о Красине поступил по линии контакта со спецслужбами Токио, весьма близкого на тот момент союзника Лондона. Оказалось, японская разведка следит за активностью Красина еще с начала 1900-х гг., когда через европейского резидента полковника Акаси — главного ее специалиста по антимонархическому подполью — и его сотрудника майора Гиити Танаку [1198] революционному движению в России, а равно финским и польским сепаратистам на европейских окраинах империи оказывалась значительная финансовая поддержка, особенно в преддверии русско-японской войны и революции 1905 г. Красина как главного специалиста большевиков по выбиванию денег для нужд партии и активнейшего боевика японцы хорошо знали и очень высоко оценивали его способности. Именно тогда в Стокгольме и Великом княжестве Финляндском сформировалась разветвленная подпольная сеть, на которую и опирались лидеры большевиков в своей деятельности в России. После того как русская контрразведка заставила Мотодзиро Акаси, являвшегося в 1902–1904 гг. военным атташе посольства Японии в Санкт-Петербурге, по причине чрезмерной нелегальной активности убраться из пределов империи, он выбрал своей основной оперативной базой Стокгольм. Важнейшим звеном в этой работе стали шведские банки, одним из них, в частности, владел некий граф К. Э. Ю. Маннергейм [1199] , через которого и шли японские деньги русскому подполью. Шведский банкир был на короткой ноге не только с Красиным, постоянно проживавшим на финской территории, но и с Лениным, которого принимал в Стокгольме во время его попытки проникнуть в Россию осенью 1905 г. Однако, в отличие от Красина, Ленин руководил борьбой из относительно безопасной Финляндии, арендуя за партийный счет комфортабельный дом в курортном местечке Куоккала (ныне Репино). Хотя и рядом со столицей империи, но почти что заграница. Ллойд-Джорджу также достоверно стало известно, что в первой декаде июня 1918 г., когда шли самые жестокие бои на Эне [1200] во Франции, Красин, участвуя в советско-германских переговорах, лично встречался с генералом Людендорфом, державшим тогда «все нити в руках». Ну, если сам Людендорф в такой момент нашел время, чтобы повидаться с этим представителем большевиков, пусть и по рекомендации концерна «Сименс», в своей засекреченной штаб-квартире во Франции [1201] , то к этому человеку стоило приглядеться повнимательнее.
1198
Танака Гиити (1863–1929) — в будущем известнейший японский военный и государственный деятель, а с сентября 1898 по апрель 1902 г. — помощник военного атташе в Санкт-Петербурге. Судя по всему, это был незаурядный разведчик. Настолько хорошо выучил русский язык, что каждое воскресенье посещал литургию в православной церкви. Первый боевой опыт получил еще до назначения в Россию в ходе Первой японо-китайской войны (июль 1894 — апрель 1895 г.). Участвовал в войне с Россией в качестве адъютанта генерала Гэнтаро Кодамы. В итоге этот выходец из самурайской семьи не только стал бароном, полным генералом, министром армии, но и премьер-министром Японии (1927–1929), министром иностранных и внутренних дел, по делам колоний. Именно он вошел в историю как автор знаменитого Меморандума Танаки, в котором излагался план стратегии завоевания мира Японией. Принимал активное участие в японской интервенции в Приморье, поддержке белого движения. Его судьба — еще одно подтверждение того, какое значение придавало руководство Японии работе против России: для нее отбирали лучших из лучших.
1199
Фляйшхауэр Е. И. Русская революция. С. 38.
1200
Третье сражение на Эне (27 мая — 6 июня 1918 г.). Немецкие войска к 3 июня подошли к Парижу на 56 км.
1201
Встреча была организована германскими военными с соблюдением мер предосторожности в одном из имений недалеко от французской крепости Манбенде. Причем в целях конспирации небольшой замок, куда прибыл немецкий военачальник всего лишь с тремя сопровождающими, включая водителя, даже не охранялся.
Лично я не могу исключить, что отчасти Людендорфом двигало и банальное любопытство. Он стремился понять, составить собственное представление о том, какие люди пришли к власти в стране, с которой он так долго и упорно боролся. Тогда в Берлине после падения прежнего режима в России царила эйфория. «Как часто я мечтал о революции в России, надеясь, что это облегчит для нас бремя войны! Но мои желания были подобны замкам в облаках, — вспоминает свои ощущения от тех событий Людендорф. — Сейчас эта мечта стала реальностью. Какая неожиданность. Я почувствовал, как будто бы тяжкий камень свалился с моей груди. В то время я никак не мог и подумать о возможности того, что впоследствии это может подорвать и наши собственные позиции» [1202] .
1202
Ludendorff E. My War Memories. 2 vols. London, 1919. Vol. 2.P. 413.
Надо сказать, и Красин считал, что с немцами выгоднее договариваться, чем продолжать враждовать, особенно после свержения царского режима. Причем он полагал, что подобный поворот в политике отвечает интересам обеих стран. «В конце концов, оставив Россию сейчас в покое, — писал он жене в июне 1918 г., — немцы скорее выигрывают, так как путем торговли и обмена они могли бы кое-что получить от нас из сырья и товаров, между тем ведение войны отнимает у них силы и не очень-то много дает, как показывает опыт Украины, откуда они и при новом правительстве не очень-то много получают» [1203] . Вполне очевидно, что здесь Красин имеет в виду марионеточное правительство гетмана Украинской державы Павла Скоропадского [1204] ,
1203
Красин Л. Б. Письма жене и детям, 1917–1926 // Вопросы истории. 2002. № 2. С. 100.
1204
Скоропадский Павел Петрович (1873–1945) — генерал-лейтенант русской армии. После потери власти в Киеве бежал в Германию, где и погиб во время авианалета в конце Второй мировой войны.
1205
Вопросы истории. 2002. № 2. С. 108.
1206
Письма Л. Б. Красина к Т. В. Миклашевской-Красиной // Вопросы истории. 2005. № 10. С. 64.
Что касается Ллойд-Джорджа, то у него были еще очень свежи в памяти те трагические события, когда, вполне возможно, решался исход всей войны. Ну и, конечно, британский премьер-министр знал наверняка, что по условиям Брест-Литовского мирного договора между Советской Россией и Германией последней причиталось получить от Москвы 245 564 кг золота. В Берлине не скрывали, что чрезвычайно довольны соглашением, ибо к своему золотому запасу в 3,47 млрд марок рассчитывали получить еще 900 млн марок золотом [1207] .
1207
Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского соглашения: в 2 т. М., 1968–1971. Т. 1. С. 641.
И пусть фактически немцы успели отхватить всего 93 563 кг на сумму около 322 млн франков [1208] , но и эти 93,5 т в хранилищах Рейхсбанка не могли не будоражить воображение англичанина. Да и как иначе, ибо, по всем традициям войны, проигравшему полагались только кости, а не золото. Ну, и самое неприятное обстоятельство этого ограбления России состояло в том, что значительная часть золота оказалась впоследствии во Франции, которая совершенно не по праву, как считал Ллойд-Джордж, монопольно прикарманила часть общей добычи, не сочтя нужным поделиться с Лондоном [1209] . Помимо всего, англичане не рассматривали тогда Германию как извечного противника, которым всегда для них оставалась Франция, за чьей спиной маячили США, а, скорее всего, как соперника, конкурента, которого «необходимо вернуть в сообщество наций, равно как и Россию, независимо от того, какой режим сидит в Москве» [1210] . И главное, в этом был убежден Ллойд-Джордж, к которому начиная с 1919 г. полностью перешла инициатива в формировании политики Лондона на российском направлении. Очевидная бесперспективность дорогостоящей авантюры Черчилля с интервенцией на Русском Севере лишила последнего решающего голоса в этом вопросе.
1208
Исторический архив. 1998. № 1. С. 137.
1209
Москва, со своей стороны, также считала подобный вариант несправедливым и неоднократно требовала вернуть золото «в полное распоряжение советского правительства». Но, понятно, безрезультатно (Политбюро ЦК РКП[б] — ВКП[б] и Европа: Решения «особой папки», 1923–1939. М., 2001. С. 131). В итоге французам все же пришлось отдать англичанам половину в счет оплаты предыдущих военных поставок.
1210
Ullman J. R. Anglo-Soviet Relations, 1917–1921. 3 vols. Princeton, N. J., 1961–1972. Vol. 3: The Anglo-Soviet Accord. P. 455.
Ллойд-Джордж и Уинстон Черчилль. 1907. [Из открытых источников]
По данным все той же вездесущей британской разведки, встреча Красина с генералом Людендорфом была далеко не первой. Еще в 1916 г., когда Красин тайно выезжал в Германию через Швецию, немецкие промышленники якобы упросили его лично объяснить влиятельному военачальнику необходимость скорейшего заключения мира, ибо кто-кто, а они уже тогда ясно осознавали, что у Германии нет шансов выиграть войну [1211] .
1211
О’Коннор Т. Э. Инженер революции. С. 121.
И пусть мне лично подобное предположение представляется сомнительным, ибо в письме к жене о своей беседе с Людендорфом в начале июня 1918 г. во Франции он описывает внешность генерала как человек, впервые увидевший собеседника. «На портретах Людендорф мало похож, — писал он вскоре после этой памятной встречи. — У него нет придаваемого ему демонического вида, просто жирное немецкое лицо со стальным, не мрачным, а, скорее, злым взглядом, кричащий голос, несколько более высокий, чем должно быть по объему тела» [1212] . Полагаю, если бы Красину довелось встречаться с Людендорфом ранее, несомненно, он бы отметил, как изменился тот за прошедшие годы. Это настолько естественно, что трудно поверить, чтобы Красин этого не заметил. Ну, и уж совсем фантастической представляется мне идея, продвигаемая некоторыми исследователями, будто Красин служил личным связным между Лениным и Людендорфом [1213] . При этом в качестве источника приводятся воспоминания его супруги, изданные через три года после смерти Красина в Лондоне с предисловием… Ллойд-Джорджа [1214] . Лично я, уже несколько зная, в частности по письмам, характер и предприимчивость Любови Васильевны, полагаю это утверждение малодостоверным, и сделано оно, скорее всего, было с целью повысить градус сенсационности, обеспечив повышенное внимание местной прессы к книге, а заодно и коммерческий успех издания. Но к этому эпизоду мы еще вернемся.
1212
Вопросы истории. 2002. № 2. С. 101.
1213
Фляйшхауэр Е. И. Русская революция. С. 43.
1214
Krasin L. Leonid Krasin: His Life and Work, by his wife Lubow Krasin. London, 1929. P. 31.