Рекорд
Шрифт:
— Потерпи.
— Конечно.
Я вместе с Шелби спускаюсь по шаткой лестнице. Отхожу в сторону, и Гриша скидывает сумку. Последней Семен бросает куртку.
Люк закрывается, щелкает замок.
Я осознаю себя в полной темноте. Следующая мысль: фонарик. Мне всучили фонарик. Включаю его и оглядываюсь — полки, полки, полки, с которых давным-давно кто-то забыл забрать банки с заплесневелым вареньем и побелевшими солеными огурцами. Два ящика для картошки и других овощей.
Прохладно.
Так. Спокойно.
Я кутаюсь в
Настя, дыши.
Кажется, мое сердце бьется слишком быстро. Мне кажется, его услышат.
А потом сверху раздается шум.
Глава 21
Тим
Несколькими часами ранее
Пульс отбивает громче, чем я привык. Удар за ударом. Подумать есть о чем.
Губы то и дело растягивает дебильная улыбка. Настя.
Ну Настя.
Цокаю языком и головой качаю. Вот девка, а?
Ее дурацкий танец у плиты, пересоленная яичница и счастливая улыбка, пробивающаяся через мрак. Полный мрак и покорность судьбе, которые, как пеленой, то и дело затягивают глаза.
Так не должно быть. Безвыходность не должна читаться во взгляде молоденьких девочек. Это противоестественно.
Горячая трепетная лань, покорная сладкая жертва в каждом вдохе, каждом прикосновении. Ночью было тягуче больно, сто раз хотелось психануть, но фишка в том, что я просто не могу от нее оторваться.
Ну Настя.
Я машинально поглаживаю спортивный руль Супереныша, царапаю ногтем пластик. Тачка идет ровно, слушается идеально, она подходит мне на все сто, как и я ей. Ни одной аварии, да что там, ни одной царапины за три года. Я взял ее почти новой и берег как девочку. Принципиально даже не трахался в салоне, чтобы случайно не запачкать. Не считая Насти, правда.
Нас-тя.
Мысли рассыпаются, решение, впрочем, на поверхности, нужно просто его озвучить.
В гребаной жизни так много гребаной несправедливости.
Я вновь поглаживаю руль боевой подруги. В злые, презрительные, насмешливые или восхищенные глаза смотреть нормально, я привык. Но не все такие, как я, об этом надо помнить. Хороших девочек от таких взглядов надо беречь.
Она же ничего не сделала.
Сука, она никому ничего плохого не сделала. Я не понимаю, на свете вообще есть бог, зачем он это делает? Про себя все знаю, я предпочел одну жизнь другой, не строю иллюзий и дорогу свою вижу. Анастасия — невинна как ребенок. О чем она там мечтает? Жить в уголочке, чтобы не трогали? При этом ее жизнь напоминает балабановский кошмар — с похищениями, бандюганами и равнодушной семьей.
Сидит сейчас в гараже, занимается ерундой. Прошлая ночка была адом — сумбурное удовольствие, ненормальная болезненная жажда, стоны
Ну что, Супереныш, будем делать? Ты ведь тоже считаешь, что девочку нельзя отдавать этому уебку? Она тобой управляла, у тебя должно быть свое мнение. Если хочешь мое — Настя нормально водит, достойное создание.
Успех — синоним денег и власти. Власть дает возможность защитить тех, за кого несешь ответственность. Золотой середины тут не существует.
Я втыкаю четвертую передачу и утапливаю педаль. Трасса практически пустая, редкие грузовики растянулись на ровном полотне. Включаются инстинкты, я вижу картинку предельно четко, обращаюсь в зрение и слух. Я чувствую машину телом и управляю автоматически. Живу быстрее.
Паркую «супру» у здания проката, у входа замечаю Романа. Обычно именно он мне пишет, когда у волонтеров есть работа по мою душу.
Выхожу из машины и подаю знак, что приехал. Роман кивает, и я иду за снаряжением.
Спустя три часа мы, грязные, злые и голодные как черти, выезжаем из леса. Прочесали периметр уже на два раза, когда получили сообщение, что дедуля с бабулей нашлись. Они в гостях у родственников заночевали, а батареи на телефонах сели. Только нарисовались дома, одуванчики.
Выехав на трассу, я останавливаюсь и начинаю отряхивать грязь с ботинок. Снова проверяю мобильник — от команды тишина. Значит, все нормально.
Скоро приеду в гараж и увижу Настю. Хорошо бы. Блядь, нет. Я мотаю головой, стряхивая наваждение. Давай привыкни еще к ней.
Восхищенные глаза девчонок видеть не впервой. Это любовь не к человеку, а к кубкам, она не значит ровным счетом ничего. Такие глаза, как у Насти, — наверное, редкость. Даже объяснить не могу. Каждую секунду рядом с ней я чувствую, что она меня хочет. Причем хочет не как успешного пилота, хотя статус ей тоже нравится. Она хочет трахаться со мной прямо там, в задрипанном гараже. И я реагирую на ее немой зов всем своим телом, всеми внутренностями и наружностями. Я реагирую на нее.
— Не хочешь с нами отметить? — окликает меня девчонка, которая участвовала в поисках. Остальные уехали, нас здесь двое. — Внуки хотят угостить всех ужином в баре. Да и Роман обещал проставиться, — улыбается она.
Качаю головой.
— Эй, ты ведь тот самый гонщик, который несколько раз брал кубки на ралли? — Ее глаза загораются интересом. — У нас потрясающая команда, такие люди интересные.
Я снимаю очки, шлем и прижимаю палец к губам, призывая молчать. Девчонка кивает, охотно вступая в заговор.
Мы быстро оцениваем друг друга визуально: да или нет? Если да, то дальше тактильный контакт. Если снова окей, то можно и трахнуться. Учитывая ночи с пленницей, было бы неплохо отвести душу с кем-то менее принципиальным, а то, не ровен час, яйца взорвутся. Но…