Расследует Максимилиан Хеллер
Шрифт:
Он трижды неловко поклонился, а затем встал передо мной, покручивая шляпу пальцами. Я спросил, что привело его сюда.
– Месье, позвольте мне присесть – начал он, немного шепелявя, – я пришел узнать, не нужен ли вам слуга…
– Кто порекомендовал вам обратиться ко мне? Есть ли у вас сопроводительное письмо?
Я не успел договорить, как вскрикнул от удивления, когда этот глуповатый крестьянин, сняв светлый парик, натянутый по самые брови, внезапно обнаружил под ним красивый умный лоб и черные волосы моего друга Максимилиана Хеллера.
– Как! Это вы? – удивился я. – Зачем этот маскарад? Вас преследует полиция?
– Ага! – ответил он с беззвучным весельем в голосе. – Вы думаете, что я все больше и больше теряю рассудок, не так ли? И без колебаний бы в этот раз отправили меня в Шарантон[10], чтобы я присоединился там к моим «собратьям». Я объясню вам свое поведение, которое, как я понимаю, кажется несколько
Бессвязная вереница слов и его причудливая внешность действительно заставили меня на короткое время поверить в то, что он потерял рассудок.
– Не волнуйтесь и послушайте меня, – продолжил Хеллер, – вы же знаете, что я вам доверяю. Позвольте рассказать все, что я узнал. Но вы должны поклясться, что будете хранить молчание и никому не поведаете мой секрет. В любом случае, я расскажу вам это только потому, что мне понадобится ваша помощь в будущем – если бы не это, то никто в мире никогда не узнал бы то, что открылось мне.
Я дал ему обещание, которое он потребовал от меня. Максимилиан подошел к двери, запер ее, затем подошел и сел у камина, собираясь с мыслями. После нескольких минут тишины он, наконец, заговорил.
– Вы, несомненно, помните, – неторопливо начал он, – что в последний раз, когда я видел вас в день проведения повторной экспертизы, я сказал вам, что метод, с помощью которого я надеюсь раскрыть эту кровавую тайну, будет полностью отличаться от метода, который обычно используется полицией. Они пытаются определить мотив преступника и таким образом противопоставляют неизвестное известному. Этот процесс изначально несовершенен и арест Герэна тому доказательство. Мой подход – идти от известного к неизвестному. Я слежу за фактами и только за фактами, не беспокоясь о мотивах или личности преступника. Собираю детали, какими бы противоречивыми они ни казались, и в какой-то момент наступает просветление. Так получилось, что теперь у меня есть факты, за исключением нескольких незначительных, которые надеюсь получить в ближайшее время. И я должен сказать, что Его Величество Случай, этот непревзойденный мастер жизни, сослужил мне хорошую службу. Помните, вы пытались зажечь сигару, когда мы выходили из дома банкира, и из-за сырости зажигалка не сработала? Месье Проспер услужливо предложил вам листок бумаги, который вынул из своего кармана?
– Несомненно, я помню это.
– Затем вы предложили мне горящую бумагу, и как только я поднес ее к губам, то не смог сдержать удивления и внезапно ушел, оставив вас, без сомнения, ошеломленным моим странным поведением?
– Верно!
Хеллер вынул из кармана жилета частично обгоревший лист бумаги и протянул мне. Я покрутил его в руке.
– Вы не видите ничего необычного, не так ли? – спросил он, улыбаясь. – Что ж, вы будете приятно удивлены, узнав, что этот клочок бумаги в значительной степени является ключом к разгадке. Возьмите его пинцетом и поднесите к тлеющим углям в очаге. Если вы посмотрите внимательно, то поймете, почему я был так взволнован на днях.
Я сделал, как он просил. При нагревании бумага закручивалась по спирали. Развернув листок, я увидел несколько знаков, четко нарисованных синими чернилами.
– Признаюсь вам, – сказал я философу, качая головой, – что я не понимаю пока в чем смысл ребуса. Жду вашего объяснения, в чем же загадка.
