Расследует Максимилиан Хеллер
Шрифт:
«Откуда я знаю, – прорычал он в ответ, пожимая плечами и не глядя на меня. Мне надо свериться со списками. Здесь столько людей! Они остаются на день или два, потом выезжают из гостиницы. Я не могу всех упомнить».
«Что ж, придется мне помочь вашей памяти. Кто живет на третьем этаже?»
«Я не знаю».
«Это женщина?»
«Нет».
«Одинокий мужчина?»
«Да», – ответил он после секундного замешательства.
«И вы не знакомы с этим человеком?»
«Мне кажется он продавец. Заехал к нам вчера вечером».
«Отлично. А на втором этаже?»
«Студент юридического
«Это все?»
«Да».
«Превосходно. А кто поселился на первом этаже?»
«Учитель игры на фортепиано».
«И все?»
«Да».
«Это ложь!»
Румяное лицо управляющего побледнело.
«Вы должны назвать мне имя гостя, присутствие которого так пытаетесь скрыть от меня».
«Хотите посмотреть мои списки?»
«Нет, я хочу, чтобы вы заговорили, и не позволю вам выйти отсюда. Даже не надейтесь сбежать от меня!»
Мой бывший клиент в замешательстве заерзал на стуле. Ему было очень неуютно под моим испепеляющим взглядом.
«Вы поняли меня? Мне нужен ответ на мой вопрос».
«А если я не хочу этого делать?»
Мне пришлось направить револьвер прямо на него.
«Значит, мне придется убить вас, как собаку!» – холодно произнес я.
Лансеньи вздрогнул от страха, затем посмотрел на меня с дерзостью парижского зубоскала и сказал:
«Вы не посмеете! Только пытаетесь меня напугать! Меня не волнуют ваши пустые угрозы! Выстрел из пистолета производит слишком много шума. Вы не осмелитесь!»
«Вот, смотрите на этот цветок!» – продолжил я, указывая на одну из бледных роз, нарисованную на обоях в комнате.
Я нацелил пистолет в стену, раздался звук, едва сравнимый с щелчком хлыстом, и роза превратилась в черное пятно.
«Это пятно – пороховой след от пули, – сказал я своему несговорчивому бывшему клиенту, вставая, – и если я сейчас не получу ответ, то мой пистолет пронзит ваше сердце с такой же скоростью и без лишнего шума, как я только что пронзил этот цветок. Даю вам последний шанс ответить мне».
Лансеньи смертельно побледнел. Выражение наглого бахвальства на лице сменилось маской ужаса. Он уже открыл рот, чтобы произнести то, что я ожидал от него, как вдруг стукнул кулаком со всей силы по столу и воскликнул:
«Я не могу этого сказать!»
«А! Вы не можете этого сказать! Ах! Отказываетесь отвечать мне! Я знаю имя этого человека. Это брат того негодяя, который предстал в суде вместе с вами, а потом сбежал потом в Тулоне. Его зовут Жозеф Пише».
«Это не так, – возмущенно произнес Лансеньи, с горящим лицом, – его имя Луи Рингард».
Ответ новоиспеченного отельера показал, что моя уловка удалась.
Я рассчитал все правильно. «Луи» было псевдонимом преступника. Одним прыжком я оказался рядом с толстяком, схватил его за воротник, развернул и оттолкнул в угол комнаты. Прежде чем он смог оправиться от шока, я вышел из комнаты и запер надежно дверь за собой. Я поспешил домой, чтобы снять маскарад и продолжить расследование.
* * *
Максимилиан был так взволнован своим рассказом, что ему пришлось остановиться на мгновение, чтобы перевести дух.
–
– Не знаю… не знаю, пока я пытаюсь реконструировать события. Все выяснится позднее. Пока мне ясен один факт: письмо, подписанное Буле-Руж, было найдено в комнате Бреа-Кергена, – довольно резко ответил он, продолжая свой занимательный рассказ. – Не теряя ни минуты, я возобновил расследование, купил крестьянскую одежду в лавке подержанных вещей, сбрил усы, остриг волосы и натянул на голову светлый парик. Через час я позвонил в дверь резиденции Бреа-Ленуара. Месье Проспер открыл дверь, в маскараде он меня не узнал.
«Что вы хотели?» – спросил он тоном, который показал мне, что старый слуга соблюдает правила этикета только с теми, кто выше его по положению, а с подчиненными особо не церемонится.
«Ищу работу, – ответил я с самым глупым видом, на который только был способен, – нет ли у вас вакансии камердинера?»
«Вы служили на подобном месте прежде?»
«Да, в провинции».
«Ах, провинция. У нас не очень любят людей из провинции. С чего это вы решили, что месье Бреа-Керген наймет на службу первого встречного, который появится у дверей? Он хорошо образован, как и его бедный брат, мой покойный хозяин».
«Но, – настаивал я, – может я мог бы увидеть месье?»
«Он не сидит дома, предупреждаю вас, месье уходит и приходит, когда ему угодно, поэтому вам будет сложно застать его».
«Ничего страшного, я вернусь, – сказал я, качая головой и громко вздыхая, – бедным людям так тяжело заработать себе на кусок хлеба».
Когда я уже собирался уходить, в дверь громко зазвонили.
«Ах! Подождите, – сказал управляющий, – это, без сомнения, Бреа-Керген».
И это действительно был он. Вы, наверное, помните, мы видели его мельком, когда он проходил мимо окон гостиной в день экспертизы. Месье Бреа-Кергену было около пятидесяти лет. Он отличался плотным телосложением и достаточно высоким ростом. В нем было что-то дикое и примитивное, возможно, такое впечатление он производил из-за своих щедро покрытых растительностью неестественно длинных рук и бычьей шеи. Очевидно, что он всегда жил вдали от города, в своем загородном доме в Бретани в окружении вереска, как кабан в хлеву. Седеющие волосы брата покойного были взлохмачены. Одна прядь темных волос падала по диагонали на его лоб, соединяясь с густыми черными бровями, скрывая живые серые глаза. Бреа-Керген имел румяный цвет лица, толстые губы и коротко остриженную бороду. При ходьбе было заметно, что он слегка волочит левую ногу. В общем, внешность его была достаточно отталкивающая. Он сразу меня заметил.
«Хммм! – зарычал он на слугу, как медведь. – Кто это такой?»
Месье Проспер поклонился несколько раз и объяснил, что привело мою жалкую персону к порогу дома.
«Слуга? – ответил бретонец, пожимая плечами. – А что мне делать с другими слугами? У меня их и так уже больше, чем нужно!»
Он повернулся к нам спиной и начал подниматься по лестнице. Я уже начал сомневаться в успехе моего предприятия, как Бреа-Керген, передумав, остановился на лестнице и, не оборачиваясь, крикнул мне: