Разомкнутый круг
Шрифт:
Максим с трудом скрыл зевоту, но попытался сделать умное лицо и зажечь интерес в глазах.
– А вот «Артиллерийский журнал», – с жаром продолжил Голицын, – умно, точно и емко пишет об использовании в бою конной артиллерии.
– Да мне, князь Петр, интереснее о коннице что-либо узнать, нежели об инфантерии или артиллерии, – решив, что дальше неудобно молчать, высказался Рубанов и поглядел на дверь: «Куда же княгиня Катерина подевалась?» – подумал он.
– Есть и о коннице, господин поручик, – стал рыться на столе Голицын и раскрыл какую-то книгу, – «Общий опыт тактики» называется, – потряс он фолиантом, – сочинение господина А.И. Хатова. Лично
«Бедный Оболенский», – не успел подумать Максим, как дверь раскрылась и в кабинет влетела княгиня.
– А у нас гость! – нежно улыбнулся ей князь Петр.
– Вы, полагаю, уже успели затуманить его голову своими науками, – поцеловала мужа в лоб, в то время как он коснулся губами ее руки.
Следом коснулся губами ее пальцев и Максим. Благосклонно взглянув на Рубанова, княгиня села в кресло и поинтересовалась:
– По делу, господин поручик, или просто навестить?
Оглядев ее округлившуюся фигуру и пополневшую грудь, он ответил:
– И так, и этак, ваше сиятельство, – подумав про себя, что она с ним по-прежнему не очень-то церемонится.
– Ну что ж! – произнесла княгиня. – Тогда идемте в столовую пить чай, заодно и поговорим…
Со вниманием выслушав про историю встречи молодых людей и отношение к Рубанову отца Мари, княгиня возмутилась поведением «этого деспота Ромашова» и с удовольствием вызвалась помочь Максиму.
– Да! Вот еще что, – встрепенулся князь, отставив чашку с чаем, – непременно примите от меня в дар «Предварительное постановление о строевой кавалерийской службе» и внимательно изучите.
Княгиня, отвернувшись от мужа, закатила глаза и извинилась перед Рубановым улыбкой.
– Он и меня замучил уставами… Постепенно в вахмистра перевоплощается! – рассмеялась она и стала той прежней княгиней Катериной, которую не так давно знал Максим.
– А помните, как вы меня муштровали? – тоже развеселился он.
В прекрасном настроении княгиня с Рубановым подъехали к дому Ромашовых.
– Вы пока оставайтесь в карете! – распорядилась она и постучала тяжелым бронзовым кольцом в дверь. – Княгиня Голицына к генералу Ромашову! – важно вымолвила высунувшейся в дверь бакенбардной роже, недоверчиво оглядевшейся по сторонам и побежавшей докладывать.
На приглашение войти с улыбкой кивнула Максиму.
Лакейское лицо сразу поскучнело, и обе извилины заработали над вопросом – будут драть или нет? Верх взяла та, которая доказывала, что будут.
Владимир Платонович восторженно улыбнулся вошедшей в гостиную княгине и быстро пошел ей навстречу с намерением приложиться к ручке, но увидев появившегося следом Рубанова, на секунду остановился и так глянул на лакея, что у того сразу засвербело пониже спины.
– Дык… дык, –
«Мудык!» – хотел сказать генерал, но удержался при женщине.
– Вы и представить себе не можете, как я рад вас видеть! – произнес он, целуя душистую женскую ручку.
«Но не тебя! – зыркнул на Максима. – Это же надо, на балу дочь из-под носа увел… насилу нашел свою Машеньку. Так и из-под родительской руки умыкнешь…» – все же склонил голову в ответ на приветствие Рубанова.
– А мы с поручиком по пути к вам заехали… Проезжали мимо и думаем: – А не посетить ли нам любезнейшего Владимира Платоновича?.. Какая замечательная картина, – тараторила княгиня, расхаживая по комнате и атакуя генерала волнами духов, женского обаяния и красноречия, – и статуэтка премиленькая, – подняла и тут же опустила на камин ужасную греческую поделку, приобретенную генералом в Рязанской губернии. «Удушение Лаокоона с сынками бесстыжим морским гадом» – намалевано было в ее основании.
Еще раз глянув на высунувшего язык грека, она фыркнула и спросила, где дочь.
– У себя! – ответил генерал. «Так вот они зачем приехали», – подумал он и распорядился подать чаю.
– Что читаете, господин поручик? – прищурился генерал, силясь разглядеть название, и будто ненароком, случайно, от глубокой задумчивости, взял княгиню за локоток.
Та не спеша, но уверенно освободила локоть и тоже присела к столу.
– Предварительное постановление о строевой кавалерийской службе, господин генерал, – резво поднялся на ноги и доложил Рубанов.
– Садитесь, господин поручик, вы в гостях, а не на плацу, – чуть более доброжелательно произнес Ромашов.
Княгиня Катерина с трудом удержала улыбку.
«Название уже запомнил», – порадовался за себя Максим и, поплотнее усевшись в кресле, продолжил:
– Состоит из двух разделов, – раскрыл он книгу, – «Основание учения» и «Об эскадронном учении».
– Хорошо! Хорошо! – остановил его Владимир Платонович, подумав: «Неглупый мальчишка – жаль, что не имеет титула!»
В этот момент, словно случайно, княгиня задела туфелькой генеральскую ногу. Лицо Ромашова поначалу замерло, а затем расплылось в блаженной улыбке, и он, думая: «Зачем это я?» – сам предложил:
– А не пойти ли молодому человеку к Машеньке? Чего ему с нами сидеть! Княгиня Катерина глянула на Рубанова, и в глазах ее заплясали бесенята.
– Конечно, Владимир Платонович, – нежно и многообещающе, как ему показалось, произнесла она.
Генерал таял, словно холодец.
– Нам с вами есть о чем поговорить, – накрыла своей рукой волосатые генеральские пальцы.
И все… Это был уже не мужчина и тем более не генерал, это был воск в опытных женских руках, из которого можно лепить что угодно. «Что же на меня больше влияет – титул или она?» – млел Ромашов, мечтая стать ее пажем, слугой или даже рабом, – всем, чем она пожелает.
«Вот как молниеносно можно покорить мужчину!» – с каким-то даже восторгом ужаснулся Рубанов, обернувшись от двери и посмотрев на поглупевшее генеральское лицо. – Моя мать не сумела постичь эту науку, поэтому всегда покоряли ее». – Вышел он из гостиной.
Первое, что услышал Максим, ступив в комнату Мари, – яростный лай, местами переходящий в вой, и скорее угадал, чем почувствовал, укус в ботфорт.
«Спасибо, что я не в туфлях!» – с облегчением подумал он.
– Зи-зи! Нельзя, Зизишка! – Мари ухватила бодро сопротивляющуюся собачонку и передала ее гувернантке, распорядившись присмотреть за песиком, пока у нее гость.