Рассвет
Шрифт:
— Ну что вы, — вступила в разговор Холли, — в этой комнате такой чудесный ветерок, я совсем не чувствую жары.
— Воспитанная девочка, — подумала Лаура. — Умеет «принять мяч» застольной беседы. Полотняное платье светло-вишневого цвета хорошо сшито, и фигурка ладная. Кожа у нее, как у Тома — молочно-белая. Нет, не надо так пристально глядеть на нее, они поймут, что я увидела сходством с Томом. Но и они глаз не могут оторвать от Тимми — увидели в нем Питера… Питер… Это имя — словно удар в грудь… словно электрический шок…
—
— Это по старинному рецепту, из тетради, где эти рецепты бабушка записывала… или даже прабабушка…
Боже мой, разве это важно — бабушка или прабабушка?
На створку окна сел дрозд; птица издала скрипучий крик. Едва слышно звякнула о фарфор вилка. Кто-то разложил бисквит — слышно было, как крошка упала на тарелку. Казалось, никто не находит в себе сил прервать гнетущее молчание; Маргарет приоткрыла губы, но снова сжала их, словно забыв, что хотела сказать. Артур молчал. Мужчины не заботятся о том, чтобы перекатить мяч застольной беседы — пусть себе упадет и лежит на полу. Снова крикнул дрозд.
И вдруг Лаура резким движением положила свою вилку.
— Почему мы не говорим о том, что нас тревожит? Все, кроме Артура, застыли в изумлении; он повернулся к Лауре и сказал:
— Наверное, потому, что на наши вопросы вам нечего ответить, и разговор будет бессмысленным.
— Тебе не подходит роль пессимиста, — мягко вступилась его жена, — ты ведь всегда ободрял меня.
— Я надеюсь. Но пора стать реалистами. Чудовищная несправедливость, жертвами которой мы оказались, останется загадкой. Наверное, это сделала нянька, которая уехала на Гаваи. Нам ее не разыскать, да и какой смысл разыскивать? Какой смысл — теперь?
Тимми слегка раскрыл рот от изумления.
— А зачем она это сделала? — спросил он Артура.
— Может быть, нечаянно, — объяснил Артур. — Глупость… небрежность… Беспорядок царил в этой маленькой частной больнице, которая вскоре и закрылась.
— Я там не родился, — заявил Тимми в порыве самоутверждения.
Лаура улыбнулась ему:
— Такое случается едва ли чаще, чем высадка человека на Луне.
— Да, — подтвердила Маргарет. — Я читала, что лет десять назад такой случай произошел во Франции. В газетах была шумиха. Мне это показалось невероятным.
— Я удивляюсь, почему сейчас ничего нет в газетах, — заметил Артур. — Даже странно.
— Наш юрист позаботился об этом, — объяснила Лаура. — Он всех в городе знает, договорился и с газетами, и с больницами… Да и Бэд тоже постарался, чтобы ничего не просочилось; у него были влиятельные друзья, он к ним обратился. Он верил, что это — недоразумение, и оно разъяснится.
— Но это — правда, мам? — воскликнул Тимми. — Или недоразумение?
— Это правда, сынок.
— Пока что они молчат, но вряд ли это надежно, — заметил Артур.
— О, — вскричала Холли, сжав
— Ерунда, — строго сказал ей отец, — ты примешь это как взрослая разумная женщина.
— Во всяком случае, — вздохнула Маргарет, — ты будешь в колледже, далеко отсюда.
— То, что будут говорить люди, не имеет значения. — Голос Артура звучал гневно. — Только один человек важен для всех нас, его решение. Важно только то, что будет с Томом.
— Том всегда будет моим братом! — испуганно и сердито закричал Тимми. — Всегда!
Матери обменялись сочувственными взглядами.
— Конечно, конечно! — ласково сказала Маргарет и, повернувшись к Лауре, решительно заговорила:
— Вы, наверное, опасаетесь, что мы заберем Тома, если нам удастся расположить его к себе. Но, помимо того, что нам это вряд ли удастся, мы не хотим этого! Том — ваш, а не наш, так это и должно остаться.
— Спасибо за искренность, — сказала Лаура. — Меня это действительно волновало — прежде. Теперь волнует другое, вовсе не это. — Она встала. — Кто хочет холодного кофе или чаю? Горячего? У меня все есть.
— Разрешите мне помочь вам, — предложила Маргарет.
— Нет, нет, спасибо.
Теперь, когда напряжение спало, снова заговорили на нейтральные темы — так было безопаснее. Гости похвалили десерт. Потом Маргарет захотела посмотреть сад, они вышли и раскаленный воздух охватил их. Розы не пахли, их лепестки закурчавились, а листья свернулись от жары.
Женщины вернулись в дом. «Почему они не уезжают? — думала Лаура. — Чего еще хотят?» Но она знала, что они хотят подольше побыть с Тимми.
— Почему твой аквариум оплетен проволокой? — спросила мальчика Холли. — Обычно одиннадцатилетние мальчики не интересны восемнадцатилетним девушкам, но она жалеет Тимми и жалеет себя. «Он напоминает ей Питера», — с болью подумала Лаура.
Зазвенел голосок Тимми:
— Чтобы собака не выпила воду!
— У тебя ведь есть собака, Том нам… — Холли не договорила.
— Теперь уже нет. Она погибла вместе с папой.
— О, прости, пожалуйста…
Чуткая, милая девочка…
В кухне зазвонил телефон.
— Тимми, подойди! Если меня, скажи, что я перезвоню. — Но Ральф Маккензи просил подозвать к телефону Артура.
Вслед за ним вышли в холл все остальные. Он отвернулся от телефона и спросил Лауру:
— Ральф хочет узнать, можно ли ему зайти на несколько минут.
— Конечно, — спокойно кивнула Лаура, но смятенные мысли вихрем закружились в ее голове: Он хочет прийти? Но ведь он сказал — «Я устраняюсь», и она поняла, что смысл этих слов — конец их отношений… их дружбы… которая утекла, как вода, впитавшаяся в песок. Теперь он хочет прийти, потому что нет Тома… Артур сказал ему… и в интересах Кроуфильдов… Он так заботится о них…