Ребята с улицы Никольской
Шрифт:
В милиции мы ни разу в жизни не были, и хоть Вадим и уверял, что «страшного ничего нет», мы все же входили туда с испугом.
Вадим, стуча по полу ножнами шашки, провел нас по широкому коридору прямо в кабинет самого начальника городской милиции. Кабинет этот напоминал кабинет Александра Егоровича, только здесь над письменным столом на стене, рядом с портретом Владимира Ильича Ленина, висел портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского, а из-за темного шкафа выглядывал яркий плакат, на котором был изображен милиционер,
— Доставил, товарищ начальник! — отрапортовал Вадим, зазвенев шпорами.
— Здравствуйте, юные товарищи! — приветливо сказал начальник, человек средних лет, но совершенно седой, подходя к нам. — Будем знакомиться! Меня зовут Павел Миронович. А вас, значит, Герта и Гоша? Не так ли?
Мы, смущенно улыбнувшись, сказали:
— Так!
Начальник нам понравился, он как-то сразу располагал к себе, и все наши страхи и сомнения моментально исчезли.
— Садитесь ближе к столу, — продолжал начальник, — не стесняйтесь. Пальто повесьте вот сюда. Товарищ Почуткин, вы пока свободны. Подождите в дежурной.
Вадим, козырнув, повернулся по-военному и вышел.
— Скажите, Герта и Гоша, — обратился к нам начальник, — вам знаком управляющий концессией Северного завода?
— Немного, — ответил я.
Герта утвердительно кивнула.
— Где вы с ним познакомились?
«Опять начинается сказка про белого бычка, — с горечью подумал я, — опять придется вспоминать дом ксендза. Зачем я только принял тогда приглашение пани Эвелины…»
Видя, что мы боязливо молчим, начальник сказал за нас сам:
— Вы познакомились с ним у ксендза Владислава.
И затем с небольшой иронией добавил:
— Не так ли, пионеры?
Пришлось рассказать по порядку, как было дело.
— Значит, управляющий концессией завода заводил при вас разговор о клубе, — усмехнулся начальник, — и вы пугнули его своим Юрием Михеевичем Походниковым?
— Пугнули немного, — подтвердил я.
А Герта опять только кивнула.
— Все, значит, сходится! — произнес в раздумье начальник. — Все-все сходится…
— Что сходится? — не выдержала Герта.
— Показания сходятся: ваши и управляющего, значит. Он заявил на допросе, что ради любопытства желал «обсервировать» клуб, то есть обозреть внутреннее убранство клуба. Его, значит, интересуют старинные особняки. Ну а Походников, видите ли, диктаторствует в клубе, посторонних ни под каким видом не пускает. Пришлось просить Бугримова.
— Правильно! — воскликнул я, вспомнив воскресенье. — Альберт Яковлевич в ресторане с Бугримовым выпивал. Я сам видел.
— Видел? — удивленно переспросил начальник. — Это интересно! Ты что, Гоша, посещаешь рестораны?
— Нет, — покраснел я. — Рестораны я не посещаю. Так просто у ресторана я оказался. В окно подсмотрел… Это когда Герта с ребятами на бульваре сидела… Точно, Герта? Ты ведь была позавчера
Но начальник успокоил меня:
— Да я верю, что ты их видел. Сам Бугримов дал показания, что управляющий пригласил его в ресторан. Познакомились они в кино, в буфете пили за одним столиком пиво. А в воскресенье управляющий повел своего нового знакомого в «Чудесный отдых» и намекнул парню, что очень хочет осмотреть фабричный клуб, но боится Походникова. Бугримов согласился показать особняк. Чем вся история закончилась, вы, наверное, уже знаете. Теперь они оба у нас в предварительной.
— И их отправят в исправдом? — перебил я начальника, хотя это было и не совсем вежливо.
— Нет, выпустят.
— Выпустят! — разом воскликнули мы.
— Конечно. Состава преступления по юридическим законам никакого, значит, нет. Кроме того, управляющий концессией — подданный не Советского государства. Как мы можем привлечь иностранца к ответственности за блажь, которая пришла ему в голову…
— А Бугримов! — вырвалось у меня. — Разве он не виноват?
— Здесь уже не наши функции. Бугримовым, очевидно, займется правление клуба.
Домой на тачанке нас повез Вадим. Мы всю дорогу горячо с ним спорили. Он поддерживал начальника и говорил, что «компрометирующих фактов для дальнейшего содержания под стражей управляющего и Бугримова у милиции не имеется». Мы с Гертой доказывали обратное: начальник поторопился. Вдруг Бугримов и Альберт Яковлевич искали ночью в клубе «луч смерти». О луче мы недавно читали на кухне у Вадима в журнале «Вокруг света». Вадим, услышав о нашем предположении, так рассмеялся, что четверка вороных, захрустев удилами, остановилась.
— Ну и развито же у вас чувство юмора, — проговорил он, вытирая выступившие слезы и ударяя вожжами лошадей. — Рассказ-то фантастический! Мозговать надо!
У ворот нашего дома размахивали руками возбужденные Глеб, Борис и Юрий Михеевич.
— Глядите! Вон эти пестери! — воскликнул радостно Глеб, первый заметив мчавшуюся милицейскую тачанку.
— Т-р-р! — затормозил Вадим.
Кони, тряхнув гривами, замерли.
Оказывается, весь урок естествознания Глеб и Борис просидели как на иголках и гадали, почему Александр Егорович увел меня и Герту. Что мы такое могли натворить?
После звонка они побежали к заведующему. Александр Егорович успокоил их:
— С вашими приятелями, ручаюсь, ничего плохого не случится.
Повстречавшись на пути из школы с Юрием Михеевичем, Глеб и Борис сообщили ему «о внезапном исчезновении Гошки и Герты».
— Какие-то тайны Мадридского двора! — изумленно воскликнул старый актер, схватившись за голову. — Нападение на клуб, на мою скромную особу, а теперь исчезли ребята!
Юрий Михеевич искренне верил, что тяжелый предмет ночные посетители бросали не в люстру, а в него.