Рената Флори

Берсенева Анна

По счастью, токсикоз у нее совершенно прекратился и чувствовала она себя прекрасно.

Телефон зазвонил у нее в сумочке сразу же, как только за таксистом закрылась дверь; Рената даже на стул присесть не успела.

– Да, Иришка, – ответила она, даже не взглянув на трубку – кто же еще мог позвонить ей в первую минуту приезда? – Все благополучно, я дома.

– Извините, – раздался в трубке мужской голос, – я говорю с Ренатой Кирилловной Флори?

– Да, – недоуменно подтвердила Рената.

У

нее была почти феноменальная память на голоса, поэтому она могла ручаться, что голос говорящего ей незнаком. Впрочем, особенно удивляться не приходилось: наверняка кто-нибудь из рожавших у нее женщин дал ее телефон кому-нибудь из своих знакомых, тоже намерившихся рожать; подобное происходило довольно часто.

– Здравствуйте, Рената Кирилловна, – прозвучало в трубке. – Вы меня не помните, наверное. Но, может, жену мою помните, Тину. Вы ей месяц назад очень помогли. В Братцевском парке, когда ей плохо стало.

– Помню Тину, – сказала Рената. – Как ее самочувствие?

Она сразу же вспомнила не только хрупкую женщину с глазами как две ночи, но и ее перепуганного мужа Виталика, который готов был отвезти жену рожать в Англию или даже на Марс.

– Отлично, – сказал Виталик. – Дай бог вам здоровья.

– Ну почему же мне? – улыбнулась Рената.

– А кому? Если бы не вы, она до смерти себя довела бы, не говоря про ребенка. Мне врачи так и сказали. Я же ее тогда прямо из парка в клинику отвез.

– Что ж, я очень рада, – сказала Рената. – Надеюсь, все и дальше будет благополучно. Всего вам доброго.

Она собиралась закончить разговор. Вежливый человек, позвонил поблагодарить – о чем с ним еще беседовать? Но из трубки донеслось:

– Рената, подождите! Мне срочно надо с вами поговорить!

– Ну, говорите, – вздохнула она. – Я слушаю.

Его чересчур доверительный тон, вкупе с отсутствующим отчеством, совсем ей не понравился.

– Не хотелось бы по телефону. Я могу прямо сегодня к вам в Питер подъехать.

– Прямо сегодня не надо. Тем более что я в Москве.

– Отлично! – воскликнул Виталик. – Это вообще великолепно! Тогда я прямо сейчас к вам еду. Говорите, куда.

«Он, жена его говорила, весьма успешен, – вспомнила Рената. – Бизнесмен, наверное. Неудивительно, что так бесцеремонен. И по-московски к тому же. Мне надо – я еду. Надо ли это собеседнику – даже не обсуждается».

– Мне все-таки хотелось бы сразу узнать, в чем дело, – холодно сказала она. – Может быть, сразу же и выяснится, что приезжать вам ко мне нет необходимости.

– Рената Кирилловна, я вас очень прошу! – Тон Виталика сразу переменился, и отчество возникло вновь. – Я вас просто умоляю! Ведь вы же видели Тину, какая она… Если опять ей что-нибудь безумное в голову придет, я себе этого не прощу.

«Видимо,

мне предстоит очередная душеспасительная беседа с этой дамочкой, – подумала Рената. – Без царя в голове».

Вспомнив те Тинины слова, да и саму Тину, она все-таки улыбнулась. Было что-то очень трогательное в этой безалаберной женщине.

– Ну хорошо, приезжайте, – сказала Рената. – Вы ведь, наверное, рядом с Братцевским парком живете? Я тоже.

– Не совсем рядом, но это неважно. Сейчас же буду!

Глава 10

«Как можно было купить квартиру на такой высоте? Интересно, кто из них до этого додумался?»

Рената отошла от окна. Ей надоело всматриваться в сплошную облачную пелену, подступающую к самому стеклу.

– Уныло, правда? – сказала Тина. – В этом весь Виталик. Вечно ему чего-нибудь такого необыкновенного хочется. Обыкновенное ему скучно. Потому и на мне женился. Хотя мог бы на ком угодно, за него бы любая пошла. И горя бы не знал.

– Трудно судить, что для другого человека счастье, а что горе. Можно попасть пальцем в небо, – пожала плечами Рената.

– Это да, – кивнула Тина. – Так вы думаете, инфукол пока можно не капать?

– Инфукол вообще нельзя капать в домашних условиях.

– Но если вы будете наблюдать…

– Тина, – мягко, но решительно сказала Рената, – поймите: если я согласилась вести вашу беременность, это не значит, что я стану нарушать элементарные медицинские правила. К тому же инфукол в современном акушерстве уже не применяется. Не понимаю, откуда вы вообще о нем узнали.

Два месяца назад, впервые встретившись с Тиной, Рената правильно поняла, как надо разговаривать с этой женщиной, чтобы она не погружалась в собственные сомнительные измышления, а просто делала то, что положено. Теперь она именно так с Тиной и разговаривала, и именно так та себя и вела.

– Нет-нет, я же ничего, – поспешно сказала Тина. – Вы же лучше знаете, я понимаю.

– Я поеду, Тина.

– Ой, а я думала, вы со мной пообедаете. Кира Петровна такой борщ приготовила!

Тина сказала о борще таким тоном, каким взрослые соблазняют ребенка конфетой.

«Хорошо, что она родит, – подумала Рената. – Давно ей в мамы пора».

– Нет, спасибо, – отказалась она. – Есть мне совсем не хочется. А отдохнуть хочется.

– Так вы прямо здесь можете прилечь, – тут же предложила Тина. – Господи, да разве места мало? Вообще, Рената… Я вам давно говорю: перебирайтесь к нам. Будем болтать про наших деток. – Она погладила свой большой живот и веселым взглядом посмотрела на Ренатин, тоже уже округлившийся. – Разве плохо?

– Прекрасно, – усмехнулась Рената.