– Это целая история, – ответил Максимилиан Хеллер, откинувшись на спинку кресла, – и я признаю, что долго искал решение, и, как и вы, возможно, никогда не нашел бы его, если бы не исключительная удача. Я рассказывал вам, что когда-то был юристом и вел несколько дел. Это было в 1832 году. В то время я проходил стажировку, и у меня был тот пыл и азарт, которые обычно захватывают молодых людей в начале их карьеры. Одним из первых моих дел было дело некоего Жюля Лансеньи, вовлеченного в загадочные преступления, которые в течение долгого времени полиции не удавалось раскрыть. Группа бандитов наводила ужас на жителей Парижа, совершая невероятно дерзкие кражи. Они были настолько искусны, что только спустя много лет, благодаря гению прославленного полицейского детектива, их, в конце концов, поймали. Тем не менее, не все из них были задержаны. Только трое предстали перед судом. Это были Жак Пише, Поль Робер и Жюль Лансеньи, известный как Пети-Пуаньяр[11]. Главарь шайки, который так гениально руководил бандой, избежал ареста, а захваченные упорно отказывались назвать его имя. Все знали, что в банде он был известен под любопытным прозвищем Буле-Руж[12]. У одного из арестованных были обнаружены письма, написанные непонятными иероглифами, лишь некоторые из них были расшифрованы знаменитым сыщиком, производившим аресты. Первый из обвиняемых был приговорен к смертной казни, второй – к двадцати
Посмотрите на подпись: шар с буквой «R» внутри означает Буле-Руж. Это печать главаря банды, который показал себя более ловким, чем вся полиция. Знак конверта означает: напишите. Проколотое кинжалом сердце является знаком моего старого клиента Жюля Лансеньи, которого звали в банде Пети-Пуаньяр. «DZ». Банда зашифровала буквы алфавита цифрами, а цифры буквами. Четвертая буква по порядку – «D», соответственно это – 4. «Z» – последняя буква алфавита означает «0». Таким образом, получается «40». Две скобки между двумя точками обозначают некую улицу Парижа. Преступники каталогизировали всю столицу. Каждая улица, каждый проезд, площадь получили свой определенный символ. Круглые скобки – знак улицы, буква внутри – название. Итак, что же означает начальная буква «V»? Первое, что пришло мне в голову, это улица Вожирар. Мое предположение оказалось правильным. Теперь последний знак в правом нижнем углу: Эта монета[13] доставила мне гораздо больше проблем, и я очень долго раздумывал над ней. После миллиона проб и ошибок, меня, наконец, осенило то, о чем я должен был подумать с самого начала, она означала имя «Луи». Итак, вот фрагмент целиком:
...Буле-Руж
P.S. Для Пети-Пуаньяр. Напиши мне, улица Вожирар, 40. Я скрываюсь под псевдонимом «Луи».
Мне нужно было проверить свои выводы. В доме № 40 по улице Вожирар расположен отель «Ренард-Блю». Я замаскировался, как смог. Видите, у меня даже проявился определенный талант в этой области. Оказавшись на месте, я стал ходить взад и вперед по тротуару напротив отеля, внимательно наблюдая, кто входит, а кто выходит. Примерно через полчаса я увидел приближающегося человека. Это был полноватый мужчина маленького роста с довольно умным лицом. В нем я сразу узнал своего старого клиента Жюля Лансеньи, также известного как Пети-Пуаньяр. Бывший вор, вышедший из тюрьмы два года назад, стал управляющим отеля, чтобы реабилитироваться в обществе. Он вошел в отель, я последовал за ним, и, когда тот уже собирался подняться по лестнице, похлопал его по плечу. Мой старый знакомый обернулся, испугавшись, и спросил меня грубым голосом:
«Что вам от меня нужно?»
Я поинтересовался:
«Вы Жюль Лансеньи?»
Он посмотрел на меня из-под опущенных бровей и произнес нерешительно:
«Да, это я. Что вы хотели?»
Я попросил его уделить мне буквально две минуты. На что он согласился. Благочестивый управляющий, которого я знал ранее как большого труса, заметно побледнел и выглядел так, словно хотел сбежать. Мой черный костюм и большая борода, которой я украсил свой подбородок, производили впечатление, что я только что прибыл с улиц Иерусалима. Чтобы мой бывший клиент не убежал, я взял его за руку и втянул в маленькую комнату на первом этаже, которую тут же запер за собой, сунув ключ в карман. Лансеньи стучал зубами от нервного перенапряжения. Я посмотрел на него краем глаза и, когда увидел, что он пытается залезть в карман жилета, предупредил, что не стоит этого делать:
«Я знаю ваше настоящее имя и мне известно, что вы умеете играть кинжалом с большой ловкостью. 18 августа 1832 года вы были приговорены только к пяти годам лишения свободы за недостатком улик, – сказал я ему, доставая пистолет и предложив присесть за стол напротив меня, – а теперь давайте поговорим».
Мой бывший клиент сидел ни жив ни мертв. Он смотрел исподлобья то на меня, то на пистолет с жестокостью и страхом одновременно.
«Видите, – спокойно продолжал я, – вы целиком в моей власти, не можете ни убежать, ни избавиться от меня силой. Эта небольшая безделушка может поразить пулей ваше сердце без особых проблем, прежде чем вы успеете позвать на помощь. Но я не хочу причинять вам боль, стоит только откровенно ответить на вопросы, которые я хочу задать. Назовите мне всех гостей, которые в настоящее время проживают в этом отеле».