Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2
Шрифт:
Это вызвало среди гостей неловкое замешательство. Разговор на минуту оборвался, кое-кто переглянулся.
– - Вашему преосвященству, вероятно, неизвестно, что это тот самый... известный, не только русский, а общеевропейский банкир, обладатель колоссальных богатств? У него огромные связи. Очень жаль, что вам пришлось претерпеть, но... тут уж всякая власть, к несчастию, бессильна!
– - заметил один из гостей.
– - Да-а... До ста миллионов состояние!
– - вздохнул другой.
– - По всем дорогам экстренный министерский поезд подают!
– - Губернаторы встречают, а коли изволит почивать,
– - Еще бы! Тут и с министрами не очень почтительны, должники и клиенты есть повыше... По всему свету владения, сто миллионов! За достоверное известно, ваше преосвященство, что на балах у него бывают...
Тут следовали имена, от которых владыку хватило холодком, а когда вспала на память отправленная жалоба, бросило в жар.
– - Из сего, мнится, можно заключить, что... что эта персона занимает до некоторой степени официальное положение в высших сферах?
– - прерывающимся голосом вымолвил он.
– - О да! в самых высших, ваше преосвященство... Крупнейший жертвователь, благотворитель, почетный член и глава всяческих обществ, учреждений...
Тут следовал, вместо ошеломляющих имен, цикл анекдотов и легенд о Шляхтине, от которых волосы становились дыбом.
– - Понимаете, среди бала сама пошла собирать в пользу раненых... Ну, кто откажет? Триста, пятьсот рублей вынимают... А он вырвал листок из записной книжки, пописал что-то карандашиком, подает: в любом банке, говорит, получите... Сто тысяч! Тщеславие, конечно, эксцентричная выходка, но какой эффект!
Владыка почувствовал себя утомленным и отбыл в монастырь. Там ожидала его срочная телеграмма: "От имени его высокопревосходительства господина... предлагаю, а от себя лично убедительно прошу извинить за причиненные беспокойства и отменить, буде возможно, ваше распоряжение в отношении священника Феогноста Купелина, чем предотвратите многие серьезные мне и, вероятно, другим неприятности. Доброжелательный к вам губернатор".
Точно камень с плеч. Вместо недавней усталости -- радостное возбуждение и потребность действовать, действовать... Владыка, почти не обдумывая, без остановок написал обширную, братски нежную телеграмму губернатору, пространно продиктовал отеческое прощение отцу Феогносту, наградил его скуфьей и еще чувствовал в себе избыток силы и благоволения. Но когда доложили об испрашивающем аудиенции исправнике, он вдруг сделал недовольное лицо и объявил:
– - Болен. Не принимаю.
Служка, однако, вскоре опять вернулся, смиренно кланяясь и что-то зажимая в руке:
– - Очень просят, преосвященнейший владыка!
– - Ну, пусть войдет... Что еще там у него?
Принял холодно, глядя совсем в другую сторону, куда-то за окно. И морщил лоб.
– - Ваше преосвященство... заступитесь! Без объяснения причин, без суда и следствия... без права поступления навсегда уволен!
– - из глубины растерзанной души воззвал готовый расплакаться исправник.
– - Ну, что ж вам от меня угодно? Я не по вашему ведомству, ничего не могу, кажется, ясно! Не приемлю на себя смелости судить, но... верно, заслужили! Оставьте же меня...
– - Вашему преосвященству известно... единственно в интересах ваших, усердствуя за престиж высшей власти... Вы же
– - с отчаянием гибнущего выкрикнул забывшийся чиновник полиции.
– - Ах, полноте об этом!
– - вдруг, в свою очередь раздражаясь, повернулся к нему владыка.-- Вы воспользовались моей слабостью, греховным побуждением... это стыдно, недостойно! Надо прощать обиды, это долг христианина... И потом... вы ввели меня в заблуждение, да! Сказано: несть эллин и иудей... Это великая, святая заповедь. Вы обманули, вы скрыли от меня высокие добродетели этого человека! Вы солгали, умолчали!
– - Ваше преосвященство!
– - Я вам это прощаю и... более ничего не имею сказать! Господь с вами...-- благословил он и вышел из комнаты.
С тех пор утекло немало воды. Управляющий промыслами Шляхтина получает свои восемнадцать тысяч в год, владыка занимает где-то архиепископскую кафедру, и даже отец Феогност давно увенчан камилавкою. Только злополучный исправник, спившийся с круга, оборванцем шляется по канцеляриям и ищет "попранную справедливость". Над ним все смеются, а знававшие его прежде иногда дают гривенник.
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по тексту газеты "Приуралье", 1909, 1 марта.
НА ВОКЗАЛЕ
Зал первого класса узловой станции. Одной из тех станций, встречающихся на российских дорогах, что одним названием нагоняют жуть и нудную тоску на путешественников, познавших все прелести пересадок с "приятными" десятичасовыми ожиданиями поезда.
– - Второй звонок! Поезд на Ряжск, Тулу, Москву!
– - с какою-то сдержанной злобою оповещает пробегающий сторож, потрясая колокольчиком: кажется, ему доставляет удовольствие оторвать этих, опротивевших ему людей от еды и питья, сунуть в душные вагоны.
Засуетились, задвигали стульями, спешно расплачиваются, направляясь к выходу.
– - А скоро придет почтовый?
– - цепляется за сторожа дама с страдальческим выражением на лице.
– - Опаздывает на четыре часа!
– - непочтительно, с тупым злорадством кидает он на ходу и кричит уже вдали;-- на Ряжск, Тулу, Москву!..
У дамы обиженный вид. С ненавистью глядит вслед удаляющимся счастливцам, что вот сейчас сядут и поедут, куда хотят.
– - Затворяйте, пожалуйста, дверь! Тут -- дети!-- желчно обрушивается на них, поджимает губы и садится с видом невольной покорности затравленного человека.
В наполовину опустевшем зале зажжены яркие калильные фонари в люстрах, лампы на столах, убранных хрусталем, цветами, фруктами. Кое-кто из ожидающих располагается поудобнее на плюшевых диванчиках и дремлет, другие нервно шагают взад-вперед, хмурясь и шумно чиркая спичками. Официанты с равнодушно-тоскливыми лицами движутся бесшумно или стоят у буфета, точно спят с открытыми глазами.
С края за общим столом сидит упитанный старец с библейской, белой, во всю грудь бородою и жирно смазанными, еще совсем темными волосами. Лицо у него разогрето, крошечные плутоватые глазки затуманились. Откинувшись на спинку стула, он благодушно улыбается, время от времени крестясь широким истовым крестом, благоговейно шепча: