Развод. Между нами только ненависть
Шрифт:
Разлюбила?
Но как иначе все объяснить? Никогда любящая женщина не позволит мужчине забыть ее поцелуи, руки, шепот на ушко.
Неожиданно для самой себя я поддаюсь к Марку. Мои губы касаются его небритой щеки у скулы. Я чувствую, как он резко напрягается, будто от удара, и шепчу на ухо:
— Спокойной ночи.
И вот теперь я сбегаю. Благо Немой Ваня открывает дверь, и я вылетаю из салона машины всполошенной птицей и торопливо стучу каблуками к крыльцу.
— Оля! — слышу голос Марка за спиной.
Я останавливаюсь и оглядываюсь.
— Какого хрена ты творишь?
Глава 45. Пур-пур
— К чему это все? — Марк обходит машину и неторопливо шагает ко мне, спрятав правую руку в карман брюк. Взгляда с меня не спускает. — Как мне все это расценивать, а?
— Никак не расценивай, — тихой заявляю я.
— Правда? — хмыкает он.
Ко мне движется бесшумными шагами не мужчина, а хищник, который просто так не позволит мне уйти после невинного поцелуя в щечку.
Это был бы тогда не Марк, но я же знала, что эту глупую провокацию мне не спустят.
— То есть, — он уже стоит передо мной, — если я сейчас сделаю вид, что мне фиолетово на твои странные чмоки в щеку и пожелания спокойной ночи, сяду в машину, прикачу к Фае и отымею ее, то тебя все устроит?
Я после слов «отымею Фаю» ничего больше не слышу. Меня изнутри за секунду испепеляет черная ярость, и я прихожу в себя только тогда, когда Марк перехватывает мою занесенную для пощечины руку за тонкое запястье.
— Не смей говорить мне подобные гадости, — цежу я сквозь зубы. — Проваливай к Фаечке, а меня оставь в покое.
— Я вел себя сегодня с тобой максимально корректно, Оля, — Марк резко подается в мою сторону и обнажает зубы то ли в улыбке, то ли в оскале неприязни, — а ты? Ты что устроила? Ты мне можешь объяснить спокойно и без этих своих бабских истерик и увиливаний? — он сжимает мое запястье крепче, — Ты меня то год динамишь, то потом сама лезешь, аж из трусов выпрыгиваешь.
Грубо, но честно, и обижаться нет смысла, ведь я, действительно, сама полезла к Марку с многообещающей провокацией.
— Я не в себе, Марк, — пытаюсь оправдаться. — Перенервничала.
— Опять юлишь, — усмехается, удерживая мою руку в стальных тисках пальцев. — А как же твои слова о том, что с мужиком надо быть честной и проговаривать…
— Это все бред! — я все же выдергиваю руку из его захвата. — Ты это хотел услышать?!
Мне все равно, что сейчас меня услышат все мамины соседи. Часть из них, наверное, уже стоят у окна, навострив уши. Чужие страсти, чужие трагедии, чужих скандалы куда интереснее своих семей, в которых накопились такие проблемы, которые не решить и за пару лет с семейным психологом.
— Все, что я говорила, было бредом! — кричу я на Марка, который в отличие от меня спокоен и собран. — Я говорила лишь то, что хотели услышать! Говорила лишь то, что делало меня особенной! Крутой! Я хотела, чтобы мне завидовали эти тупые курицы! И да, мне не нужна была правда о тебе!
Сглатываю, чтобы смочить горло, и продолжаю:
— Это очень удобно не думать о том, откуда берутся деньги в тумбочке! Но и тебя тоже все устраивало…
— До определенного момента, Оля, — усмехается Марк. — Я знал, что беру в жену не зубастую акулу, если что. Я был влюблен в твою глупость и наивность…
— Но я устала ею быть, — развожу руками в стороны. — Я захотела признания от других женщин. Я захотела… уважения, — горько смеюсь. — Восторгов, преклонения. Я хотела свою свиту! И я ее получила! Да, через вранье, унижение нашего брака, тебя и возвеличивание себя! И да! Это было приятно! Мне было приятно говорить о тебе, как о неудачнике, которого я спасла от нищеты, бутылки, наркотиков! Очень приятно! И я, похоже, в это даже сама поверила, Марк, раз я больше не хотела тебя касаться! Целовать! Обнимать!
— Но не мешало шубки да брюлики выпрашивать, — Марк хмыкает.
— И даже все это было не для меня! — делаю шаг к Марку. Стою вплотную и заглядываю в его высокомерные насмешливые глаза. — А для моих завистливых курочек, — улыбаюсь, как безумная, — все ради их вопросов, а за что меня муж в этот раз порадовал?
— А за что я тебя радовал?
— Да я такая кудесница под одеялом, Марк, — цежу в его лицо, — закачаешься, и ты особенно любишь, когда я тебе делаю пур-пур.
На лице Марка полное недоумение. Еще бы. Мужики не придумывают тупых названий оральным радостям. Такой фигней занимаются тетки!
— Что? — Марк все же решается уточнить. — Что за пур-пур я любил?
— Почитай в интернете, — щурюсь я. — Но поверь мне на слово, ты за пур-пур того соболя и купил.
— Надеюсь, хотя бы твои курицы своих мужиков пур-пурами и фыр-фырами радовали, — недовольно цыкает Марк и щурится на меня.
— Радовали, — честно отвечаю я. — По крайней мере, мои девочки шептались и хихикали об этом.
Курочки меня даже потом благодарили за «секретные техники», которые раскачивают мужиков на дорогие подарки. Может, тоже врали. Я уже ни в чем не уверена.
Женщины редко говорят друг другу правду. Редко делятся истинными откровениями, ведь они всегда об ошибках, боли, сомнениях, а мы хотим быть королевами, тигрицами, музами, а не тупыми бабами, которые скандалят с мужем, детьми и по жизни ничего не представляют из себя.
— Отлично, Оля, — Марк смеется, — чужие мужики кайфовали, а твой муж…
— Мой муж объелся груш, — кривлю губы, заглядывая в возмущенные глаза Марка. — Разлюбила ли я тебя? Да! — рявкаю я и толкаю его в грудь. — Разлюбила! Потому что я презираю неудачников, а я сделала тебя таким для самой себя! Ты это хотел услышать?!