Ребята с улицы Никольской
Шрифт:
— Так, — подтвердил Глеб и с надеждой спросил: — Значит, поможешь Вальке?
— Постараюсь! — улыбнулся Леня.
XII
К Пиньжаковым опять приехали Игнат Дмитриевич и Тереха, да приехали не одни, а с самим председателем Северного заводского комитета Самсоном Николаевичем. Когда после очередной репетиции «Красных дьяволят» я заскочил к Глебу за последним выпуском приключенческой повести «Большевики по Чемберлену», то застал и Пиньжакова-старшего, и гостей с Северного за обычным спором. Правда, Самсон Николаевич — о нем мне рассказал по
— Эх, Никола, Никола! — смеялся довольный Игнат Дмитриевич, видимо уевший в чем-то своего зятя. — Грехов-то сколько с концессией сейчас! Альбертка-красавчик один чего стоит…
— Не в Альберте Яковлевиче дело, — подал голос Самсон Николаевич и спрятал трубку в карман гимнастерки. — Не будь его, прислали бы другого, третьего. Дело тут в грабительской сущности капитализма. Договор к концу приближается, акционерное общество прекрасно чует, что Советский Союз новый не заключит, концессионеры и рвут всеми силами прибыль. Хотят как можно больше ее взять, ни с чем и ни с кем не считаясь. Чего после на заводе случится, им наплевать. Надо выдавать спецодежду — шиш, понимаете! Это для них — лишний расход. Переоборудовать станок — зачем? Все равно договор кончается, так стоит ли его соблюдать. А обсчитывать как попытались при получке.
— Но рабочие Северного сами с усами! — вмешался Игнат Дмитриевич и доверительно сообщил: — Забастовку думают объявить. Выполняйте, капиталисты, кошкины дети, договорные условия и не финтите, а не то… Приехали вот мы в город посоветоваться кое с кем…
Мы с Глебом чуть не ахнули, услышав про забастовку. Бастовать в Советской стране на десятом году Октябрьской революции? Это до нас не доходило. О забастовках мы слышали от старших, читали в книгах, в учебниках по обществоведению, видели даже в фильмах, но чтобы в наше время… сейчас…
«Нет, — подумали мы, — тут Игнат Дмитриевич чего-то перепутал».
Но, оказывается, Игнат Дмитриевич и не думал ничего «перепутывать».
Внешне на Северном заводе по-прежнему все обстояло благополучно. Завод работал круглые сутки без остановок, по железнодорожной ветке паровоз-кукушка ежедневно тащил в сторону города груженые вагоны и платформы. Заказы на продукцию завода поступали и от Советского Союза, и из-за границы. Проценты по договору акционерное общество отчисляло в последнее время нашей стране без всяких задержек. Но внутри самого завода давно назревал конфликт между рабочими и администрацией, готовый вот-вот вырваться наружу. За оставшиеся полтора года акционеры хотели вырвать прибылей с завода как можно больше. Советский Союз мог получить в конце концов от акционерного общества не завод, оборудованный последними новинками техники, а только печальные воспоминания о нем.
Администрация стала накладывать на рабочих штрафы «за недобросовестное отношение к обязанностям». Отошел, например, на пять минут от станка или от печи — денежный штраф. Самсон Николаевич снова пригласил в завком управляющего концессией.
— Я, господа, ничего не могу поделать! — говорил Альберт Яковлевич, смущенно разводя руками. — Распоряжение
— Да как ты смеешь оскорблять нас лодырями?! — кинулся было к управляющему разгневанный Зинов, однако Самсон Николаевич сумел схватить его за рубаху и оттащить в сторону.
Весь завком зашумел, но Самсон Николаевич замахал руками и гаркнул:
— Тише! Поручите мне ответить… Альберт Яковлевич, мы знаем о том, как в Советском Союзе относятся к лодырям. Не вам нас учить. Но штрафы, которые введены на Северном, — нарушение трудового законодательства. В договоре, как известно, понимаете, и нам и вам о штрафах ни слова не написано.
— К сожалению, господа, я вас информировал, что это зависит не от меня, — пожал плечами Альберт Яковлевич и направился к выходу.
— Ребята! — крикнул Зинов. — Чего с ним лясы точить! Объявим забастовку! При Санникове бастовали и при концессии попробуем.
— Правильно! — раздались голоса в поддержку Зинова.
— Господа! — повернувшись около двери, неуверенно произнес управляющий. — Я не страшусь ваших угроз! Вам никто не разрешит бастовать. Если остановите завод, акционерное общество будет жаловаться Советскому правительству за нарушение договора. Кому придется тогда отвечать за последствия? Одумайтесь!
— Подождите, подождите! — стараясь перекричать своих товарищей, двинулся к Альберту Яковлевичу Самсон Николаевич. — Требовать своих прав нам никто не запретит! Не забудьте, что вы не в капиталистическом государстве.
— Хорошо! — сдержанно ответил Альберт Яковлевич. — Я поставлю в известность о ваших требованиях Урало-Сибирскую контору акционерного общества.
Наутро все штрафы были отменены. Рабочие раскусили, что управляющий и его хозяева боятся забастовки, как черт ладана. Встанет завод, все их прибыли полетят, штрейкбрехеров им здесь днем с огнем не отыскать.
— Вчерась Альбертке наши ребята требование обдумали: справную спецодежду немедля запросить, — осторожно, посмотрев на брата, вставил Тереха…
Спецодежда, которой акционерное общество обязывалось бесплатно снабжать рабочих, была выдана им только один раз и давно уже пришла в негодность. Под различными предлогами обмен ее откладывался на неопределенное время. И сейчас, когда на Северном увидели, что Альберт Яковлевич боится забастовки, завком решил требовать с него спецодежду.
— Но с бухты-барахты, понимаете, начинать бастовать нельзя, — пояснил Самсон Николаевич. — Кормиться-то на какие шиши станем? У всех семьи, у многих дети малые. Вот и поехали сначала к умным людям за советом и за помощью.
— Завод остановить срочно надо, — безапелляционно заявил Игнат Дмитриевич, — а то его, побей меня бог, совсем ухайдакают. Время пришло закрывать концессию, самим все в свои руки брать. Ну, Никола, возражай. Чего молчишь?
Но, к удивлению старика, Николай Михайлович поддержал мысль о забастовке:
— Раз концессия не выполняет условий — требуйте! Откажутся — бастуйте! Теперь Республика и без концессий проживет, помощь обеспечим.
В тот вечер, едва я собрался ложиться спать, ко мне заявился Валька.