Развод в 50. Муж полюбил другую
Шрифт:
Мама улыбается, и в уголках её глаз собираются морщинки. Она возвращается к вязанию, а я продолжаю смотреть в окно. Там, в темноте сада, распускается первый весенний цветок. Я не могу его видеть, но знаю, что он там есть. И почему-то эта мысль приносит странное утешение.
Когда-нибудь придет понимание, что я живу для себя.
Глава 19
Месяцы пролетают как один день. Я погружаюсь в работу фонда с головой, словно пытаясь заполнить пустоту, которая образовалась в моей жизни после ухода Рамазана. Каждое утро просыпаюсь с ощущением тяжести в груди, но к вечеру она становится почти
Мы открываем новые проекты, привлекаем инвесторов, встречаемся с чиновниками. В кабинетах власти теперь меня воспринимают иначе — не как жену влиятельного бизнесмена, а как самостоятельную фигуру. Это странное чувство — смесь гордости и растерянности. Почему я не начала этот путь раньше? Сколько лет потеряно в тени мужчины, который в итоге ушел к другой? Эти мысли приходят по ночам, когда я лежу в постели, прислушиваясь к тиканью часов в тишине большого дома.
Впервые в жизни чувствую, что делаю что-то по-настоящему важное, что-то больше, чем просто быть женой и матерью. Каждый раз, когда подписываю документ о финансировании нового проекта, по телу пробегает легкая дрожь — волнение, гордость, ощущение силы. Иногда ловлю себя на мысли: интересно, что сказал бы Рамазан, если бы увидел меня сейчас? Узнал бы он во мне ту тихую женщину, которая тридцать лет подавала ему тапочки, когда он возвращался с работы?
Сегодня особенный день — восемнадцатилетие Лейлы. Дом полон гостей, музыки и смеха. Воздух пропитан ароматами цветов и дорогих духов, от которых слегка кружится голова. Звон бокалов, шелест нарядных платьев, приглушенные разговоры — все это создает особую атмосферу праздника, которая обволакивает, как теплый кокон.
Моя девочка выглядит ослепительно в сиреневом платье, которое было пошито по ее дизайнерскому эскизу. Шелк струится по ее фигуре, подчеркивая грациозность движений. Она счастлива и окружена вниманием, в основном благодаря своей популярности в социальных сетях. За последние месяцы число ее подписчиков перевалило за полмиллиона.
Как быстро она повзрослела. Кажется, только вчера я учила ее завязывать шнурки, а сегодня она самостоятельная знаменитость со своим брендом.
Наш просторный дом, в последние месяцы такой тихий, сегодня полон жизни. В гостиной с высокими потолками и хрустальными люстрами, отбрасывающими мягкий свет на кремовые стены, собрались друзья Лейлы — молодые, яркие, энергичные. В их глазах читается восхищение, когда они смотрят на мою дочь. В столовой накрыт стол с изысканными закусками — от традиционных блюд нашей кухни до модных веганских десертов, которые так любит молодежь. Официанты в белых рубашках бесшумно скользят между гостями, предлагая напитки.
Чувствую легкое покалывание в кончиках пальцев от волнения. Хочется, чтобы этот день был идеальным для Лейлы. Особенно после всего, через что ей пришлось пройти из-за развода родителей.
Замечаю, как Мурад нервно поглядывает на часы, его пальцы барабанят по столешнице из темного дерева, а брови сдвинуты к переносице — точь-в-точь как у отца, когда тот беспокоился. Подхожу к нему, чувствуя, как каблуки мягко утопают в плюшевом ковре:
— Все в порядке, сынок? — кладу руку ему на плечо, ощущая напряжение его мышц даже через ткань пиджака.
Мурад вздрагивает, словно я вырвала его из глубокой задумчивости. Его глаза, такие же карие, как у Рамазана, на мгновение избегают
— Да, просто… — он осекается, проводит рукой по волосам, нервным жестом поправляет галстук, а затем решается. Голос звучит тише обычного, с хрипотцой. — Папа обещал прилететь на праздник. Его рейс должен был приземлиться два часа назад, но он до сих пор не приехал и не звонит.
Что-то внутри меня обрывается, словно лопнула туго натянутая струна. Холодок пробегает по позвоночнику, а во рту мгновенно пересыхает. Рамазан здесь? В нашем городе? За эти месяцы я почти убедила себя, что перевернула эту страницу своей жизни. Стены, которые я так старательно возводила, грозят рухнуть в одночасье. Но стоило услышать о его приезде, как сердце предательски забилось чаще, а дыхание стало поверхностным, будто кто-то сдавил грудную клетку.
Глупо, как глупо. Ты уже не молоденькая девочка, чтобы так реагировать на упоминание бывшего мужа.
— Может, рейс задержали, — говорю спокойно, хотя руки начинают дрожать, и я прячу их в складках платья. Язык словно прилипает к нёбу, и каждое слово дается с трудом. — Не волнуйся, он найдет способ поздравить Лейлу, даже если опоздает на праздник.
Мурад кивает, но в его глазах я вижу сомнение, которое он пытается скрыть слабой улыбкой. Морщинка между бровями становится глубже. Он же знает отца, Рамазан никогда не опаздывает. Если он не здесь, значит, он не прилетел вовсе.
— Надеюсь, с ним все в порядке, — добавляет Мурад, и в его голосе слышится искреннее беспокойство. — Я пытался дозвониться, но телефон переключается на голосовую почту.
Я сжимаю его руку, чувствуя, как сердце сжимается от материнской боли за сына, который, несмотря на возраст, все еще ждет отца, все еще нуждается в его одобрении.
— Он позвонит, — говорю с уверенностью, которой не чувствую. — А теперь давай не будем омрачать праздник Лейлы нашими тревогами.
Возвращаюсь к гостям, пытаясь сохранять улыбку, хотя щеки уже болят от напряжения. Каждый раз, когда открывается входная дверь, сердце подпрыгивает к горлу. Это он? Нет, просто опоздавший гость. В конце концов, это день Лейлы, и ничто не должно его омрачить. Даже отсутствие человека, который когда-то был центром нашей семьи.
Вечер в разгаре, воздух становится теплее от множества тел, звуки музыки и разговоров сливаются в приятный гул. На стенах танцуют отблески света от диско-шара, который принесли друзья Лейлы. Фарид сидит в углу с несколькими друзьями, что-то оживленно обсуждая — наверное, предстоящую учебу в Лондоне. Мама тихо беседует с соседкой, периодически поглядывая на внуков с нескрываемой гордостью.
И вдруг я замечаю, как Лейла отходит в сторону, отвечая на звонок. Ее лицо, только что сияющее от счастья, вдруг становится серьезным. Она прижимает телефон к уху так крепко, что костяшки пальцев белеют. По ее лицу вижу — это он. Мои легкие словно сжимаются, не пропуская воздух. Почему он звонит, а не приезжает? Что случилось?
Она говорит недолго, кивает, словно собеседник может ее видеть, затем что-то резко отвечает и нажимает отбой. Несколько секунд стоит неподвижно, глядя на погасший экран телефона, ее плечи слегка опущены, а в глазах — блеск непролитых слез. Затем, словно стряхнув с себя оцепенение, она расправляет плечи, поднимает подбородок и возвращается к гостям, но улыбка на ее лице уже не такая искренняя. В уголках губ появляется напряжение, а глаза не улыбаются вовсе.
Она так похожа на меня в этот момент — пытается быть сильной, скрывать свои чувства за маской благополучия.