Развод. Зона любви
Шрифт:
Она медленно тушит сигарету о край койки, все так же глядя на меня.
— А если ты дура — тебя рано или поздно сожрут.
Я чувствую, что каждая из женщин, сидящих в этой камере, смотрит сейчас только на нас. Они ждут.
Мамка отклоняется назад, берет кружку, пьет чай, как будто разговор уже закончен.
Я понимаю, что меня отпускают.
Но еще больше я понимаю другое.
Если я ошибусь — мне конец.
Мамка молчит, продолжая пить чай, но я чувствую — разговор
Она смотрит на меня иначе. Уже не как на жертву, не как на случайную шавку, которая случайно сюда попала. Она оценивает.
— Ты держишься хорошо, — наконец говорит она, отставляя кружку. — Но долго так не протянешь.
Я приподнимаю бровь, но не отвечаю.
— Не потому что ты слабая. Просто тюрьма — это стая. Если ты без стаи — ты мясо.
Я сжимаю пальцы на коленях.
— Ты предлагаешь мне что? Найти стаю?
Мамка ухмыляется.
— Я предлагаю не делать глупостей.
Она затягивается, потом смотрит на меня.
— Кобра тебя ненавидит, но Кобра — это шавка. Ее можно задавить, если знать, как.
Я чуть щурюсь.
— Ты хочешь, чтобы я ее задавила?
Мамка хмыкает, выпуская дым в сторону.
— Ты мне нравишься, Барыня. Ты не паникуешь, не визжишь, не скулишь. Ты не из этого дерьма, но и не сломалась сразу. Это интересно.
Я не расслабляюсь, но внутри что-то теплое просачивается сквозь напряжение.
— И что ты хочешь?
Она чуть улыбается.
— Пока просто смотрю, на что ты способна.
Я понимаю — это предложение.
Она может меня защитить.
Но я не знаю, какой будет цена.
Мамка затягивается медленно, смотрит на меня с ленивым прищуром. В воздухе стоит напряжение, но уже не то, что раньше. Она больше не видит во мне добычу. Она видит — игрока.
— Пока что заступаться за тебя не собираюсь…, — наконец говорит она, выпуская дым, — но и смотреть, как тебя жрут, я тоже не хочу. Ты мне интересна, Барыня. А интерес — это уже кое-что.
Я молчу, но внутри все напрягается. Предложение будет. Я это чувствую.
Мамка делает паузу, будто нарочно растягивает момент.
— Скажу прямо. Если ты хочешь выжить, тебе нужна крыша. Я могу ею стать.
Я поднимаю взгляд.
— Но просто так я ничего не делаю.
Она усмехается, тушит сигарету о край койки, потом подается вперед, смотрит прямо в глаза.
— Ты умная. Красивая. Грамотная. Женщина, которая жила другой жизнью.
Я не двигаюсь.
— Мне нужен человек, который умеет работать с головой, а не только с кулаками. Я хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами.
Меня бросает в жар.
— Ты предлагаешь мне стать стукачкой?
Мамка смеется, качает головой.
— Ой, ну не надо этих слов. Стукачи долго
Она наклоняется ближе.
— Я даю тебе защиту, Барыня. А ты даешь мне информацию.
Я смотрю ей в глаза.
Соглашусь — буду под ее крылом. Откажусь — я снова одна.
Мамка не торопит.
Она просто ждет.
Я выдерживаю паузу. Тяжелую, почти осязаемую. Мамка смотрит спокойно, уверенно, будто уже знает, какой ответ я дам. Но я не та, кто станет плясать под чужую дудку.
— Нет.
Одно слово, но оно отдается в камере, как выстрел.
Мамка не моргает. Она смотрит на меня, щурится, потом медленно улыбается.
— Вот оно как.
Я не опускаю взгляд.
— Я не стану ни за кем наблюдать. Я не сука и не шестерка!
Мамка кивает, лениво откидывается назад, снова тянется к кружке.
— Мне нравится твоя гордость, Барыня. Знаешь, почему? Потому что ты умеешь стоять на своем, даже когда тебе страшно.
Она делает глоток, потом снова встречает мой взгляд.
— Поэтому сегодня тебя переведут в мою камеру. Теперь ты под моей защитой.
Я на секунду перестаю дышать.
— Но я…
— Ты не поняла? — Мамка усмехается. — Мне нахер не нужны крысы. Я проверяла тебя. Теперь я уверена.
Она тушит сигарету, поднимается и смотрит на меня сверху вниз.
— Ты мне нужна такой, какая ты есть. Цельной. Сильной. Гордой. Теперь я твоя крыша. И если кто-то снова сунется к тебе — он будет иметь дело со мной.
Я все еще держусь прямо, но внутри что-то дрожит.
Меня больше никто не тронет.
И это…
Это слишком неожиданно.
Мамка смотрит на меня внимательно, будто еще раз оценивает, правильное ли решение приняла. Она уже все решила, но ей нравится играть, растягивать момент.
Я чувствую, что сейчас будет цена за защиту.
И она, конечно, не мелкая.
— Ты теперь подо мной, Барыня. А подо мной просто так не живут.
Я сжимаю губы.
— Я уже поняла. Чего ты хочешь?
Мамка усмехается, качает головой.
— Ты привыкла думать, что если в тюрьме предлагают защиту, то взамен просят бабки, поблажки, услуги.
Она делает паузу, щурится.
— Но мне нужно другое. Мне нужен умный человек.
Я смотрю прямо.
— Я слушаю.
Мамка наклоняется ближе, понижает голос.
— У меня бизнес на воле. Хороший бизнес. Приносит деньги. Но проблема в том, что вокруг меня одни тупицы. Они могут выбивать долги, могут работать с товаром, но как только речь заходит о документах, цифрах — все, пиши пропало.