Расследует Максимилиан Хеллер

Ковен Анри

Я поприветствовал уважаемых представителей власти и вручил им письмо, в котором доктор Б. извинялся за то, что не сможет присутствовать сегодня.

– Ах! Черт! – воскликнул судебный следователь, быстро вдыхая табак. – Я совершенно упустил из виду, что доктор Виксон не пользуется особой благосклонностью у вашего наставника. Это такая давняя история, я не обязан все помнить при моей занятости. Приношу свои извинения доктору Б., хотя и не очень сожалею об ошибке, поскольку она дала мне удовольствие познакомиться с вами.

Сказав эти слова, следователь

дружелюбно улыбнулся мне. Королевский прокурор в это время был занят изучением вчерашнего отчета о результатах экспертизы.

Представитель государственной власти обладал суровым лицом в обрамлении черных бакенбардов и аристократическими руками. Его манеры выдавали в нем человека, отличающегося ледяным хладнокровием.

Тело было вскрыто по всем правилам: кишечник и каждый из внутренних органов помещены в отдельные сосуды.

– Я не ел, черт возьми! – громким голосом воскликнул следователь. – Пора бы уже доктору Виксону приехать. Мы здесь по его просьбе, и мне очень странно, что он заставляет нас ждать. Что еще…

Звук дверного колокола прервал речь достойного представителя закона.

– Вот и он, – продолжил следователь, понижая голос.

Королевский прокурор выпрямился во весь рост, а следователь поправил воротник. Что до меня, то я чувствовал себя призывником, идущим на линию огня. Чтобы поднять боевой дух, я подумал о своем старом наставнике, который полностью доверял мне и с нетерпением ждал результатов расследования.

В кабинете воцарилась полная тишина. Мы не обменялись ни словом, пока мсье Проспер, открыв дверь, не объявил своим писклявым голосом: «Доктор Виксон».

К нам подошел мужчина лет пятидесяти, с геркулесовым телосложением, румяной кожей и огненно-рыжими волосами.

– Тысяча извинений, месье, – сказал он с легким британским акцентом, – что заставил вас ждать встречи, которую сам же и назначил. Но когда я выходил из дома, меня позвали к умирающему человеку.

– И вы, несомненно, спасли его? – сочувственно спросил следователь.

– Конечно, – невозмутимо ответил англичанин, – я спас его.

Во время разговора он огляделся, и, казалось, был удивлен, не увидев доктора Б.

– Но, – продолжил он, – я не вижу уважаемого доктора, который оказал бы мне честь обсудить мое медицинское заключение?

Я объяснил ему причину, которую мой наставник использовал как предлог, объясняющий его отсутствие на встрече.

Виксон незаметно улыбнулся.

– Пожалуйста, передайте доктору Б. мои извинения за свою дерзость в оспаривании результатов экспертизы, которую он проводил, несомненно, по всем правилам науки и с необходимой тщательностью. Но я имею опыт в глубоком исследовании ядов, в частности, на основе мышьяка, поэтому я предложил вторую экспертизу. Мое самое большое желание, поверьте мне, убедиться, что мои выводы совпадут с заключением вашего наставника.

Я холодно поклонился и предложил начать исследования без дальнейших церемоний. Удрученное лицо голодного следователя наполнило меня искренней жалостью.

Два магистрата^[8]

заняли свои места у ног трупа сбоку от двери. Мы с доктором Виксоном встали слева перед окном.

Несмотря на мое желание избавить своих читателей от описания вскрытия, я все же должен остановиться на некоторых важных деталях.

Задача судебной экспертизы в последние годы значительно упростилась, благодаря изобретению английского химика Джеймса Марша, который открыл гениальный метод обнаружения даже самых слабых следов мышьяка в организме.

Вот, в двух словах, из чего состоит его устройство. Это простая стеклянная колба, в которой происходит реакция с образованием водорода. В нее вводится исследуемое вещество. Мышьяк соединяется с газообразным водородом, и вся эта комбинация выходит через узкое отверстие колбы. Затем зажигается газовая струя и над пламенем держат белое фарфоровое блюдце. Если исследуемое вещество содержит малейшее количество мышьяка, то на фарфоре образуются черные пятна.

Доктор Виксон достал из своего набора инструментов колбу. Мне показалось, что стекло было не очень прозрачным, поэтому я попросил использовать ту, что я принес с собой. Он долго и тщательно изучал ее, пытаясь скрыть свое раздражение, но в конце концов, все-таки вынужден был принять.

Я подошел к банкам с внутренними органами, чтобы убрать крышку с одной из них, но англичанин помешал мне и нетерпеливо открыл сам. Я заметил, что делал он все, не снимая своих белых перчаток.

– Уважаемые господа, – сказал он торжественным голосом, обращаясь к магистратам, но, не глядя на них, – вы, несомненно, знаете, как работает этот аппарат. Я направлю струю газа на эти стекла. Если часть органа, которую я помещу в колбу, содержит мышьяк, то стекло сразу же почернеет.

Доктор подошел к окну, рядом с тем местом, где скрывался мой друг, и направил струю газа на стекло.

Мы не могли сдержать удивления. Стекло внезапно покрылось черными полосами. В то же время в кабинете появился резкий запах чеснока, сигнализирующий о наличии ядовитого вещества.

Мой бедный наставник потерпел поражение в первом же раунде. Судебный следователь бросил на меня ироничный взгляд.

– Ой, ой! – сказал он. – Как вам это нравится? Версия обвинения подтверждается.

– Я буду считать эту экспертизу окончательной, – сказал я, – если мне позволят повторить ее самому.

Англичанин, несмотря на свой успех, оставался невозмутимым и любезно протянул мне колбу.

Я провел эксперимент, и стекло снова почернело с интенсивностью, доказывающей большое содержание токсичного вещества. Я повторил это три или четыре раза, но результат был тот же.

Занавеска, за которой стоял Максимилиан Хеллер, слегка сдвинулась. Я забеспокоился, потому что мне показалось, что англичанин краем глаза уловил это движение.

– На этот раз я полагаю, сомнения излишни, – обратился Виксон к магистратам, – пожалуйста, обратите внимание, что я использовал аппарат, предоставленный учеником доктора Б.